Саманта Даунинг - Моя дорогая жена [litres]

– В новостях? Черт подери, да за что она тебя так?

– Ты – первый человек, увидевший меня со вчерашнего дня, – признаюсь я. – Пожалуйста, не рассказывай никому о нашей встрече.

Энди кидает взгляд в окошко, на неоновую вывеску «Золотого вока».

– Я не хочу больше ничего знать, договорились?

Я мотаю головой.

– Тогда это настоящее одолжение, – говорит Энди. – Чтобы я держал язык за зубами.

– Пожалуй, да. Но мне очень нужно попасть туда, – говорю я, показывая на планшет Миллисент. Он лежит на приборном щитке Энди. – ты поможешь мне?

И опять он молчит.

Энди собирается мне помочь. Может, он еще не осознал этого, но он уже принял решение мне помочь. Иначе он бы уже уехал. И, судя по его виду, Энди нуждается в этом так же, как я.

– Ты всегда был занозой в заднице, – говорит он. – И, к твоему сведению, твои уроки тенниса слишком дорогие.

Я улыбаюсь.

– Учту. А ты обвинял меня в том, что я спал с Тристой. Ты мне должен.

Энди кивает:

– Давай его сюда.

Я отдаю ему планшет.

Ожидание хуже всего. Это все равно что знать, что взорвется бомба, но не иметь понятия, где и когда это будет. Или кто ей окажется. Весь следующий день я провожу в кинозале Кеконы. Там широкий, во всю стену, экран и кожаные кресла. Джош все время говорит о Тобиасе. Он даже справляется у специалистов, каково это – быть глухим.

Вынужден признать, что некоторые сведения весьма интересные. Было бы полезно вернуться к ним, когда мне это потребуется.

Из глубокой задумчивости меня выводит музыкальный ролик срочных новостей. При виде портрета на экране мое сердце чуть не выскакивает из груди.

Аннабель.

Приятная инспекторша Аннабель, бойфренда которой убил пьяный водитель.

Она жива!

И она, как всегда, мила, со своей короткой стрижкой и тонкими чертами лица. Только не улыбается. И не выглядит счастливой, когда Джош представляет ее как «женщину, встречавшуюся с глухим мужчиной по имени Тобиас».

Не удивительно, что она первой откликается на призыв. Она не смогла уберечь своего бойфренда, поэтому хочет спасти других.

Аннабель рассказывает нашу историю так, как она ее видит. С того момента, как она, чуть было, не выписала штраф за неправильную парковку машины, которую я выдал за свою. Она объясняет, как мы столкнулись на улице, и я пригласил ее что-нибудь выпить. Она даже называет бар, в котором мы сидели. И если бармен Эрик еще не отозвался на просьбу полиции о содействии, то теперь он это сделает обязательно.

Аннабель не утаивает ничего. Даже текст эсэмэски, которую она мне послала. У полицейских теперь будет этот телефонный номер.

Интересно, Миллисент ответит, если они позвонят?

Под конец – хотя это важно – Аннабель говорит, что провела утро за составлением фоторобота. Его показывают сразу по окончании интервью.

Портрет и похож, и не похож на меня.

Я представляю себе, как его рассматривает и критикует Миллисент, ворча, что нос слишком большой, а глаза слишком маленькие. Она, наверняка, изучит его досконально, потому что она все всегда делает тщательно. И непременно заметит, что они пропустили родинку у моего уха и оттенок кожи у меня другой.

Пройдет совсем немного времени, как меня опознают. Хотя некоторые люди уже, должно быть, хватились меня. Например, мой работодатель. Миллисент, наверное, использует все свои актерские способности, притворяясь, что я исчез без всякой на то причины.

Дженна и Рори… Кто знает, что они думают?

Остаток дня я провожу в доме Кеконы, опасаясь выходить засветло на улицу.

И вспоминаю день нашей свадьбы с Миллисент, в доме ее родителей, в Богом забытом месте. Я отчетливо вижу перед глазами ее образ – в простом платье, с украшенными крошечными цветочками волосами, как добрая фея или нимфа, явившаяся из другого мира. Она и была такой. Все в ней было не от мира сего. И сейчас, похоже, тоже.

А еще я вспоминаю, что она мне сказала в тот день, потому что это так отвечает дню нынешнему.

«Игра начинается»

Новости начинают распространяться быстрее, что совсем не удивительно. Людям предоставили достаточно информации, чтобы получить еще больше.

Второй человек, заявляющий, что знаком с Тобиасом, – бармен, но не Эрик. Этот молодой человек работает в баре, в котором я встречался с Петрой. Джоша, перевозбужденного от всех новостей, этот молодой человек, похоже, разочаровывает. Потому что он не помнит ни точной даты, ни времени, когда он видел Тобиаса. Он помнит так мало, что сам от этого в замешательстве. И вдобавок ко всему еще и перепутывает напиток. Тобиас никогда не заказывал водку с тоником.

Я даже обижен. Я всегда полагал, что Тобиас – более запоминающаяся личность.

Либо этот бармен – просто слабоумный.

Когда ничего нового не происходит, все повторяется. Я снова и снова просматриваю интервью с Аннабель; телевизионщики крутят его самые интересные фрагменты до тех пор, пока я их не заучиваю на память. Во время рекламных пауз меня терзает вопрос: смотрят ли мои дети этот же канал? Миллисент смотрит. Я в этом уверен. Я так и вижу, как она сидит на диване, разглядывая Аннабель на большом экране нашего телевизора. И улыбается. Или хмурится. А может, и улыбается, и хмурится.

В вечерних новостях, только на другом канале, появляется Эрик. Его интервьюирует не Джош, а репортерша средних лет, одна из наших местных знаменитостей. До сих пор я не видел, чтобы она освещала эту историю. Ни когда Оуэн вернулся, ни когда выяснилось, что он мертв. Тот факт, что она подключилась к этому делу, меня не на шутку обеспокоивает. Похоже, начинается серьезная охота на человека. Или уже началась. И они все ищут меня.

Эрик помнит больше того молодого бармена. Он точно называет напиток: джин с тоником. Он детально описывает мой костюм, даже модель галстука. Он помнит цвет моих глаз и моей кожи. И даже длину моих волос.

Каждое новое откровение вызывает у меня в желудке бурю. Каким-то образом я умудрился напороться на единственного в городе бармена с фотографической памятью.

Через несколько минут интервью с Эриком повторяют все остальные каналы. И мне становится совсем не по себе, когда все эти личные подробности обо мне повторяет Джош. Если бы я знал, какой он ужасный человек! Я бы никогда не посылал ему тех писем.

Хотя… наверное, не мне судить, кто ужасный, а кто нет.

Проходит час за часом, и только глубокой ночью начинают показывать старые фильмы и научно-популярные программы. Я открываю свой ноутбук и ищу сайты о преступлениях. Мой фоторобот высвечивается везде, вместе с интервью, которое я недавно смотрел. Но моего имени нигде нет, да и быть не должно. Пока, во всяком случае.

Сплю я недолго. Через час после моего пробуждения новостные станции анонсируют пресс-конференцию с Клэр Веллингтон. Кофе у меня в желудке урчит, пока я ее жду. Клэр никогда еще не говорила ничего хорошего. Не скажет и этим утром. Я это знаю.