Симона Сент-Джеймс - Сломанные девочки [litres]

Фиона против воли вспомнила вопрос отца: «Она была еврейкой?» В деле Сони об этом ничего не говорилось, но что, если так? Если бы пропала не одинокая еврейка-беженка, а местная девочка из католической семьи, приложила бы полиция больше усилий?

И кто забрал чемодан Сони из кабинета Джулии Пэттон? Убийца спрятал ее тело в колодце, который виден из директорских окон. Возможно, он и украл чемодан? Если в нем хранилось что-то, что могло навести на имя убийцы, от него нужно было избавиться. А что, если Джулия Пэттон знала, кто он? Или даже она сама убила Соню?

Фиона снова перечитала заявление директрисы.

– Меня смущает, что она уехала от родственников на день раньше, чем планировала. Она ведь специально поехала их повидать. Так зачем решила вернуться раньше?

– Боюсь, этого мы никогда не узнаем.

Фиона положила папку.

– Надо продолжать, – сказала она, – до тех пор, пока мы не сможем ответить на этот вопрос. Давай поищем дела остальных девочек.

– У нас нет на это времени, – сказал Джейми, отворачиваясь от окна и глядя на часы. – Пора ехать на ужин к моим родителям.

– Ты что, серьезно? Нет!

Джейми покачал головой:

– Ты обещала, так что поехали. Файлы никуда не денутся до твоего возвращения.

– Нет, я не могу! – Фиона чувствовала почти физическую боль, глядя на коробки, которые ей так хотелось открыть.

– Можешь.

Она неохотно встала с пола и отряхнула джинсы.

– Ну ладно. Но я не собираюсь наряжаться. И от них мы снова поедем сюда.

– Договорились, – сказал Джейми. – Сразу после ужина.

Когда они уже сидели у него в машине и выезжали на Мередит-стрит, у Фионы зазвонил телефон. Это был ее отец.

– Я кое-что нашел, – сказал он, когда она подняла трубку. – Насчет твоей Сони.

У Фионы пересохло во рту.

– Рассказывай.

– Один знакомый профессор попросил свою студентку покопаться для меня в архивах. Она нашла список пассажиров корабля, вышедшего из Кале в 1947 году. Там была Соня Галлипо, 12-ти лет, без сопровождающих. Дата рождения та же, что у твоей девочки.

– Это она, – сказала Фиона.

– В списке были перечислены предыдущие места проживания, – сказал Малкольм. – Эту информацию записывали со слов пассажиров.

Фиона закрыла глаза, чтобы не видеть деревьев, неба и проезжающих мимо машин.

– Продолжай, – сказала она.

– Мне жаль, милая, но до этого ее держали в лагере Равенсбрюк.

Бэрроне, Вермонт

Ноябрь 1950 г.

Ученицы Айдлуайлда ненавидели почти все предметы в школе, но в особенности – еженедельные занятия по садоводству. Скорее всего, их включили в расписание из-за какого-то смутного представления, будто будущим домохозяйкам придется выращивать овощи самостоятельно. Или же предполагалось, что школа должна сама себя обеспечивать, как женский монастырь. Как бы там ни было, каждая девочка из Айдлуайлда была вынуждена в течение одного часа в неделю безнадежно копаться в саду, тыкая тяпкой в мертвые растения и стараясь не запачкать грязью форму.

Начинался ноябрь, жесткий и стылый. Роберта вместе с четырьмя другими девочками стояла в очереди за садовым инвентарем, который выдавала миссис Пибоди.

– Весной мы планируем посадить латук, так что сегодня нужно подготовить под него грядку, пока земля не промерзла. – Она указала на обведенный известкой участок земли, покрытой камнями и пожухлыми сорняками. – У вас есть час, девочки. За работу.

Роберта посмотрела на стоявшую рядом Соню. Та куталась в старое шерстяное пальто. Лицо у нее было несчастным, тонкие руки лежали на ручке лопаты.

– Ты в порядке?

– Воп. – Соня вытерла нос тыльной стороной ладони. Она всегда переходила на французский, когда уставала.

Роберта застегнула воротник пальто, чтобы он закрывал горло, и начала копать. Девочки ненавидели не работу, а сам сад. Его разбили в том месте, где тени от главного корпуса и столовой накладывались друг на друга, и в любое время года в нем было сыро, холодно и пахло плесенью. Окна обоих зданий слепо смотрели на работающих девочек. В Айдлуайлде ходила легенда, что в саду похоронен ребенок Мэри Хэнд, и это не прибавляло занятиям по садоводству популярности. Всякий раз, приходя сюда, Роберта ожидала наткнуться на зарытые в земле детские кости.

Девочки работали, согнув спины, и от их дыхания в ноябрьском воздухе висел парок. Внутренний двор школы освещало яркое солнце, отчего казалось, что в саду еще темнее. У Роберты хлюпало под ногами. Так как в саду всегда было сыро, то, когда она переворачивала лопатой землю, по металлу стекали струйки воды.

Мэри ван Вортен подняла голову и уставилась на Соню.

– Ты не копаешь, – сказала она, поджимая губы на своем круглом бледном лице.

– Копаю, – мрачно ответила Соня, загоняя лопату в землю.

– Нет. Нужно копать сильнее, как мы.

– Отстань от нее, – сказала Роберта. Она наблюдала за Соней краем глаза. Та крепко держала лопату, вгоняла ее во влажный грунт, но поднимала на ней слишком мало земли. Зубы у Сони стучали. Она была маленькой, но сильной, и на нее такое отношение к работе было не похоже. – Соня? – мягко спросила Роберта.

– Все хорошо. – В подтверждение своих слов Соня снова вогнала лопату в землю.

– У тебя даже ямка не образуется, – настаивала Мэри.

Соня подняла голову.

– Идиотка, – огрызнулась она. Руки у нее дрожали. – Тебе никогда не приходилось копать. По-настоящему копать.

– О чем это ты? Я копаю прямо сейчас.

– Заткнись, Мэри, кажется, с ней что-то не так, – подала голос Маргарет Кевин.

– Замолчите! – закричала Соня, к удивлению всех. Роберта никогда не видела, чтобы ее подруга так бесилась. – Просто заткнитесь и отстаньте от меня!

Они продолжили копать в молчании. Роберта посмотрела назад через плечо и увидела, что миссис Пибоди стоит у двери в учительский корпус с сигаретой в руке и что-то шепчет миссис Вентворт. После чего обе рассмеялись и миссис Вентворт покачала головой. Учителя стояли в круге солнечного света, и Роберте из темноты сада казалось, будто она подсматривает за ними через дверь в другой мир.

Она посмотрела вниз, на землю. Отвратительные комья грязи походили на кости – в этом месте Роберта всегда думала о костях младенца: пальцах, ножках, маленьком черепе…

«Прекрати. Не думай об этом».

Ее лопата соскользнула, и на секунду она увидела на металлическом полотне что-то белое и мясистое – бесформенное, мягкое и подгнившее. Содрогнувшись, Роберта отбросила лопату и уже готова была завизжать, когда поняла, что просто разрезала лезвием большой гриб, росший в холодной сырой земле.

Она постаралась успокоиться, но тут поблизости раздался вздох. Обернувшись, Роберта увидела, как Соня опускается на колени в грязь. Она все еще держалась за лопату, и ладони ее скользили вниз по древку. Роберта наклонилась и схватила подругу за плечи.