Бернар Миньер - Сестры [litres]

– Врач или судмедэксперт осмотрели рану, прежде чем наложить повязку? – спросил он командира жандармов.

– Осмотрели, осмотрели, – раздался у него за спиной мелодичный голос.

Мартен обернулся. За ним стояла доктор Фатия Джеллали, руководившая в Тулузе Институтом судебной медицины. Это была высокая женщина с пристальным и каким-то обволакивающим взглядом карих глаз. Под таким взглядом у любого сразу возникало приятное ощущение, что он находится в центре внимания.

– Здравствуйте, доктор.

– Здравствуйте, капитан.

Сервас улыбнулся. Он ценил доктора Джеллали как компетентного и преданного делу специалиста.

– Если б я знал, что вы здесь будете, я вообще ни о чем не беспокоился бы.

Она ответила на этот едва замаскированный комплимент преувеличенно скромной полуулыбкой.

– Ну что? – спросил Мартен, подняв брови.

– То ли его ударили по затылку, то ли он сам ударился о мебель, когда падал. Трудно сказать…

Сервас узнал всегдашнюю осторожность суждений доктора Джеллали. А вот Эсперандье сказал ему по телефону: «На мужа напали сзади…»

– Майор, вы уже здесь, – произнес еще один голос, и Мартен увидел, что к ним приближается еще одна знакомая фигура.

– Капитан, – уточнил Сервас.

Некоторые из тех, с кем он много работал вместе, имели склонность забывать, что он в прошлом году прошел через дисциплинарную комиссию, и его понизили в звании. Кати д’Юмьер была как раз из тех. А может, и намеренно забывала, тем самым выражая ему признательность за работу, которую они делали вместе столько лет. Ведь отчасти благодаря этой работе она и возглавила прокуратуру Тулузы, поскольку дела, которые они раскрыли вместе, долго были в центре внимания, и оба они тогда, в хорошем смысле этого слова, солидно «засветились».

У Кати д’Юмьер был ястребиный профиль, а нос такого внушительного размера, что казался деталью, специально приделанной к сухому, угловатому лицу. Глаза ее сверкали, как искры, высеченные кремнем, а волосы отливали безукоризненным пепельным блондом. Она всегда говорила все как есть и безжалостно отметала любую деталь, не отвечавшую ее высоким требованиям. И то, что она добилась продвижения, не позволив своему заместителю занять место главного прокурора, говорило о ее значительном весе – или о значительном весе жертвы преступления… В противоположность доктору Джеллали, которая не накрасилась и чья темная шевелюра в это утро так и не поздоровалась с расческой, д’Юмьер нашла время подрумянить щеки, тронуть веки черным карандашом и уложить волосы феном. К коричневому твидовому платью она успела приколоть красивую брошку в виде орхидеи из драгоценных камней. Ансамбль дополнял бледно-розовый кашемировый шарф.

– Что уже известно? – спросил Мартен.

– Судя по всему – взлом, – ответила прокурор. – Одно из окон разбито. Муж говорит, что услышал шум и спустился вниз. А потом его ударили по затылку, и он на короткое время потерял сознание. Придя в себя, первым делом поднялся в спальню. Когда же увидел, что жены там нет, то запаниковал и снова спустился вниз. Он нашел жену на полу среди змей. Мертвую.

– Я не думаю, что ее убил удар по затылку, – вмешалась Фатия Джеллали. – Скорее всего, она умерла от анафилактического шока, вызванного многочисленными укусами ядовитых змей. Токсикологические анализы скажут нам, конечно, больше, но можно предположить, что речь идет об очень ядовитых змеях.

– Но зачем грабителю было открывать террариумы? С какой целью? И почему дверь, которая, по словам мужа, всегда закрыта, оказалась распахнутой настежь? – спрашивала Кати д’Юмьер, осторожно косясь на Ланга.

Сервас тоже посмотрел на него. Санитар велел писателю встать и теперь подвергал его обычному неврологическому тестированию: водил указательным пальцем вправо-влево у него перед носом и просил следить за пальцем глазами, потом попросил вытянуть вперед руки и закрыть глаза. Потом положил свои волосатые ручищи на запястья Ланга и попросил толкнуть их вверх. Мартен заметил, что писатель был действительно потрясен и очень растерян.

– У него есть право на содержание змей?

Право на содержание… Иными словами, есть ли у него сертификат, который обязан иметь любой, кто содержит ядовитую тварь. Прокурор покачала головой.

– Нет. Разведение и содержание нелегальное… Как, кстати, и большинство случаев содержания ядовитых змей в этой стране. В частных владениях сейчас содержится гораздо больше опасных экзотических змей, чем во всех вивариях Франции, вместе взятых. Начать хотя бы с того, что детеныша гремучей змеи теперь можно купить через Интернет за пачку евро и получить по почте. Чего ж тут удивляться…

– И во Франции всего один банк противоядий, – заметила Фатия Джеллали. – В Анжере… Там есть противоядия от укусов сорока змей: гремучей, кобры, очковой и некоторых африканских. А вот от укусов тех, что содержатся здесь, там противоядий нет… И количество укушенных в больницах все время растет, а лечить их очень трудно, фактически нечем.

Фатия Джеллали протянула Сервасу пару высоких бахил из голубого пластика и пару перчаток.

– Ну что, пошли? – спросила она.

Пошли … Он надел бахилы и перчатки и пошел за ней следом, но не выдержал и обернулся, увидев змею с черными чешуйками, которая извивалась на конце длинных щипцов в руках человека, похожего на Крокодила Данди. На нем была фетровая шляпа, на шее кожаный шнурок со змеиными зубами, рубашка цвета хаки, жилет с кучей карманов и сапоги до колен. Должно быть, он представлял себе, что находится в буше [19] Буш (в Африке, в Австралии) – большие площади невозделанной земли, заросшие кустарником. .

– Всё в порядке, – сказал этот человек голосом старого курильщика и любителя крепких напитков. – Можете заходить. Думаю, эта – последняя.

– Так вы думаете или вы уверены? – заметила Джеллали.

Видимо, пожарные или службы безопасности вызвали местного специалиста по рептилиям.

– Вот эта милая маленькая змейка, – сказал специалист, – черная мамба, одна из самых смертоносных змей в мире. Очень агрессивна и нападает молниеносно. Ее яд убивает жертву через пятнадцать минут.

При виде треугольной змеиной головы и маленьких черных, ничего не выражающих глаз Сервас почувствовал, как все его тело покрывается холодным потом.

– Если ее хоть по разу укусили все змеи, которых я отловил нынче утром, то ничего удивительного, что она не пришла в себя, – сказал змеелов, указывая на распростертое чуть поодаль тело, которое как раз снимал полицейский видеооператор. – Милая у вас тут, однако, коллекция… Надо же, как судьба распорядилась… Среди этих тварей нет ни одной безобидной, черт побери. Но я, честно говоря, не понимаю, откуда столько укусов. Обычно змеи склонны скорее удрать, чем укусить…