Бернар Миньер - Сестры [litres]

– И остаток ночи вы провели вместе?

– Да.

– И как зовут твою подружку?

– Люси Руссель. Что-то я не врубаюсь. Это самое случилось с десяти до полуночи или с полуночи до двух? Можно как-нибудь поточнее?

– А где сейчас твоя подружка, где ее можно найти?

– У родителей. Она вернется на факультет завтра.

– Ты знаешь их номер телефона?

Седрик Домбр продиктовал номер.

– А тот человек, с которым ты разговаривал? – вдруг сказал Ковальский.

Студент застыл. Воцарилось молчание.

– Какой человек? – Лицо его словно свело судорогой.

– Тот, кого ты боишься… кто может причинить тебе зло… Тот, что беспощаден…

– Да чушь все это… – огрызнулся парень. – Я был не в себе, нес всякую околесицу…

– Уверен?

В широко раскрытых глазах рыжего промелькнула искра ужаса. Он кивнул.

– И все-таки ты…

– Да отстаньте вы от меня с этим…

Седрик Домбр уже почти кричал, и они поняли, что он вот-вот расплачется. Парень затравленно глядел на полицейских.

– Я не хочу больше об этом говорить… Не хочу… Умоляю вас …

Вся группа собралась в другом помещении.

– Люси Руссель подтвердила, что в четверг вечером действительно была на концерте в центре Тулузы. Она пришла к Домбру уже около полуночи и оставалась там до восьми утра, а затем ушла на лекции.

Лоб шефа группы перерезала морщина.

– Надо бы ее выслушать, – сказал Ковальский.

– Но сегодня воскресенье, – заметил Манжен.

– Скажи ей, чтобы пришла завтра к началу дня. А с ее дружка глаз не спускать, они не должны пересечься.

– Вид у нее был очень удивленный, – сказал Манжен. – А он запаниковал, когда оказалось, что на первый отрезок времени у него нет алиби.

Ковальский кивнул.

– Знаю. И это говорит о том, что он понятия не имеет, в какое время все произошло.

– И что алиби у него – не фуфло, – прибавил Манжен.

Сервас откашлялся.

– Не уверен, правильно ли я понял: если он и виновен, то прекрасно знает, что никого не убивал между десятью и полуночью. Но тогда время указано неправильно.

Ковальский с улыбкой повернулся к Манжену:

– Малыш меня иногда раздражает, а тебя? О’кей, ладно. Но если он виновен, как ты говоришь, он придумал бы себе вместе с подружкой алиби получше. Так, на всякий случай. Она вернулась в полночь. Но алиби на этом строить опасно, ведь мы легко можем проверить, была ли она на этом концерте.

– Если он убил их в два часа ночи, то этого для алиби вполне достаточно.

Ко уставился на него.

– В том-то и проблема, – согласился он. – Но тогда получается, что врет его подружка. Вот видишь, малыш, все далеко не так просто, как в телесериалах.

– А тот тип, о котором говорил Седрик? Он пугается каждый раз, когда о нем заходит речь…

Ковальский коротко кивнул.

– Может, он комедию перед нами ломает. Как те парни, что якобы слышат голоса и которыми якобы управляет Бог. Это классика – все перекладывать на кого-то: на сообщника, на галлюцинацию, на Сатану или на мировой заговор… Он твердит, что даже говорить о нем не желает, потому что на самом деле никого нет и он не знает, что бы еще такое придумать.

– Но он был по-настоящему напуган тогда, в подвале, – возразил Сервас. – Готов дать руку на отсечение, что это была не комедия.

Ковальский бросил на него острый взгляд.

– Возможно… Но не бесспорно… Со временем ты поймешь, что некоторые вруны ведут себя очень убедительно. Ну да ладно. Камеры для задержанных тут пока функционируют? Определим-ка парня в КПЗ. Мартен, иди домой. Ты мне пока больше не нужен, к тому же у тебя двухлетняя дочурка, и она тебя ждет.

Однако Серваса не покидали мысли о насмерть перепуганном парне в подвале и о загадочном беспощадном человеке, который держится в тени. Этот человек и высокомерный и лукавый писатель – одно и то же лицо?

Открыв дверь в квартиру, Мартен обнаружил там Александру и Марго.

– Что-то вы рано вернулись, – заметил он.

– С меня хватило, – ответила жена.

– Вот как? – Он взял Марго на руки. – Хватило чего?

– Моей сестрички, ее дубины-муженька, их хибары, где есть абсолютно все, и даже бассейна вместе с дедушкой.

Сервас покачал головой, а Марго тем временем со смехом ухватила его за щеку.

– Это ты занимаешься тем жутким преступлением, убийством двух девушек?

На секунду он вдруг ощутил нелепую гордость.

– Я.

– Моя сестра считает, что это дело рук какого-нибудь бродяги или чужака.

Мартен нахмурился.

– Почему бродяги или чужака? Что ее заставляет так думать?

– Не знаю, – устало сказала Александра, – я просто передала тебе мнение сестры…

Вот ведь черт, подумал он, бывали времена, когда жена ни за что это дело так не оставила бы и у них завязалась бы одна из тех домашних баталий, секрет которых сестры знали назубок.

– И ты ничего не сказала? – удивился он. – Что ты ей ответила?

– Что очень даже может быть, что это не бродяга, а добропорядочный отец семейства, которому надоели и жена, и дети, и бассейн.

Сервас не смог удержаться от улыбки. Александра подмигнула ему, и ее красивое лицо на миг озарилось, как в добрые старые времена.

В этот миг он снова ее любил.

Новое здание полиции напоминало современный укрепленный замок со сторожевыми башнями, донжоном и монументальным фасадом. Однако замок был выстроен из розового кирпича, на случай если у кого-то сложится неправильное представление о городе, где они находятся. Ему чуть-чуть не хватает скромности, говорил себе Сервас, пересекая утром в понедельник широкий, залитый солнцем двор. Интересно, а что означает эта претенциозная фреска вокруг входа? Черт возьми, здание больше похоже на археологический музей, чем на полицейское управление.

Прежде чем войти, он остановился на верхней площадке крыльца и обернулся. За двором по бульвару сновали автомобили, и их стекла поблескивали мелкими вспышками, как кусочки кремня на дороге, а еще дальше, между запыленных, измученных жарой платанов, томно искрились зеленые воды Южного канала.

Поднявшись на третий этаж, Сервас отметил про себя, что лихорадка переезда еще в самом разгаре. Все друг друга окликали, все призывали друг друга взглянуть на что-то интересное, как дети, что распаковывают рождественские подарки. Добравшись до своего кабинета, Мартен с удивлением заметил, что все стоит на прежних местах, словно мебель просто взяли и телепортировали из одного места в другое.

Зато жара стояла невыносимая, хотя еще не было и девяти. И ни одного кондиционера… Мартен выложил в сейф табельный пистолет, запер сейф на ключ и закурил сигарету. Сделав три затяжки, загасил сигарету и отправился на поиски зала заседаний. На это понадобилось определенное время.