Симона Сент-Джеймс - Сломанные девочки [litres]

Разумеется, она это проверила. Журналист всегда остается журналистом.

Роберта поджала губы, размышляя.

– Мой дядя Вэн вернулся с войны с тяжелым посттравматическим стрессовым расстройством, хотя в то время этого термина еще не существовало. Он был в очень плохом состоянии, но все просто советовали ему подождать, и все пройдет. – Она моргнула и посмотрела в окно. – Когда мне было 14 лет, я зашла в наш гараж и увидела, как он сидит в кресле, наклонившись вперед, с дулом пистолета во рту. По радио играли старую военную песню. Он плакал. Он не подозревал, что дома есть кто-то еще.

– И что произошло дальше? – мягко спросила Фиона.

– Я закричала. И дядя Вэн понял, что я все вижу, но продолжал сидеть неподвижно. Не мог выстрелить себе в голову у меня на глазах. Так что я в какой-то степени спасла ему жизнь. – Роберта снова повернулась к Фионе: – После этого я не могла говорить. Не знаю почему, наверное, от шока или стресса. В те времена люди не умели помогать другим – да мы и сейчас едва ли этому научились. – Она сделала паузу. – Поэтому родители отправили меня в Айдлуайлд, а когда я уехала, отослали дядю Вэна в психиатрическую лечебницу и оставили там против его воли. Вместо того чтобы проявить к нему хоть какое-то участие, они решили, что он позорит семью. Я тоже позорила семью, потому что меня нужно было водить к психиатру, а в то время этого стыдылись. Как вы можете догадаться, у меня были образцовые родители.

– Я вам сочувствую, – сказала Фиона. – А вы сами не считали, что ваш дядя сошел с ума?

– Нет. Я его жалела, и мне было грустно. Он чувствовал себя ужасно из-за того, что мне довелось увидеть, что я перестала говорить и что меня отправили в интернат. Это только усиливало его чувство вины. Брак моих родителей распался на следующий год, и они решили, что для меня будет лучше остаться в школе, ведь им по-прежнему было стыдно. Закончив Айдлуайлд, я пошла учиться на юриста – отчасти затем, чтобы найти законный способ освободить дядю из лечебницы и помочь другим людям вроде него. Я хотела, чтобы у них больше не отбирали свободу, дома, детей и собственность. Тот день в гараже определил всю мою жизнь.

– Как вышло, что после всего, что случилось, ваши родители согласились оплатить обучение в юридической школе? – спросила Фиона.

– Если захотеть чего-то по-настоящему, можно найти способ.

Еще один уклончивый ответ на прямой вопрос, но прозвучавший легко и гладко. Роберта Грин была адвокатом до мозга костей.

– И что в итоге, у вас получилось освободить дядю?

Роберта улыбнулась:

– О да. Я его вытащила. На это ушло некоторое время, но я помогла ему найти работу и начать новую жизнь. Эта задача оказалась не из легких, но я использовала все возможные средства. Ему стало лучше. В 1973 году он женился, хотя ему было уже за 50, на своей бывшей соседке, которая многие годы была тайно в него влюблена. Они прожили вместе 20 лет до его смерти. Большую часть своей карьеры я безвозмездно помогала и другим бывшим военным. И это лучшая часть моей работы.

– У вас есть дети?

– Да. Мой муж Эдвард умер от рака в прошлом году. Наш сын живет в Коннектикуте, а дочь в Австралии, в Сиднее. Внуков у меня нет, но, как мне кажется, оба моих ребенка счастливы. По крайней мере, я все для этого сделала, и муж мне помогал.

– А что насчет остальных ваших подруг из Айдлуайлда? – спросила Фиона, пользуясь разговорчивым настроением Роберты. – Сесилия Фрэнк и Кей-ти Уинтроп. Вы поддерживаете с ними связь? Может быть, вы знаете, как их найти? Я бы хотела с ними поговорить.

Но Роберта покачала головой:

– Увы, милая. Это было 60 лет назад.

– Мисс Лондон рассказала мне, что вы четверо очень дружили.

– Так и было. Мы все время были вместе, но после смерти Сони наша компания распалась. Мы были абсолютно уверены, что ее убили, но нас никто не хотел слушать.

– А ваша директриса, Джулия Пэттон? Она тоже к вам не прислушалась?

– Нет. В архиве сохранились какие-то записи о смерти Сони?

Этот вопрос прозвучал спокойно, но Фиона почувствовала, что Роберте необходимо это знать. Существование архива оказалось для нее новостью, и ее переполняло любопытство, хоть она тщательно это скрывала.

– Боюсь, что совсем немного, – ответила Фиона. – Кажется, расследование толком не проводилось. И все верили в эту дурацкую гипотезу про парня.

Она произнесла эти слова не задумываясь, и они ее удивили. До этой минуты она не понимала, что версия о побеге с парнем так сильно ее злит. Как можно было не обратить внимания не исчезновение 15-летней девочки, пережившей холокост? Фионе хотелось достать Джулию Пэттон и Гаррета Крила-старшего из-под земли, встряхнуть как следует и наорать на них: «Если бы вы послушали, что вам говорят, вы могли бы ее спасти! А теперь уже поздно!»

Она подняла глаза и увидела, что Роберта внимательно за ней наблюдает. На губах у нее играла легкая улыбка, словно она точно знала, о чем думает Фиона.

– И правда дурацкую, – сказала она.

Фиона сглотнула слюну. Она устала и больше не могла удерживать инициативу.

– У меня осталась еще пара вопросов, – произнесла она, стараясь придать голосу серьезности. – Знакомо ли вам имя Маргарет Иден?

– Извините, милая, но нет, – покачала головой Роберта.

– Может быть, Энтони Иден? Это ее сын. Они купили Айдлуайлд и ведут там работы.

– Что ж, мне жаль их, но я с ними не знакома.

– Может быть, у вас есть предположение, зачем им это понадобилось?

Ее слова снова вызвали у Роберты улыбку.

– Люди не представляют себе, что такое Айдлуайлд. Они могли подумать, что это хорошее вложение денег. Если так, они сильно ошиблись.

Фиона смотрела ей прямо в глаза.

– Почему ошиблись? Из-за Мэри Хэнд?

На лице Роберты не отразилось ни тени удивления или насмешки, только глаза стали мягче и как будто наполнились жалостью.

– Она все еще там, да? – спросила она. – Ну разумеется, Мэри все еще там. И вы ее видели.

– А вы? – хриплым голосом ответила Фиона.

– Каждая ученица Айдлуайлда рано или поздно встречалась с Мэри. – Это было сказано тихо и твердо, как будто речь шла о повседневных вещах, а не о призраке.

Фиона поняла по глазам Роберты, что та говорит правду.

– Что вы видели? – спросила она.

Когда ее самое глубокое и болезненное воспоминание стало реальностью, Фиона почувствовала себя очень странно. Она не хотела признаваться в этом Маргарет Иден, но с Робертой все было иначе. Она жила в Айдлуайлде. Она знала.

– Неважно, – ответила Роберта. – Вопрос в том, что видели вы.

– Я не понимаю, – сказала Фиона. – Кто она такая?

– По школе ходили разные слухи. Кто-то говорил, что однажды ночью ее не пустили в Айдлуайлд, и она умерла от холода. А кто-то – что в саду похоронен ее ребенок.