Ларс Кеплер - Призраки не лгут

Уже темнело, когда Флора отправилась за пустыми бутылками к центру утилизации на задах магазина «Ика». Она все думала о сундсвалльских убийствах и теперь представляла себе, как Миранда жила в Бригиттагордене.

Вот она, Миранда: вызывающе одета, курит и громко сквернословит… Тут поток фантазий пришлось прервать — Флора проходила мимо большого продуктового магазина, где как раз принимали товар; Флора заглянула в картонные ящики под погрузочными мостками и пошла дальше.

Итак, вот Миранда играет в прятки с приятелями возле церкви.

Сердце у Флоры забилось быстрее, когда она представила себе, как Миранда закрывает лицо руками и считает до ста. Пятилетняя девочка смеясь бежит между надгробий — игра ее и веселит, и пугает.

Флора остановилась перед урнами. Она поставила мешок с пустыми пластиковыми бутылками и банками на землю, подошла к огромной урне для бесцветного стекла и посветила в нее фонариком. Сверкнули осколки и бока целых бутылок. Стекло почти ослепило Флору. В глубине поблескивала бутылка, за которую можно было выручить деньги. Флора потянулась, сунула руку в отверстие и стала осторожно шарить в урне. В пункте переработки стояла тишина. Флора засунула руку поглубже и вдруг почувствовала прикосновение. Ее словно осторожно погладили сзади по руке; в следующую же секунду Флора порезала пальцы о стекло, вытащила руку и отошла от урны.

Где-то вдалеке лаяла собака; потом Флора услышала, как в большой урне что-то похрустывает среди осколков.

Флора кинулась бежать, потом перешла на шаг; сердце сильно билось, было трудно дышать. Горели пораненные пальцы. Флора оглянулась и решила, что призрак прятался под битыми бутылками.

Я видела убитую девочку совсем маленькой, размышляла она. Миранда преследует меня, потому что хочет мне что-то дать понять. Она не оставит меня в покое, потому что именно я привлекла ее своими сеансами.

Флора пососала порезанные пальцы. Воображение рисовало ей, как призрачная девочка хватает ее за руку.

«Кто-то был там и все видел», — вот что, наверное, хотел прошипеть призрак. Свидетелей не должно было быть, но они все-таки были…

Флора снова прибавила шагу, оглянулась через плечо и вскрикнула, столкнувшись с каким-то мужчиной; тот улыбнулся и сказал «упс!», а Флора заспешила дальше.

Войдя в подъезд дома номер девять по улице Волльмар-Икскулльсгатан, Йона взбежал вверх по лестнице и позвонил в единственную на площадке дверь. Пока он ждал, дыхание успокоилось и сердце забилось медленнее. На прикрученной к двери латунной табличке было выгравировано «Горачкова», а на приклеенном сверху куске скотча значилось «Лундхаген». Комиссар крепко постучал, но в квартире никто не отозвался. Комиссар приоткрыл почтовую щель и заглянул. В квартире было темно, но комиссар рассмотрел, что пол до середины прихожей завален конвертами, газетами и рекламой. Он позвонил еще раз, подождал и набрал номер Аньи.

— Можешь поискать в базе Тобиаса Горачкова?

— Нет такого, — ответила Анья через несколько секунд.

— Горачкова. Адрес — Волльмар-Икскулльсгатан, девять.

— Есть Виктория Горачкова. — Анья продолжала стучать по клавиатуре.

— А Тобиас Лундхаген есть?

— Могу только сказать, что Виктория Горачкова — дочка чешского дипломата.

— А Тобиас Лундхаген?

— Есть. Живет по этому адресу. Или как субарендатор, или снимает квартиру.

— Спасибо.

— Йона, подожди, — торопливо сказала Анья.

— Что?

— Три маленьких уточнения… Ты не можешь без разрешения суда войти в квартиру, которая принадлежит дипломату…

— Это было первое уточнение.

— У тебя через двадцать пять минут встреча с этими, которые проводят служебное расследование.

— Я не успею.

— А в половине пятого у тебя встреча с Карлосом.

Йона неподвижно, с прямой спиной сидел на стуле в отделе по делам полиции. Председатель комиссии по служебному расследованию монотонно прочитал протокол первого допроса, после чего собрал в стопку листы, чтобы комиссар мог подписать.

Микаэль Боге, громко шмыгнув носом, передал документ секретарю, Хелене Фьорине, а потом прочитал протокол допроса свидетеля, Йорана Стуне из Службы безопасности.

Три часа спустя Йона шагал по Кунгсбрун, в полицейское управление. Он поднялся на восьмой этаж, постучал в дверь кабинета Карлоса и уселся за стол, где уже ждали коллеги: Петтер Неслунд, Бенни Рубин и Магдалена Ронандер.

— Йона, я охотно иду навстречу сотрудникам, но теперь уж точно хватит, — начал Карлос, покормив райских рыбок.

— Национальная служба безопасности, — ухмыльнулся Петтер.

Магдалена сидела уставившись в стол.

— Проси прощения, — потребовал Карлос.

— За то, что я хочу спасти жизь маленького мальчика? — поинтересовался комиссар.

— Нет. За то, что ты допустил ошибку, и тебе это известно.

— Прошу прощения.

Петтер фыркнул; на его лбу выступили капли пота.

— Я собираюсь отстранить тебя от работы, — объявил Карлос. — До окончания служебного расследования.

— Кто займет мое место? — спросил Йона.

— Предварительное расследование убийств в Бригиттагордене исключено из списка приоритетных дел, и с большой…

— Викки Беннет жива… — перебил Йона.

— И с большой вероятностью завтра во второй половине дня прокурор примет решение о прекращении следствия, — закончил Карлос.

— Она жива.

— Нашла коса на камень! — вмешался Бенни. — Я сам видел ту запись, и…

Карлос движением руки попросил его замолчать и продолжил:

— Ничто не указывает на то, что камера на бензозаправке засняла именно Викки и мальчика.

— Позавчера она оставила сообщение на автоответчике матери, — сказал Йона.

— У Викки не было телефона, а ее мать умерла, — серьезно ответила Магдалена.

— Йона, ты начал халтурить, — скорбно заметил Петтер.

Карлос откашлялся, поколебался, но все-таки набрал в грудь воздуха и медленно проговорил:

— Мне не смешно.

Петтер выжидательно посмотрел на Карлоса; покрасневшая Магдалена не поднимала глаз, Бенни рисовал завитушки на листе бумаги.

— Я беру отпуск на месяц, — объявил Йона.

— Отлично, — выдохнул Карлос. — Это решает…

— Если мне сначала разрешат войти в одну квартиру, — перебил комиссар.

— Какую квартиру?

Лицо Карлоса потемнело; шеф опустился на свое место за столом, словно силы покинули его.

— Эту квартиру купил семнадцать лет назад чешский посол… и передал своей двадцатилетней дочери.

— Даже не думай.

— Но дочь двенадцать лет не живет в этой квартире.

— Ну и что? Пока квартирой владеет лицо, имеющее дипломатический иммунитет, параграф двадцать первый недействителен.