Меган Миранда - Опасная ложь [litres]

По движению на сцене было похоже, что церемония скоро начнется. Все были одеты официально, и Райан тоже надел костюм. Он теребил галстук, когда к нему подошел мужчина постарше, поправил галстук и положил ему руку на плечо.

«Гены», – сказал тогда Райан. Семейное наследие. Вокруг него были люди, которые видели, как он рос, и ждали, когда он вступит в их ряды. Он с детства знал, где его дом. А я стояла совершенно одна и к тому же очень далеко от дома. Я посмотрела на свои джинсы, фиолетовую футболку и черные кроссовки. Я и не подумала, что это будет официальное мероприятие. В конце концов, это же общественный центр. Даже с задвинутыми баскетбольными корзинами помещение не перестало быть спортивным залом. По крайней мере, я надела хорошие джинсы. И даже уложила волосы. Мои кудри блестели и не торчали в разные стороны, а это уже кое-что.

Люди у сцены стали выстраиваться по порядку, в ровный ряд, и в зале воцарилась тишина. Мужчина, видимо мэр, поднялся на сцену. Райан всматривался в толпу, но не смог меня найти. Он опустил взгляд в пол и глубоко вздохнул. Если бы я его не знала, то подумала бы, что он нервничает. Ведь трудная часть уже позади – я, машина, падение. Теперь осталось просто постоять и послушать хвалебные речи людей в костюмах.

У прохода между рядами я заметила несколько наших одноклассников – я видела их с Райаном в школьных коридорах или в «Хижине». Марк, Эй-Джей и Лео в брюках цвета хаки и рубашках на пуговицах. Эй-Джей был со своей девушкой. Еще несколько лиц показались знакомыми – наверное, тоже пожарные. Один из них стоял за Райаном и смотрел на меня – то ли потому, что я была слишком просто одета, то ли он меня узнал. Он тоже был на месте аварии? Я запомнила только Райана – его обещания, которым я поверила. Даже лицо фельдшера стерлось из памяти. Я начала понимать, как мама все забыла после своего заточения. Все было скрыто толстым слоем страха, который не хотелось поднимать.

Пожарный за Райаном наклонился и шепнул ему что-то на ухо. Райан стал всматриваться в толпу и наконец увидел меня. Не меняя выражения лица, он начал поднимать руку. Но тут включился микрофон, быстрый вдох мэра эхом пронесся по спортзалу и перешел в рокочущее «Добрый вечер!».

Толпа утихла, и даже Райан повернулся к мэру. И тут я услышала до боли знакомый голос, звон браслетов и мятное дыхание.

– О, привет.

Эмма подошла ко мне с двумя подружками. По крайней мере, Коула не было.

– Привет, Эмма, – прошептала я. – Что ты здесь делаешь?

И что, мы снова друзья? Мне не приходило уведомление.

Она кивнула в сторону подружки, которая стояла, опершись о стену.

– Холли позвала. Хотела поддержать Райана. – Она заулыбалась во весь рот.

Я заставила себя улыбнуться в ответ. Холли оказалась чуть менее пугающей, чем я ее себе представляла – вечно жующей жвачку эсэмэс-маньячкой с длинными накрашенными ногтями. Настоящая Холли, которая писала Райану (очень радостно и сплошь заглавными буквами), была симпатичной рыжеватой блондинкой с ямочками на щеках и без телефона в руках.

– Тсс, – шикнул кто-то.

По помещению прокатилось эхо, как в спортзале. Впрочем, это и был спортзал. Мэр заговорил о смелости, о том, как простые люди помогают своим соседям, и весь город держится именно на них.

Медали получили два человека. Женщина, которая спасла подавившегося гостя в итальянской закусочной (героический поступок, да, но разве он смелый?), и Райан.

– Начальник пожарной службы рассказал мне, – начал мэр, – что мистер Бейкер сам вызвался лезть в машину мисс Томас. И он не сомневался ни секунды.

Об этом Райан мне не рассказывал. «Я самый легкий, – сказал он. – Меньше шансов, что дерево не выдержит».

Даже издалека было видно, как Райан покраснел. Так он что, герой? Эмма и Холли перешептывались у меня за спиной, и, клянусь, одна из них восхищенно ахнула. Мэр прицепил что-то к пиджаку Райана, пожал ему руку, и все зааплодировали. Все встали, и Райан исчез. Я подвинулась в сторону, встала на носочки – опять воцарился шум и толкотня. Эмма повернулась к подругам.

– Пригласи Райана, – сказала она, видимо, Холли.

– Ко мне домой? – спросила та.

– Да. Скажи, что мы устраиваем вечеринку без родителей и приглашаем всех героев.

Я пошла к выходу: мне нужны были воздух, пространство и дом.

– Простите. – Я столкнулась с женщиной с бейджем на груди и блокнотом в руке.

Она улыбалась так широко, будто именно меня и искала.

– Ты ведь Келси? Я так и думала, что это ты.

Я посмотрела в сторону сцены и увидела, что Райан проталкивается через толпу в мою сторону – или, может быть, к Холли, которая все еще болтала с Эммой. Холли пошатнула мою решимость и уверенность в себе. В конце концов, я же не знала, что произошло на вечеринке в пятницу, куда Райан поехал после больницы. Вдруг Холли – его девушка, а со мной он переписывался, просто потому что в тот вечер ему надо было с кем-то поговорить об аварии. Что, если я придала тому моменту в машине слишком большое значение. Мы оба чуть не погибли, и, конечно, это нас сблизило. Но это имело значение только в тот ужасный момент.

Женщина продолжала на меня давить – взяла за руку, и я почувствовала, как на меня надвигаются стены.

– Как хорошо, что ты пришла, – добавила она. – Как хорошо, что ты пришла его поддержать. Можно одну фотографию? – Она кивнула в сторону Райана, который как раз прорвался через группу людей в центре зала и пытался распрощаться с человеком, который подошел пожать ему руку. – Вас вдвоем? Читатели будут в восторге.

– Вы ошиблись, – сказала я, пятясь к дверям.

Это была ошибка. Надо было ему сначала написать.

Сказать, что я приеду. Чтобы он сам рассказал мне про Холли. Надо было по-другому одеться, приехать пораньше. Уговорить Аннику поехать со мной, чтобы не чувствовать этот внезапный слепой ужас. Только в школе, после домашнего обучения, я поняла, что одиночество намного острее ощущается в толпе.

Я полезла в сумку за ключами, услышала позади шаги и побежала. Трясущимися руками я завела машину и рванула с парковки. Но сердце не замедлило ритм. Нервы были на пределе. И я никак не могла избавиться от мысли, что за поворотом меня ослепят фары встречной машины.

К дому Анники я подъехала с выключенными фарами. Никто не вышел меня встречать, услышав хруст гравия под колесами. Удивительно, как можно вот так приезжать и уезжать, и никому нет до тебя дела. Я оставила ключи под козырьком, как Анника меня просила, и пошла обратно по темной дороге, скрестив руки на животе. Я решила, что если залезу в окно со двора, мама точно меня раскроет.

В лунном свете горы казались темнее – как тени. Я шла вдоль дороги, ускоряя шаг на темных участках между фонарями, но, подойдя к своим воротам, остановилась. Машина. Прямо около дома. Других домов там не было. Для доставки было поздно. Если бы приехала Джен, мама наверняка бы постучалась ко мне в комнату и раскрыла меня. Я ускорила шаг, держась поближе к кустам и раздумывая, как незаметно проскользнуть через ворота и забраться в окно.