Ларс Кеплер - Контракт Паганини

Лицо Рафаэля сделалось похожим на пыльный обломок скалы.

— Будешь делать, что я говорю, — сказал он с деланым спокойствием.

Юноша замер, уставившись в пол. Рука Рафаэля потянулась к молнии спортивной куртки.

— Питер, мне понравилось, как ты играешь, — спокойно произнес он.

— Кобылка покосилась, — почти шепотом подсказал Аксель.

Питер посмотрел на скрипку и покраснел.

— Ее можно исправить? — спросил он.

— Тут нет ничего сложного. Если хочешь, я поправлю.

— Это надолго? — спросил Рафаэль.

— Нет.

Аксель отложил ручку, взял у мальчика скрипку, повертел, ощутил легкость инструмента. Раньше ему не доводилось держать в руках ни настоящую Амати, ни инструмент, на котором играл Паганини.

У Рафаэля зазвонил телефон. Он взглянул на номер, поднялся, отошел в сторону и стал слушать.

— Не выходит, — проговорил он со странным выражением на лице.

На его губах мелькнула удивленная улыбка; он что-то резко сказал телохранителям. Те вместе с Рафаэлем вышли из столовой и побежали вверх по лестнице.

Питер внимательно наблюдал, как Аксель отвязывает струны. В инструменте что-то скрипнуло. Резонатор усиливал сухой звук от его пальцев. Аксель осторожно подвинул подставку и снова натянул струны.

— Получилось? — прошептал Питер.

— Да, — ответил Аксель, настраивая скрипку. — Попробуй, сам услышишь.

— Спасибо. — Питер взял у него инструмент.

Аксель увидел на столе его мобильный телефон и сказал:

— Играй. Ты уже одолел первый пассаж и подходил к пиццикато.

— Вы меня смущаете. — Питер отвернулся.

Аксель присел на стол, осторожно протянул руку за спину, нащупал телефон и случайно толкнул его. Телефон бесшумно завертелся на столе.

Все еще стоя спиной к Акселю, Питер положил скрипку на плечо и поднял смычок.

Аксель схватил телефон, зажал его в руке и немного отодвинулся.

Питер опустил смычок на струны, но почти сразу оборвал звук, повернулся и посмотрел мимо Акселя.

— Мой телефон, — сказал он. — Он лежит у вас за спиной?

Аксель выпустил аппарат из руки и позволил ему скользнуть по столу. Потом повернулся и снова взял его.

— Посмотрите, пожалуйста, я не получил сообщение? — спросил мальчик.

Аксель взглянул на дисплей. Телефон был в зоне действия, хотя они находились в открытом море. Вероятно, на яхте была своя спутниковая станция.

— Сообщений нет, — ответил Аксель и положил телефон на стол.

— Спасибо.

Аксель все еще стоял у стола, когда Питер заиграл продолжение каприса, медленно и неритмично.

Мальчик был не без дарования, он много занимался, но справиться с произведением не мог. Однако скрипка звучала так дивно, что Акселю бы доставило удовольствие, даже если бы ее струны дергал малыш. Аксель снова прислонился к столу, слушая и пытаясь нащупать телефон.

Питер изо всех сил старался найти правильное положение на струнах, теряя из-за этого темп. Он остановился и начал снова; Аксель тем временем искал телефон. Он медленно переместился к аппарату, но не успел дотянуться до него. Питер взял не ту ноту, оборвал игру и снова обернулся к Акселю.

— Очень трудно, — признался он и сделал еще одну попытку.

Снова неверный звук.

— Не получается. — Он опустил скрипку.

— Если поставить безымянный палец на струну «ля», то будет легче…

— Вы не могли бы показать?

Аксель взглянул на лежащий на столе телефон. Снаружи бродили солнечные зайчики, и Аксель повернулся к панорамному окну. Море было удивительно гладким и пустынным. Внизу гремели моторы — непрерывный шум, которого он раньше не замечал.

Питер передал ему инструмент. Аксель положил скрипку на плечо, немного подтянул смычок и заиграл произведение с начала. Текучее печальное вступление быстро полилось в пространство. Звук у скрипки был не густым, но удивительно мягким и чистым. Музыка Паганини кружилась все быстрее и выше, подгоняя сама себя.

— Боже, — прошептал Питер.

Теперь мелодия летела в головокружительном prestissimo . Легкомысленно прекрасная, она в то же время прерывалась сменой струн и острыми скачками через октавы.

Вся музыка была у Акселя в голове; теперь он просто выпускал ее наружу. Звуки не были совершенными, но пальцы находили правильное положение на грифе, летали по деревянным частям и струнам.

Рафаэль прокричал что-то, стоя на капитанском мостике, и что-то так ударило в пол, что зазвенела хрустальная люстра. Аксель продолжал играть. На воде, как солнце, искрилась светлая рябь.

Внезапно на лестнице послышались шаги; увидев потного Рафаэля с окровавленным ножом в руке, он опустил смычок. Рядом с Рафаэлем шел седой телохранитель с поднятым автоматом — бельгийской штурмовой винтовкой.

Йона стоял с биноклем, рядом смотрели в бинокли Паси Ранникко и светлобородый. Все трое рассматривали неподвижно стоящую огромную яхту. Ветер утих. Итальянский флаг висел неподвижно. На яхте, казалось, ничего не происходит, словно и экипаж, и пассажиры укололись веретеном и погрузились в волшебный сон. На Балтийском море был штиль, в воде отражалось высокое ясно-синее небо. Медленные волны все реже заставляли гладкую поверхность хоть немного всколыхнуться.

Вдруг у комиссара зазвонил телефон. Йона передал бинокль Нико и ответил.

— У нас есть свидетель! — завопила Сага ему в ухо. — Девочка все видела. Акселя Риссена похитили, прокурор уже выдал ордер. Можете подниматься на борт и искать Риссена!

— Молодец, — сосредоточенно похвалил Йона.

Паси Ранникко посмотрел на него.

— У нас есть решение прокурора о задержании Рафаэля Гуиди, — сказал комиссар. — Гуиди подозревают в похищении людей.

— Я свяжусь с «Ханко». — И Ранникко бросился к станции связи рядом с рулевой рубкой.

— Они будут здесь через двадцать минут! — возбужденно сказал Нико.

— Прошу подкрепления! — закричал Ранникко в микрофон. — У нас разрешение прокурора на обыск яхты Рафаэля Гуиди и на задержание самого Гуиди… Да, все верно… Да… Поторопитесь! Разворачивайтесь поживее!

Йона снова посмотрел в бинокль. Белые лестницы, ведущие с платформы на корму, мимо нижней палубы и вверх на кормовую часть палубы со сложенными зонтиками от солнца. Он пытался рассмотреть что-нибудь в темных окнах столовой, но там было черно. Из вентиляторов в потолке капитанского отсека лился дрожащий воздух. Йона нацелил бинокль на черные окна. Ему показалось, что за стеклами началось движение — у окна скользнуло что-то белое. Сначала ему померещилось гигантское крыло — изогнутые перья прижались к стеклу.

В следующую секунду за окном как будто начали складывать ткань или белый полиэтилен.

Йона проморгался, чтобы лучше видеть, и вдруг увидел лицо. Человек смотрел в бинокль прямо на него.