Ларс Кеплер - Призраки не лгут

Мужчина, вылетевший на улицу через стеклянную дверь, немного полежал на спине, а потом сел и даже пытался уползти, но был остановлен двумя полицейскими, которые уложили его лицом на асфальт и сковали наручниками.

Первая прибывшая на место бригада «скорой помощи» зафиксировала шею Викки специальным воротником, после чего девочку подняли на каталку.

Йона описывал положение руководителю оперативной группы. Между тем два полицейских патруля проникли в здание из двух разных точек.

В морозильном отделении молча стоял бледный мужчина, правая рука которого была пригвождена ножом к свисающей с крюка свиной туше. Обнаруживший его полицейский вызвал бригаду «скорой помощи», после чего призвал на помощь коллегу, и полицейские вдвоем стали вытаскивать нож. Лезвие скрипнуло о ребра туши и со вздохом вышло. Мужчина опустил руку, протезом прижал ее к животу, пошатнулся и сел на пол.

Мужчина, раненный в грудь из самодельного автомата, скончался. Молодой человек, нажавший на спуск, когда Йона отстрелил ему ногу, был еще жив. Он не истек кровью только благодаря тому, что обмотал ремнем икру прямо под коленом. Когда полицейские подошли к нему с пистолетами на изготовку, он молча, слабым движением указал на отстреленную ступню, лежавшую в луже крови под разделочным столом.

Последним нашли Тобиаса Лундхагена, который прятался среди мусорных мешков в темноте склада; у него было изрезано лицо. Он обливался кровью, но раны не угрожали жизни — только изуродовали его. Тобиас пытался забиться подальше за мешки; когда полицейские вытаскивали его за ноги, он дрожал от страха.

Карлосу Элиассону уже сообщили о том, как развивались события на скотобойнях, когда Йона позвонил ему из «скорой помощи».

— Один погибший, двое тяжелораненых и трое — с незначительными ранениями, — вслух прочитал Карлос.

— Но дети живы, они выбрались…

— Йона, — вздохнул Карлос.

— Все говорили, дети утонули, но я…

— Знаю. Но ты оказался прав. Все верно, — перебил Карлос. — Но ты находишься под служебным расследованием, и приказ у тебя был совсем другой.

— Так я должен был не вмешиваться и будь что будет?

— Именно.

— Я так не могу.

Сирена утихла, машина «скорой помощи» круто повернула и въехала в ворота отделения неотложной помощи Южной больницы.

— Прокурор и ее команда проводят допрос. А ты с настоящего момента — на больничном, и ничего тебя не касается.

Йона предполагал, что ситуация со служебным расследованием складывается не в его пользу и что против него даже могут возбудить дело. Но все, что он чувствовал сейчас, — это колоссальное облегчение оттого, что малыша удалось вырвать из волчьей пасти.

Когда «скорая» остановилась перед больницей, комиссар выбрался из машины, но его попросили лечь на каталку. Санитары подняли поручни, и комиссара повезли в смотровую.

Пока раны осматривали и перевязывали, он пытался выяснить, в каком состоянии Викки Беннет. Комиссар не стал дожидаться своей очереди на рентген, а отправился искать лечащего врача девочки.

Им оказалась доктор Линдгрен — очень маленького роста женщина, которая как раз, наморщив лоб, изучала кофейный автомат.

Йона стал выяснять, можно ли допросить Викки уже сегодня.

Слушая комиссара, женщина не смотрела ему в глаза. Она нажала кнопку с надписью «мокко», подождала, когда стаканчик наполнится, после чего сказала, что сделала девочке срочную компьютерную томографию мозга, чтобы диагностировать возможные внутричерепные кровотечения. В мозге Викки обнаружились серьезные повреждения, но мостовые вены, к счастью, оказались невредимы.

— Викки придется остаться в больнице для наблюдения, но ее вполне можно допросить уже завтра утром, если это так важно, — добавила женщина и ушла, унося с собой стаканчик кофе.

Районный прокурор Сундсвалля Сусанна Эст ехала в Стокгольм. Она приняла решение арестовать задержанную девочку. Уже завтра утром, в восемь часов, Сусанна собиралась провести первый допрос Викки Беннет, пятнадцати лет, обвиняемой в двух убийствах и киднеппинге.

Пройдя по коридору, Йона предъявил удостоверение и поздоровался с молоденьким полицейским, дежурившим у двери палаты 703.

Викки сидела в кровати. Шторы были раздвинуты, и при свете дня лицо Викки казалось рябым от темных ссадин и синяков. Голову покрывали бинты, рука со сломанным пальцем висела на перевязи. У окна стояла Сусанна Эст. Не здороваясь, Йона подошел к Викки и сел на стул рядом с койкой:

— Как самочувствие?

Девочка посмотрела на него мутными глазами и спросила:

— Данте отправили к маме?

— Он еще в больнице, но его мама уже здесь, не отходит от него.

— Он ранен?

— Нет.

Викки кивнула и уставилась перед собой.

— Как ты сама? — снова спросил Йона.

Девочка взглянула на него, но прежде чем она успела ответить, прокурор откашлялась и сказала:

— Мне придется попросить тебя выйти из палаты.

— Ты именно это и сделала, — заметил Йона, не спуская глаз с Викки.

— Это расследование тебя никак не касается. — Сусанна повысила голос.

— Тебе собираются задать очень много вопросов, — объяснил комиссар Викки.

Девочка тихо ответила:

— Я хочу, чтобы ты остался.

— Не могу, — честно признался Йона.

Викки что-то прошептала, посмотрела на Сусанну и упрямо проговорила:

— Если Йона уйдет, я ни с кем не стану разговаривать.

— Будет молчать — пусть остается, — разрешила прокурор.

Йона смотрел на Викки, пытаясь угадать, что у нее на душе.

Два убийства — слишком тяжкая ноша, чтобы ее можно быть таить внутри.

Любой ее ровесник уже сломался бы, расплакался и во всем признался, но эту девочку словно прихватило льдом. Она никого не пускала к себе в душу по-настоящему. Викки быстро находила союзников, но оставалась закрытой и сама контролировала ситуацию.

— Викки Беннет, — с улыбкой начала прокурор, — меня зовут Сусанна, и именно я буду беседовать с тобой, но прежде чем мы начнем… Я запишу на магнитофон все, что будет сказано, чтобы мы потом смогли всё вспомнить… и чтобы мне не пришлось ничего писать. Это здорово, потому что я довольно ленива…

Викки не смотрела на нее — она вообще никак не реагировала на слова Сусанны. Та немного подождала, все так же улыбаясь, а потом быстро проговорила в микрофон время, дату и перечислила присутствующих в палате.

— В начале беседы всегда так делают, — пояснила она.

— Ты понимаешь, кто мы? — спросила вторая женщина. — Я — Сигне Ридельман, твой адвокат.

— Сигне здесь, чтобы помогать тебе, — сообщила Сусанна.

— Ты знаешь, кто такой адвокат?

Викки еле заметно кивнула.