Эйлен Кук - Ты должна мне убийство

– А что это? Яйца в клетчатых килтах?

– Без понятия, но я решил последовать местным обычаям. – Алекс протянул мне салфетку. – У тебя макияж немного растекся.

О боже, я, наверное, выглядела как енот. Лизнув салфетку, я потерла ей под глазами, стараясь убрать потекшую подводку.

– Так лучше?

Он пристально, изучающе посмотрел мне в глаза, заставив меня покраснеть, и затем кивнул.

– Видимо, мне не стоит ходить в театр – не могу совладать с эмоциями, – попыталась пошутить я.

– У меня такая же реакция на рекламу о бездомных животных из приютов. Ты помнишь ту, где поет Сара МакЛахлан? – Он грустно покачал головой. – Рыдаю каждый раз.

Я слабо улыбнулась ему.

– Ты в порядке?

– Наверное. Просто, знаешь, последние пара дней… и этот мюзикл… были очень насыщенными.

Я хотела рассказать Алексу про Коннора. О том, что случилось между нами и как происходящее сейчас делало все еще более запутанным. Я злилась на Коннора за то, как он поступил, и в то же время чувствовала вину за эти эмоции, ведь он был мертв. В палитре моих чувств к нему присутствовало и сожаление – что мы уже никогда не сможем изменить наши отношения к лучшему.

– Согласен, – сказал Алекс. Официантка поставила перед нами тарелку с двумя сероватыми сферами. Алекс ткнул одну из них вилкой, разрезал напополам, понюхал и наконец съел. – Хм. Вареные яйца в котлете. Неплохо, попробуй. – Он подтолкнул второе блюдо ко мне. – Должен признаться, для первого похода в театр в моей жизни было очень даже неплохо.

Я опустила кружку; его признание ошарашило меня, заставив забыть о своих депрессивных мыслях.

– Ты правда раньше никогда не был в театре?

– Не-а.

– Ты так радовался нашим билетам, я уж решила, что ты заядлый театрал.

– Я люблю пробовать все новое. – Алекс повернулся ко мне, опершись локтем на барную стойку. Он выглядел абсолютно расслабленным. Темная прядь, свисавшая над глазом, чуть завивалась, делая его похожим на дружелюбного пирата.

– Любишь новое?

– Ага, – кивнул он. Я задумалась.

– Меня вот все новое пугает. Предпочитаю держаться знакомых вещей. – Я сделала большой глоток, чувствуя себя неловко. – Это занудно, знаю.

– Вовсе нет. Ты просто так чувствуешь. Почему любовь к новым вещам должна быть круче?

– Потому что это реально круче. – Я заерзала на жестком стуле, избегая его взгляда. Как объяснить то, что кажется мне абсолютной истиной? Люди, пробующие что-то новое, отважные и смелые. А я всегда считала себя полной противоположностью им. – Все знают об этом.

– Да кого волнует, что думают другие? – отмахнулся Алекс.

– Многих. И меня в том числе. – Сказав это, я поморщилась. Меня слишком это волновало. Я ненавидела каждый пост своей мамы, представляя, что подумают люди. Люди, которых я даже не знаю. Безликая публика, критикующая все мои ошибки и сердечные переживания. Я боялась того дня, когда мы с Коннором должны были вернуться в школу и он бы рассказал всем о случившемся.

Я сглотнула. Ну, это перестало быть проблемой.

– Тебе не кажется странным, что Коннора больше нет? – спросила я Алекса. – Что он жив в один день, и его уже нет на следующий?

– Это одна из причин, по которой я люблю пробовать все новое. Я думаю, что буду жалеть о несделанном больше, чем о том, что мне не понравилось. Типа… сегодняшний поход в театр оказался классным. Некоторые другие вещи, которые я пробовал, были отстойными, но я переживу.

– А что было отстойным, например? – заинтересовалась я.

– Однажды я съел кузнечика на спор. Это противно.

Я скривилась от отвращения.

– Я бы могла сразу тебе сказать, что есть букашек – плохая идея.

– Может быть, – засмеялся Алекс, – но миллионы людей их все равно едят. Еще я однажды позвал на свидание одну девушку, – улыбка медленно сползла с его лица, – мы с ней были вместе в писательской группе в библиотеке, и я подумал… ну… что она согласится. Но она дала мне понять, что я был не прав.

– Мне жаль, – тихо сказала я.

– Да уж. – Он пожал плечами и глотнул пива.

– Перед мои приездом сюда один парень разбил мне сердце, – выпалила я. Пока я не собиралась упоминать имя Коннора. Мне хотелось, чтобы Алекс пожалел меня, а не Коннора, чья ситуация сейчас была куда более печальной. Горло резко сжалось, и я поняла, что готова снова заплакать.

– Придурок, – сказал Алекс. Я чуть не выплюнула пиво от неожиданности. Он улыбнулся. – Фигово ему.

– Технически это он меня кинул, так что вряд ли ему от этого фигово.

– Если он не понимал, какая ты гениальная, красивая… и разбираешься в научно-фантастических фильмах, то ему действительно фигово. Но об этом я и говорил: иногда ты пробуешь что-то новое и ничего не выходит, а иногда тебя ждет успех. Вот как мюзикл – было классно.

– Да.

Он назвал меня красивой.

– Ты говоришь, что не любишь ничего нового, а сама все пробуешь. Возьми эту поездку в Лондон – точно что-то новое.

– После того, как он порвал со мной, – начала я, крутя в руках кружку, – мне хотелось только забраться в кровать и никогда не вылезать из нее.

– Но ведь вылезла. – Алекс слегка ткнул меня в бок. Я почувствовала дрожжевой запах пива в его теплом дыхании. – Ты приехала. И все пока хорошо, верно? Мы здесь, посмотрели классное шоу и теперь тусим в лондонском пабе с пинтами пива. И ты попробовала яйцо – а это тоже очень смело.

Я снова заерзала на стуле. Алекс был прав.

– Наверное.

– Вот видишь. Как знать, что ждет дальше. – Он приглашающе поднял свое пиво.

Я слегка улыбнулась. Мы чокнулись кружками и продолжили сидеть вместе, легонько касаясь коленями.

В музей Виктории и Альберта мы поехали с раннего утра. Мириам была с родителями в отеле. Нам сказали, что они планировали уехать сразу же, как получат разрешение на выезд из страны. Все остальные решили остаться в Лондоне до конца программы. Будто договорившись заранее, никто не упоминал в разговорах Коннора с Мириам. Казалось, они никогда и не были частью нашей группы, словно все шло по плану. Как нельзя кстати помог тот факт, что они были в паре и нам не пришлось перегруппировываться.

Я отправила сообщение Мириам, собираясь узнать больше, перед тем как она уедет, но ответа пока не получила. Она не избегала меня, убеждала я саму себя, и наверняка просто была занята с родителями. Но я не знала даже, предостерегала ли она меня тогда или угрожала, и мне хотелось добиться ответа.

Музей оказался похож на ящик с хламом, собранным по всей Англии. Кладовка размером в пару тысяч квадратных километров. Десятки галерей с посудой и керамикой всех эпох и стилей; комнаты с коллекциями ключей; статуи под лестницами, будто у работников музея закончилось место для них; античная одежда на безликих манекенах; ковры и гобелены; даже огромная кровать, тоже известная по какой-то причине, которую я уже забыла.