Си Джей Уотсон - Прежде чем я усну [litres]

– Не извиняйтесь. Продолжайте, – попросила я.

– Думаю, можно сделать вывод, что он читал ваш дневник в течение нескольких дней, может, чуть дольше. В это же время Клэр безуспешно пыталась дозвониться Адаму, номера Бена у нее не было, в конце концов она связалась с Варинг-Хаусом. Там был только один телефон – Бена, как они считали, но на самом деле Майка. У Клэр не было моих контактов. Она позвонила в школу, где работал Майк, и попросила дать его номер телефона и адрес. Но оба оказались фальшивыми. Это был тупик.

Я представляю, как он нашел дневник, как читал понемногу каждый день. Почему он не уничтожил его?

Да потому, что там я написала, что люблю его. А именно в это он и хотел заставить меня поверить.

Хотя, может быть, я слишком хорошо о нем думаю, и ему просто хотелось сжечь его у меня на глазах.

– А почему Клэр не позвонила в полицию?

– Она позвонила, – кивнул доктор Нэш. – Но они отнеслись к делу всерьез лишь спустя несколько дней. Тем временем она связалась с Адамом, и он сказал ей, что Бен уехал за границу на несколько месяцев и, насколько ему известно, вы по-прежнему находитесь в Варинг-Хаусе. Она позвонила в клинику, там ей не дали ваш домашний адрес, но, поддавшись на уговоры, дали Адаму мой номер. Видимо, это сочли разумным компромиссом, ведь я доктор. Клэр позвонила мне лишь сегодня днем.

– Сегодня днем?!

– Да. Она убедила меня, что с вами что-то случилось, а тот факт, что Адам жив и здоров, уничтожил все сомнения. Мы поехали к вам домой, но вы уже уехали в Брайтон.

– Но как вы узнали, что именно туда?

– Вы рассказали мне утром, что Бен, то есть, простите, Майк, сообщил вам, что на выходные вы вдвоем уедете. К морю. Как только Клэр рассказала мне о своих подозрениях, я тут же понял, куда именно.

Я откинулась на подушки. Как я устала! Сил нет. Я очень хочу спать, но боюсь этого. Боюсь, что все позабуду.

– Но вы сказали, что Адам умер, – произнесла я. – Что его убили на войне. Помните, мы сидели в машине на стоянке? И про пожар. Это вы рассказали мне, что в старом доме был пожар.

– Потому что услышал об этом от вас, – грустно улыбнулся он, и я сказала, что не понимаю, тогда он пояснил: – Однажды, недели через две после нашего первого сеанса, вы сказали, что ваш сын погиб. Очевидно, так сказал вам Майк, и вы пересказали эту историю мне. Когда вы спросили меня об этом на стоянке, я сам искренне считал, что это правда. То же самое с пожаром. Я считал, что так и было, потому что услышал об этом от вас.

– Но я помню похороны Адама. Его гроб…

– Это лишь фантазии, – снова грустно улыбнулся доктор Нэш.

– Нет, я видела фотографии! – воскликнула я. – Этот человек – я просто не могла заставить себя сказать «Майк» – показывал мне наши с ним фотографии, в том числе свадебные. Среди них я нашла снимок надгробия. На нем было имя Адама.

– Скорее всего, это хороший монтаж.

– Монтаж?

– Да. Компьютерный. В наше время обработать фотографии – пара пустяков. Он, должно быть, догадался, что вы о чем-то подозреваете, и оставил их якобы случайно там, где вы точно их найдете. Вполне возможно, что многие из ваших совместных фотографий тоже подделка.

Я подумала, как много записей начиналось со слов: «Он ушел на работу». Вот какой работой он на самом деле занимался. На какое же дно он опустился!

– Как вы? Ничего? – спросил доктор Нэш.

– Да, – улыбнулась я. – Думаю, да. – Я замолчала и посмотрела на него; я поняла, что помню его в других костюмах, с другой стрижкой, намного короче. – Я многое помню.

Казалось, он не был удивлен.

– Что?

– Например, что у вас была другая стрижка, – сказала я. – Я вспомнила Бена. И Адама, и Клэр там, в машине «скорой». И встречу я хорошо помню. Мы сидели в кафе в Александра-паласе. Пили кофе. С ней был сын Тоби.

Он улыбнулся, но снова с печалью:

– Вы читали сегодня ваш дневник?

– Да, – ответила я. – Но как вы не понимаете? Я помню вещи, которые не записывала. Например, я помню, какие серьги были тогда у Клэр. Те же, что сейчас. Я спросила Клэр об этом, и она подтвердила. А еще я помню, что Тоби был в синей парке, в носочках с мультяшными персонажами, и помню, как он расстроился, потому что хотел яблочный сок, а там был только апельсиновый и смородиновый. Понимаете? Все это я не записывала. Но помню!

Он выглядел довольным, но все-таки печальным.

– Доктор Пакстон говорил, что не видит очевидной органической причины вашей амнезии. Что, скорее всего, она была вызвана в основном эмоциональным шоком и лишь частично физическим. Вполне возможно, что новая травма повернула процесс вспять до какой-то степени.

Я ухватилась за эти слова.

– Вы думаете, я смогу вылечиться?

Он испытующе посмотрел мне в глаза. Мне показалось, он взвешивает свои слова, чтобы правда не убила меня.

– Должен сказать, что вряд ли. В последние недели был действительно заметный скачок, но речь не идет о постепенном восстановлении памяти. Хотя все возможно.

Я почувствовала прилив радости.

– Тот факт, что я помню события недельной давности, подтверждает это? Что у меня формируются новые воспоминания и не утрачиваются наутро?

Казалось, он колеблется.

– Я бы сказал, что да, Кристин. Но я прошу вас быть готовой к тому, что это явление временное. Мы не знаем, что принесет нам завтра.

– Когда я проснусь?

– Да. Очень вероятно, что после глубокого сна ваши воспоминания о сегодняшних событиях исчезнут. И самые свежие, и более ранние.

– И я проснусь в том же состоянии, что сегодня утром?

– Да, – кивнул он. – Все может быть.

Мысль о том, что я проснусь и не буду помнить ни про Адама, ни про Бена, была сейчас слишком непостижимой. Это будет словно умереть заживо.

– Но… – начала я.

– Кристин, продолжайте вести дневник, – перебил меня доктор. – Он по-прежнему у вас?

Я печально помотала головой.

– Он сжег его. Это и стало причиной пожара.

Доктор явно был огорчен.

– Очень, очень жаль, – произнес он. – Но главное не это, Кристин. Главное, что вы живы. А дневник вы можете начать новый. Важно, что все, кто вас любит, теперь с вами.

– Я тоже очень хочу быть с ними. Я так хочу к ним вернуться!

Мы поговорили еще немного, но вскоре он деликатно удалился, чтобы оставить меня с родными. Я знала, что он хотел подготовить меня: дать понять, что завтра я могу проснуться и не вспомнить ни кто я такая, ни кто этот мужчина, сидящий у моей кровати, ни второй, называющий себя моим сыном; но мне хотелось верить, что доктор Нэш ошибается. Что память возвращается ко мне. Я должна в это верить.

Я смотрю на своего спящего мужа, точнее, на его темный силуэт. Я помню, как мы познакомились в ту ночь, когда вместе с Клэр смотрели с крыши фейерверк. Помню, как он сделал мне предложение, когда мы ездили в Верону, с какой бурной радостью я сказала «да». Помню нашу свадьбу, нашу семейную жизнь. Я помню все. Я улыбаюсь.