Чандлер Бейкер - Черный список

Косяк в системе… Да, Грейс предполагала, что так оно и есть.

– Едва ли у меня депрессия. – Она наклонила голову. – Кстати, я люблю одежду от Ребекки Тейлор. – В носу стало сухо от дыма. Грейс надеялась сменить тему разговора, чтобы не касаться своего хрупкого психического состояния. Она ценила столь заботливое отношение к своей особе со стороны босса, но ей меньше всего хотелось, чтобы тот подумал, что еще одна бессонная ночь – и она просто сорвется с катушек. Грейс выдержала паузу, затем продолжила: – Давно хотела спросить: у тебя не было желания что-то поменять в нашей компании? – Она знала, что мужчинам нравятся такие вопросы, а в данном случае ответ мог бы оказаться для нее весьма полезным. Эймс бросил на нее взгляд. – Ну, то есть в профессиональном смысле.

Облокотившись о перила, шеф затянулся сигаретой.

– Не думаю. – Он выдохнул, и на его левой щеке образовалась ямочка. – Думаю, меня здесь и так все устраивает.

– Ну, а как насчет совета для такой, как я? Что, если, скажем, я захотела бы возглавить крупную секцию в отделе? Ты бы сказал мне… вот что бы ты мне посоветовал?

В жизни Грейс случались моменты, когда она давала волю амбициям. А все ради того, чтобы ее с изумлением выслушали – как молодую девчонку, которая выучила наизусть столицы всех штатов и могла, щегольнув небывалой эрудицией, назвать их по первому требованию. Или когда порыв ветра как следует всколыхнет ее юбку, выставить напоказ свои мотивы и заставить всех мужчин в комнате одновременно испытать к ней сильнейшее влечение и тут же устыдиться. Но ей теперь было все равно…

Эймс глубокомысленно кивнул, бросил окурок на пол и извлек из пачки еще одну сигарету.

– Хорошо. – Зажав ее между пальцев, он неопределенно махнул рукой. – Первое, что нужно сделать, – это добыть для тебя более интересную работу. Стимулирующее назначение. Убедиться в том, что ты можешь управлять сделкой не только с регулятивной стороны. Я могу помочь. – Грейс почувствовала в его словах намек на обещание. Какой-то проблеск неожиданной надежды. Возможно, она могла бы стать хоть немного похожей на Мариссу Майер [7] Марисса Энн Майер (р. 1975) – бывший президент и главный исполнительный директор компании «Yahoo!»; до этого долгое время занимала руководящие должности в компании «Google». . Хроническая отличница, да еще и мамаша. – Сохраняй в почте все комплименты и похвалы, которые получаешь от коллег или партнеров. – Он снова закурил. – Всякий раз, когда кто-то в письменной форме заявляет о том, что ты хорошо поработала, не сочти за труд – сохрани такое письмо. И раз в квартал переправляй мне эти письма и сообщай о том, что ты сделала и чего добилась за последние несколько месяцев.

– Хочешь, чтобы я начала хвастаться?

Эймс почесал висок большим пальцем.

– Я хочу, чтобы ты выстроила четкую линию своих достижений и показала, почему заслуживаешь продвижения. Сделай так, как я тебе говорю, и через год мы обсудим следующие шаги.

Грейс проглотила улыбку. Она гордилась собой. И ей немного, пусть даже совсем чуть-чуть, стало легче. Наступила короткая пауза. Затем Эймс спросил:

– Хочешь, покажу тебе своих детей?

– Я думала, ты никогда не предложишь…

Даже почти незнакомые люди просили Грейс показать им фотки Эммы Кейт, как будто им требовались доказательства, что мамка хорошо о ней заботится…

Эймс положил сигарету в соседнюю пепельницу, а сам достал из заднего кармана бумажник.

– По старинке, люблю хранить их здесь. – Раздвинув пластиковые вставки, он вытащил две школьные фотографии своих сыновей-близнецов. Большие улыбки. Похожи, но не на сто процентов. У одного из мальчиков рыжие волосы, у другого – темно-коричневые, как у отца. – Ни у кого из них нет вот этого. – Он указал на свою белую прядь в волосах. Она стала менее заметной, так как в последние годы его волосы начали седеть. – Синдром Ваарденбурга. – Он пожал плечами.

Бумажник Эймса все еще был открыт. Ее внимание привлекла торчащая там блестящая пластиковая карта, рядом с которой хранились фотографии. Грейс наклонилась ближе, притворившись, что восхищается его сыновьями. Потом, не отрывая взгляда, поправила волосы.

– Такие милые, – сказала она тоном ученицы колледжа, которую на несколько часов наняли присматривать за ребенком.

Верхушка карточки-ключа от отеля встала на место. Но Грейс успела прочитать название: «Прескотт».

Она выпрямилась и улыбнулась. Эймс захлопнул бумажник и сунул в карман брюк.

– Полностью согласен, – сказал он в ответ на ее комплимент. – Но ведь все так думают о своих детях. Как же иначе?

Он взял сигарету и слегка затянулся. Потом мягко рассмеялся, выпустив, словно дракон, белый дым.

– Послушай, вот что пришло мне в голову. – Уронил окурок и придавил подошвой черного кожаного ботинка. – Не сделаешь мне одолжение?

31 марта

Розалита присела на край кровати. Саломон завернулся в покрывало с картинкой Человека-паука. От него пахло желтым мылом «Джонсон и Джонсон». Тем самым, которое она использовала с того времени, как еще совсем маленьким купала сына в ванне.

– Ну, как твоя учеба? – Розалита заставила себя говорить по-английски, потому что знала: английский понадобится сыну больше, чем испанский. Ей было неприятно, потому что между ними уже потихоньку возникал невидимый коммуникационный барьер…

Он кивнул. Его густые ресницы, словно шторы, нависли над скулами. Когда Саломон был еще совсем малышом, к ним часто наведывался брат Розалиты со своей женой. Как хорошо, смеялись они, что она точно знает, что Саломон – ее сын. Иначе в это было бы трудно поверить. Но Розалита замечала сходство с собой в десятках крошечных, но крайне важных признаков. И во внешности, и в поведении. Приплюснутости на кончиках ушей. Терпимость к острой пище. Аллергическая реакция на душистое мыло…

Она похлопала его по груди.

– Разобрался с ответами?

Саломон снова кивнул, и она пристально посмотрела ему в глаза.

– Да, – произнес он вслух.

Иногда Розалите приходилось чуть ли не силой вытаскивать из своего милого мальчика слова, которые хоть как-то компенсировали врожденную потерю слуха…

В конце концов, было не так уж стыдно и болезненно попросить отца Саломона заплатить за логопеда, а затем купить дорогой слуховой аппарат. Розалита гордилась собой, но руководствовалась лишь одним соображением: «Будет ли так лучше для Саломона?» А значит, она будет и дальше просить – до тех пор, пока сына не включат в программу частной школы. Он обязательно окажется там, твердила она себе. Поскольку в этом состояла не столько его цель, сколько – ее…

Розалита с изумлением наблюдала, как руки ее маленького мальчика бегло скользят по бумаге, и там возникают слова и предложения. Она с облегчением понимала, что он исправно учит историю и умеет считать дроби. Розалита была неглупа, но так и не научилась читать или писать по-английски так, как ей того хотелось бы. Перед работой в большом офисном здании она занималась уборкой в домах у женщин, которые эсэмэсками сообщали ей, где оставили метлу, или спрашивали, не может ли она заодно вывести погулять собаку. Ей было неловко от собственных грубых сообщений, которые она посылала в ответ, зная, что они неправильны, но заодно и не понимая, как все исправить. Начальную школу Розалита окончила в Мексике, а среднюю – уже в США. Она все еще любила читать. Но все это были мелочи, которые обитатели большого многоэтажного офиса, где она сейчас работала, просто не в состоянии заметить, даже если вооружатся микроскопами.