Альбина Нури - Плачущий лес [litres]

– Бывает, она рисует восковыми мелками, но чаще всего – карандашом. Ее стиль напоминает манеру Нади Рушевой – слышала о такой художнице? Я всегда восхищалась ею. Наде было всего семнадцать, когда она умерла, но ее наследие огромно – более двенадцати тысяч рисунков. Она прославилась на весь мир, ее называли «Моцартом в изобразительном искусстве». – Сара вздохнула. – Прости, я много болтаю. Мне кажется, дух творчества, что бился в Наде, сейчас живет в твоей матери. Она, как и Надя, никогда не пользуется ластиком. Ее не заставишь взять в руки краски или написать чей-то портрет. Она изображает то, что рождается в ее воображении, и говорит, что линии уже есть на бумаге, ей нужно всего лишь обвести их.

– Значит, это мама была автором тех портретов. Она нарисовала меня и Игоря.

Сара погладила Марию по склоненной голове. Та, не отвлекаясь от своей работы, на миг прижалась щекой к ее руке.

– Мария – чудо, наш Оракул. Я не знаю, рисовала ли она прежде. – Сара вопросительно взглянула на Кристину, но девушка ничего не могла ответить. Ни отец, ни тетя не упоминали о художественных способностях матери. – Однако, живя здесь, она написала десятки, сотни работ. Я храню их все, и не только потому, что они прекрасны. В них содержатся пророчества, которых мы пока не можем разгадать, не видим, не понимаем, но они могут оказаться бесценными для будущих поколений живущих.

– Дядюшка говорил: вы всегда знаете, кто должен стать одним из вас, обладающий даром познания предупреждает о приходе очередного призванного. Значит, моя мать – этот ваш провидец.

– И не спрашивай меня, откуда она знает.

Кристина обошла стол. Мария, все так же увлеченная рисованием, не подняла головы. Девушка отодвинула стул, села напротив матери. Спустя несколько минут, возможно, почувствовав ее взгляд, художница взглянула на Кристину. Карандаш дрогнул в ее руке, лицо недовольно сморщилось.

– Кто это? – оглянувшись на Сару, спросила Мария. – Я не люблю, когда на меня смотрят, если я рисую.

– Знаю, милая. Кристина просто хотела познакомиться с тобой.

Мария перевела взгляд на Кристину и упрямо набычилась, словно маленькая девочка.

– Чужие люди не должны входить в мою комнату.

«Только не реви! Ты ее напугаешь!» – приказала себе Кристина, чувствуя, что не может вымолвить ни слова.

– Мы ничего не тронем, милая. И сейчас уйдем.

Повинуясь порыву, Кристина встала и взяла с полки медвежонка Винни с пуговичным глазом, подошла к матери и вложила ей в руки.

Та, видимо, от неожиданности, не стала противиться и взяла игрушку. Кристина опустилась на колени возле ее стула и теперь смотрела на мать снизу вверх.

– Я знаю, ты не помнишь, откуда он у тебя, мама. Но это я дала его тебе давно, много лет назад. Ты уехала, а я так скучала… – Не удержавшись, Кристина всхлипнула, стараясь подавить рыдания. – Мне хотелось, чтобы Винни защищал тебя от всего дурного и не давал забыть обо мне. – Она встала и поцеловала мать в щеку. – Я люблю тебя, мама.

Кристина направилась к двери, но не успела сделать нескольких шагов, как услышала за спиной звук отодвигаемого стула. Ножки скрипнули по полу, Кристина повернулась и увидела, что мать стоит, прижимая к груди медвежонка Винни и глядя на нее.

– Кукла, – неуверенно проговорила Мария, словно не вполне понимая, что за слова произносит, кого имеет в виду.

– Да, мама.

– Будь умницей, Кукла, – все тем же дрожащим, нетвердым голосом сказала Мария.

– Конечно, мамочка. Обещаю, – сквозь слезы прошептала Кристина.

Они еще пару секунд смотрели друг на друга, а потом Мария снова уселась на стул, собираясь продолжить работу.

Выйдя в коридор, Кристина обхватила себя руками, словно стараясь согреться. Сара притворила дверь в комнату Марии.

– Хочешь кофе? Или, может, соку? – В ее голосе слышалось искреннее сочувствие.

Кристина покачала головой и двинулась к лестнице.

– Нам с Игорем пора. Пришло время покончить со всем этим.

– Как скажешь, милая.

Они были уже возле входной двери, когда Кристина спросила:

– Вы говорите, что ваша миссия – служение Всевышнему, вы вроде монахов, принявших постриг. В школе у нас был предмет «Веронаука», там учили, что Бог есть любовь. Откуда же тогда эта жесткость? Зачем ему понадобилось разлучать нас?

Она говорила громко, не заботясь о том, что ее могут услышать. Вопросы, которые она бросала в лицо Саре, не требовали ответов, ей просто нужно было выговориться.

Кристина выскочила за дверь, чтобы отдышаться, прийти в себя. Спустя мгновение на пороге появилась Сара.

– А может, он просто безумец – этот ваш Господь? – выкрикнула девушка. – Что за чудовищные номера он откалывает! Отнять у мамы разум и взамен наградить талантом художника, которого она даже не может полностью осознать! Зачем обрекать людей на страдания, если он хочет, чтобы они служили ему?

Сара сделала то, чего Кристина меньше всего от нее ожидала: подошла вплотную, обняла ее, прижала к себе, как ребенка.

– В страдании заложен великий смысл, девочка моя. Вспомни, как страдал Иисус на Кресте. Только оно способно очистить душу от въевшегося в нее греха. Только страдание делает нас совершенными. Только страдая, мы в полной мере способны являть миру свою любовь. Это кажется тебе абсурдным и неверным, но поверь, что так и есть.

Сара ласково, успокаивающе поглаживала Кристину по голове, так же, как недавно Марию.

– Если не хочешь смириться с тем, что в мире страдают невинные, нужно делать все, что от тебя зависит, чтобы бед и мучений на свете стало меньше, а любви больше.

Старуха мягко отстранила Кристину от себя.

– Пойдем. Пришла пора увидеть Плачущий лес, дорогая.

Ехали впятером на машине Немани. Сара за рулем, Кристина – рядом, а сзади разместились Радован и мужчина с длинными седыми волосами по имени Виктор. Между ними, склонив голову на грудь, сидел Игорь.

Перед тем, как выехать, Марианна сделала ему укол.

– Это сильное средство, применяется, когда нужно успокоить крупное животное, устранить агрессию, но вместе с тем сохранить ему способность передвигаться.

– Животное? А нет лекарства для человека? – нахмурилась Кристина.

– Препарат ему не навредит, волноваться не о чем. Человек – тоже млекопитающее, и средства, которые выпускают для животных, порой весьма для него эффективны. – Углы ее рта поползли вниз. – К тому же у меня нет аналогичного «человеческого» лекарства. Так что выбор невелик.

Дорога была короткой – примерно два километра. Поначалу все молчали, думая каждый о своем. Кристина вспоминала, как они с Игорем шли к озеру, вода в котором оказалась холодной, как в Северном море. Это было совсем недавно – и вместе с тем от того дня ее отделяли тысячи лет.