Мэри Кларк - Я пойду одна

Уверенная в том, что за ней продолжают наблюдать, Пенни намеренно развернулась, не доехав до конца тупика, на тот случай, если таинственная женщина еще в чем-то сомневалась.

«Пусть знает, что я с нее глаз не спускаю, — думала Пенни. — Чем она там занимается? Такой замечательный день!.. Разве любому человеку не захотелось бы впустить в дом солнце? Она еще утверждает, что пишет книгу! Могу на что угодно поспорить, мало кто из писателей стал бы сидеть у компьютера в темноте, когда в окно могут литься солнечные лучи!»

Пенни вообще-то повернула на дорогу к дому Оуэнса, поддавшись порыву, на самом деле она собралась в город. Ей хотелось прикупить кое-что из бакалеи, а заодно не путаться под ногами у Берни. Муж был занят Великим ремонтом, хлопотал над чем-то в своей мастерской в подвале. Проблема тут состояла в том, что каждый раз, когда он заканчивал очередной рабочий подвиг, например заменял ручку на сковороде или склеивал разбитую крышку сахарницы, Берни начинал кричать во весь голос, требуя, чтобы Пенни спустилась к нему и посмотрела, как ее супруг потрясающе все сделал.

«Наверное, ему хочется, чтобы кто-то слышал его голос, он ведь большую часть времени сидит в своем грузовике один», — размышляла Пенни, поворачивая на Мидлтаун-авеню.

Она не собиралась заезжать к Ребекке, но потом заметила свободное место на парковке почти перед самым ее агентством, да еще и увидела через окно, что подруга сидит за своим рабочим столом.

«Почему бы и нет?» — тут же решила Пенни, поставила машину, быстро пересекла тротуар и распахнула дверь агентства.

— Bonjour, мадам Шварц! — прогудела она, отлично имитируя французский акцент. — Я к вам пришла, чтобы купить тот большущий уродливый особняк на Тартл-авеню, который вы не можете продать уже два года! Мне хочется снести его до основания, потому что он просто терзает глаз. В моем лимузине лежат в сундуке четыре миллиона евро. У нас есть то, что американцы называют сделкой?

Ребекка расхохоталась и заявила:

— Очень забавно, но позволь сообщить тебе кое-что, весьма похожее на чудо. У меня есть покупатель на дом Сая Оуэнса.

— А как же арендаторша? — мгновенно спросила Пенни.

— Ей придется выехать в течение тридцати дней.

Пенни осознала, что испытывает нечто вроде разочарования. Ее очень развлекали фантазии о Глории.

— Ты уже сообщила Эванс?

— Да, и она очень расстроилась, даже бросила трубку, не дослушав. Я ей сказала, что могу показать по меньшей мере пять-шесть домов куда более привлекательных, чем этот. Она сможет за них заплатить гораздо меньше, не отдавая лишнего ни за один день.

— После этого она бросила трубку? — Пенни буквально упала на стул, ближайший к письменному столу Ребекки.

— Да, расстроилась не на шутку.

— Ребекка, я только что проезжала мимо дома Оуэнса. Ты там бывала после того, как она въехала?

— Нет. Вспомни, я тебе говорила, что проезжала мимо рано утром в тот день, когда Эванс должна была туда перебраться, видела ее машину перед домом, но внутрь не заходила.

— Может быть, тебе следовало бы поискать предлог для того, чтобы туда заглянуть. Наверное, ты могла бы просто постучаться к ней, извиниться за неожиданный визит, сказать, что тебе очень жаль, и так далее. Если она окажется настолько невежливой, что не пригласит тебя войти, я скажу, что это полностью доказывает мою догадку. Там происходит что-то не то.

Ухватившись за идею, Пенни начала придумывать, как именно подтолкнуть Ребекку к действию.

— Этот дом — просто идеальное место для наркодилеров, например, — теоретизировала она. — Тихая, почти деревенская дорога. Тупик. Никаких соседей. Подумай об этом! Если ее накроют полицейские, что будет с продажей? Предположи, что она уже скрывается от закона! — Прекрасно понимая, что на самом деле у нее нет ни единого факта, подтверждающего все догадки, Пенни в конце концов сказала: — Знаешь, что я сделаю? Я подожду до вторника, потом пойду к Альвире Михан, расскажу ей все о мисс Эванс и попрошу совета. Хочу сказать, вдруг Глория и вправду скрывается от полиции и за ее поимку обещано вознаграждение? Разве такого не может быть?

Пятница началась для отца О'Брайена с семичасовой утренней молитвы за безработных, собравшихся перед церковью. В этот день, как обычно, более трехсот человек терпеливо ждали возможности позавтракать. Некоторые из них, как было известно отцу Эйдену, уже простояли в очереди не меньше часа.

Один из добровольных помощников священника шепнул ему на ухо:

— Вы замечаете, что тут много новых лиц?

Отец Эйден кивнул. Конечно, он это заметил. Некоторых из этих людей монах видел в разных медицинских пунктах для бездомных стариков, куда нередко заглядывал. Он часто слышал от них, что им приходится выбирать между едой и лечением, в котором они отчаянно нуждались.

Отец Эйден постоянно об этом думал, всем сердцем сочувствовал несчастным, но сегодня, едва проснувшись, он помолился за Зан Морланд и ее ребенка. Был ли малыш Мэтью до сих пор жив? Если да, то где мать прятала его? Он видел страдание в глазах Зан Морланд, когда держал ее за руки. Возможно ли, как в то, похоже, верила Альвира, чтобы Зан действительно страдала раздвоением личности и просто не знала, что делает ее вторая часть?

Если это было так, то не другая ли Зан приходила на исповедь и говорила о том, что участвует в преступлении и не может предотвратить убийство?

Проблема состояла в том, что не имело значения, которая половина являлась на исповедь. Отец Эйден в любом случае был связан священным обетом и никому не мог рассказать о том, что услышал.

Он помнил, какими холодными были ухоженные руки Зан Морланд, когда он сжимал их в своих ладонях.

Ее руки. Что беспокоило его при мысли о них? Тут крылось что-то очень важное, но отец Эйден не мог ничего вспомнить, как ни старался.

После обеда в монастыре он уже собирался вернуться в свой кабинет, когда ему позвонил детектив Билли Коллинз и попросил о встрече.

— Мы с напарницей хотели бы задать вам несколько вопросов, святой отец. Нельзя ли нам прийти прямо сейчас? Мы могли бы быть у вас минут через двадцать, не больше.

— Да, конечно. Можно спросить, в чем дело?

— Это касается Александры Морланд. Мы скоро будем, отец.

Ровно через двадцать минут Билли Коллинз и Дженнифер Дин оказались в кабинете отца Эйдена. После взаимных представлений монах сидел за письменным столом лицом к лицу с детективами и ждал, когда они начнут беседу.

Первым заговорил Билли Коллинз:

— Святой отец, Александра Морланд приходила в церковь вечером в понедельник, это так?

Францисканец ответил, осторожно выбирая слова:

— Альвира Михан узнала ее на записи наших камер наблюдения за вечер понедельника.