Хелен Чандлер - Мера ее вины

— О боже! Нет никакой необходимости это обсуждать. Обвинение не доказало, что Мария Блоксхэм страдает психическими заболеваниями, поэтому это не может быть причиной того, чтобы признать ее виновной, — заявил Кэмерон.

— Понятно, — холодно произнесла Табита. — Мы ходим кругами, и толку от этого совершенно никакого. Я предлагаю каждому из нас написать три ключевых пункта, и после этого мы их обсудим.

К обеду Лотти уже полностью вымоталась. Под глазами у нее образовались синяки, свидетельствующие, что ночью она спала очень плохо. Джек пару раз безрезультатно пытался втянуть ее в обсуждение для поддержки аргументов, которые выдвигал. У Лотти было ощущение, что проблемы, возникшие у нее, мешают ей мыслить независимо и свободно. Да и какой смысл делать вид, что у нее было какое-то свое мнение? Она понятия не имела, виновна Мария Блоксхэм или нет. Весь суд был сплошным перетягиванием каната: она верила то обвинению, то защите. Теперь Лотти думала лишь о том, чтобы не злить Кэмерона, и мечтала, чтобы этот суд побыстрее закончился.

В час дня она сидела с тарелкой сэндвичей на коленях. Аппетита не было вообще. С утра Лотти выпила три чашки черного кофе, не рискнув добавить в них молока, так как подумала, что желудок это не выдержит.

— Привет, как у тебя дела? — дружески спросил подсевший рядом Кэмерон.

Она посмотрела на него, открыв рот, и не нашла в себе сил вымолвить хоть слово.

— Ты спала ночью? Вид у тебя неважнецкий… — Кэм посмотрел по сторонам, дабы убедиться, что их никто не услышит. Лотти подготовилась к самому худшему. — Тема такая, — произнес он тихим голосом, чтобы его, кроме нее, никто не услышал. — Суд должен считать, что мы тут весь день обсуждаем в поте лица. Нужно, по крайней мере, десять голосов, чтобы вынести вердикт большинства. Если мы с тобой и Джеком проголосуем за то, что она невиновна, ее не смогут приговорить. Это исключительно математика, ничего больше. Вчера в суде обвинение заявило, что в случае, если мы не сможем достигнуть определенного мнения, то они не будут требовать пересмотра дела. Нам надо просто стоять на своем, и все это скоро закончится. Веди себя поактивней. Тебе надо что-то съесть. Ты сегодня обязательно должна несколько раз выступить. Когда я сказал, что тебе нужно вести себя тихо, я не имел в виду, чтобы ты резко потеряла дар речи. Делай вид, что ты еще не пришла к окончательному решению. Никто ничего не должен подозревать, понимаешь?

Она кивнула.

— Улыбайся и бери сэндвич, — приказал Кэмерон, кладя ладонь ей на предплечье. Лотти силой воли изобразила на лице подобие улыбки и подняла трясущуюся руку с сэндвичем. — А теперь кусай. Я хочу видеть, что ты в состоянии себя контролировать. — Он постепенно начал сильнее сдавливать ее руку до тех пор, пока она не поднесла сэндвич ко рту. — Расслабься. Скоро все это закончится. И не делай глупостей. — Подмигнул ей, улыбнулся, показав идеально белые зубы, и прошептал ей на ухо: — Кстати, мне нравится эта юбка. Она напоминает мне о том, что я делал с кубиком льда. — От этих слов сэндвич во рту показался ей камнем. — Интересно, как твой муж отреагирует на эту историю, если я ему ее расскажу? Может, это его возбудит? У меня, как только начинаю об этом думать, встает… Короче, не проспи вторую половину дня.

Как только Кэмерон отошел к Джеку, Лотти моментально положила бутерброд на тарелку.

К трем часам дня они обсудили все аспекты улик, представленных во время судебного процесса, Джек с Гартом чуть не подрались, Сэмюэль почти расплакался, а Агнес раз десять призывали не кричать. Лотти каждые пятнадцать минут высказывала какой-нибудь комментарий. Она проверяла по часам.

— День уже близится к концу, — сказала Табита. — Мне кажется, настало время проголосовать. Приступим? — Все дружно закивали. — Отлично. Поднимите руки те, кто считает, что ответчица виновна. — Руки присяжных поднимались медленно, но в конце концов поднялись. Все, кроме их троих и Пэна, были «за». — Мы не смогли достигнуть консенсуса, — констатировала Табита и сделала запись в своем блокноте. — Судья хотела, чтобы наше решение было, насколько это возможно, единогласным. Могу я поинтересоваться, что именно смущает вас в свидетельствах и уликах?

— Смущает все, — заявил Кэмерон, — и никто в этой комнате не убедит меня, сколько бы времени на это ни положили.

— Меня тоже, — поддакнул Джек.

Лотти почувствовала, что все смотрят на нее. Сделала глубокий вдох — и поняла, что время идет, а слова не появляются.

— Я согласна с Кэмероном и Джеком, — выдавила она из себя наконец.

— Да? — переспросила Табита. — Вот только раньше ты говорила о том, что не очень уверена в уликах и вещественных доказательствах. Может быть, у тебя есть вопросы, на которые мы поможем ответить, или ты что-то не поняла в ходе судебного разбирательства?

— Да все я поняла. Я не глупый ребенок, которому надо все разжевывать, — огрызнулась в ответ Лотти. Все немного оторопели. — Послушайте, я стараюсь относиться ко всему без предубеждений. Я обдумала аргументацию. Мария Блоксхэм утверждала, что действовала в рамках самообороны. Обвинение не смогло доказать мне, что это не так. Психиатр был надменным и неприятным типом, поэтому то, что она его послала, я ей в вину не ставлю. Вам этого достаточно?

— Более чем, спасибо, — фыркнула Табита.

— Самооборона? Это когда она ударила человека, стоявшего к ней спиной? Какие же вы мягкотелые либералы… У вас вообще есть чувство здравого смысла?

— Это называется правовое государство, — сказал Джек.

— Этому тебя в университете научили? Удачи в реальной жизни! — Финучин резким движением отодвинулся на своем стуле от стола.

— Почему? Большинство из нас рассуждали с точки зрения здравого смысла, — заметил Грегори. — Я вот только не возьму в толк, почему вы никак не поймете нашу точку зрения.

— Потому что мы понимаем значение фразы «Невиновен, пока не доказано обратное», — резко ответил Кэмерон. — Мне в сотый раз объяснить, что это значит?

— Нет необходимости, — сказала Табита.

— Почему вы считаете себя лучше нас? — вопросила Агнес.

— Я бы с удовольствием подробно ответил на этот вопрос, — ухмыльнулся ей Кэмерон.

— Пэн, а в чем причина того, что вы так проголосовали? — спросила Табита.

— Я до конца не уверен, поэтому считаю, что это единственно правильное решение. К тому же таким образом мы заканчиваем все споры и завершаем обсуждение…

— Нельзя голосовать только для того, чтобы побыстрее выбраться отсюда, — поучал Грегори.

— Я не это имел в виду, — ответил Пэн, — мы просто завязли в обсуждениях.

— Предлагаю написать судье записку, — сказала Табита. — Пусть она нам что-нибудь посоветует. При этой жаре здесь уже невозможно находиться.