Хелен Чандлер - Мера ее вины

Готовясь к суду, она тысячу раз проговорила про себя последующие фразы. И точно знала, как они должны быть сформулированы.

— Он хотел смотреть на то, как я умираю. Мне кажется, моя смерть стала бы для него побочным эффектом того, чего он желал больше всего на свете. И тогда я поняла, что если не убью его, то поднимусь по этой лестнице к своей собственной гибели. Я пошла в кладовку, чтобы взять новое полотенце и вытереть им последнюю чашку, которая стояла в раковине, и в этот момент Эдвард снова заговорил. Он сказал: «Ты можешь попробовать новое место на ногах. Может быть, с внутренней стороны бедер, там более мягкая кожа. Свежая кожа. Новая, девственная территория. Ты хотела бы этого, Рия?»

Она ненавидела, когда он называл ее так. Только Андреа называла ее Рией, сокращением от «Мария». А она звала Андреа — Реа. Впрочем, присяжные об этом не знали и не должны были это знать. Они не знали, какой злой она была в тот день. Настолько злой, что смогла убить.

— Я зашла в кладовку и схватила первое попавшееся под руку. Я могла бы схватить банку консервированных бобов или старую сковородку. Я просто взяла то, что лежало ближе всего. Я поняла, что это такое, только когда все закончилось. Этим предметом оказалась отвалившаяся от стула ножка. Стул сломался несколько недель назад и стоял в гараже. Эдвард планировал его починить.

Когда я вышла из кладовки, он стоял ко мне спиной и смотрел через окно в сад. И ждал, когда я выполню приказ и поднимусь в спальню. Я всегда шла первой. Для него это был определенный ритуал хозяина — он приказывал, я повиновалась, поднималась наверх и все готовила. Потом он входил и наслаждался. Не знаю, может быть, тогда он считал, что я уже ушла из кухни. Когда я вспоминаю тот момент, то вижу его не в цвете, а в черно-белом изображении. Даже не знаю почему…

На самом деле Мария прекрасно знала почему. Если хочешь показать людям, насколько ты отстранена и оторвана от собственных чувств, ты должна сказать, что видела тогда все в черно-белом цвете. Люди, увлекающиеся парапсихологией, называют это явление выходом астрального тела. Это состояние, при котором человек видит себя как бы со стороны. Но на суде Мария решила не сгущать краски и не впадать в эзотерику, а ограничиться наблюдением о том, что видела все в черно-белом цвете. В библиотеке было много интересных книг по психологии.

— Я подошла к нему сзади, размахнулась ножкой стула и ударила его по голове. Не помню, чтобы я слышала какие-либо звуки. У меня в голове все гудело, и я испытывала лишь чувство страха. Я боялась того, что произойдет, если не сделаю этого. Никогда в жизни я не была в таком ужасе. Он ничего не сказал и не повернулся. Я попала ему в голову, ножка не соскользнула. Он… просто повалился. Я стояла над ним. Не знаю, сколько прошло времени. Было так тихо, словно я оглохла. Должно быть, я была в шоке, потому что потом некоторое время смотрела через окно в сад.

Правда. Сад выглядел великолепно.

— Когда я пришла в себя, то вышла в коридор, вынула из кармана пиджака Эдварда его мобильный телефон и позвонила в полицию. Я сразу сообщила, что сделала. К тому времени, когда приехал наряд, все казалось мне нереальным. Я была в ужасе и одновременно впервые за много лет чувствовала себя так, словно у меня с души упал камень. Я радовалась тому, что жива. Я понимала, что мне больше не придется себя резать. Я знала, что в этот вечер не умру, а это было самое главное. Я почти двадцать лет держала в секрете все, что со мной происходило, и поэтому не смогла ничего объяснить во время допроса в полиции.

На лице Имоджин Паскал, вышедшей проводить перекрестный допрос, было выражение человека, жаждущего крови. Джеймс Ньюэлл несколько раз повторял Марии о том, что в поведении сторон во время суда нет ничего личного. Просто мисс Паскал хотела выиграть дело, получившее хорошее освещение в прессе.

— Миссис Блоксхэм, — произнесла она и сделала небольшую паузу, но к такому выпаду Мария была уже готова. Обвинитель хотела, чтобы Мария рассердилась и перестала себя контролировать. Но она твердо решила вести себя сдержанно и спокойно. — Из вашего рассказа следует, что у вашего мужа был чрезвычайно плохой характер. Вы признаете, что он был уважаемым специалистом в выбранной им профессии?

— Признаю, — Мария кивнула.

— И вы признаете, что у него не было приводов в полицию, свидетельствовавших о том, что он был склонен к насилию или обману?

— Уверена, что это так. — Мария не отрывала взгляда от бортика трибуны, за которой стояла.

— Получается, что вы — единственный человек, выдвигающий против него подобные обвинения? — продолжала мисс Паскал.

— Насколько мне известно, — ответила Мария ровным голосом. Имоджин Паскал будет задавать заранее подготовленные вопросы.

В этой игре обвинителю причитается несколько очков, которые она обязательно получит, и с этой ситуацией придется смириться. Главное — не вступать с ней в спор и не начать пререкаться.

— Давайте проясним несколько моментов. Вы познакомились с мистером Блоксхэмом, когда тот работал волонтером в благотворительной организации помощи людям, занимающимся членовредительством. Как вы сами узнали о существовании этой организации?

— О ней узнала Андреа. Она не хотела, чтобы я снова начала себя резать.

— Мистер Блоксхэм работал волонтером в этой организации до того, как вы туда обратились? — уточнила мисс Паскал. Мария кивнула. — Вы не считаете, что его работа в этой организации является еще одним доказательством благородства его характера и заботы о благе окружающих?

Мария рассмеялась.

— Что вас так рассмешило, миссис Блоксхэм? — с улыбкой спросила обвинитель.

— Разве вы сами не понимаете? Он искал там нужного ему человека — и нашел меня. Это не счастливое совпадение. Ничего в четко распланированной жизни Эдварда не происходило просто так. Ему нужна была несчастная женщина, которую он мог бы контролировать, поэтому сознательно занимался ее поисками. Ему был нужен сломленный жизнью человек. Я думаю… скорее, знаю, так как прожила с ним много лет, что Эдвард получал удовольствие, наблюдая за тем, как я себя режу. Он стал волонтером не для того, чтобы помогать другим людям. Он помогал лишь себе.

— Вы хотите сказать, что его работа в этой организации была частью великого плана начать отношения с женщиной, которая занимается членовредительством?

— Да, — уверенно ответила Мария.

— Могу я спросить, у вас когда-либо диагностировали паранойю? — спросила мисс Паскал.

— Нет. Я никогда не была на приеме у психиатра до встречи со специалистом перед судом.

— Поэтому вы признаете вероятность того, что у вас паранойя или другое тяжелое психическое заболевание, которое пока не диагностировали?