Ларс Кеплер - Контракт Паганини

Смычок летал по струнам все быстрее, пока темп не сделался головокружительным. Аксель не обращал внимания на то, что конский волос развязался и свисал с порожка.

Так и надо играть Равеля, подумал он. Счастливо, без экзотики. Равель — композитор счастья, композитор молодости.

Аксель дал последним звукам подрожать в скрипке и унестись, словно легкому снежку с крыши за окном. Опустил смычок и собрался поклониться зиме, когда кожей почувствовал движение у себя за спиной.

Он обернулся и увидел Грету, стоявшую в дверях. Она прижала к себе одеяло и смотрела на Акселя странно темными глазами.

Он встревожился и серьезно взглянул ей в лицо:

— Что с тобой?

Грета не ответила, только тяжело сглотнула. Две большие слезы скатились по ее щекам.

— Грета, что такое?

— Ты говорил, что не репетировал, — вяло сказала она.

— Нет, я… Я имел в виду, что мне легко разучить новую пьесу.

— Поздравляю.

— Это не то, что ты думаешь.

Она покачала головой.

— Как я могла быть такой дурой!

Аксель отложил скрипку и смычок, но Грета вернулась в спальню и закрыла дверь. Он натянул джинсы, висевшие на спинке стула, подошел к двери и постучал.

— Грета? Можно войти?

Грета не ответила. Аксель почувствовал, как внутри растет черный тяжелый ком беспокойства. Вскоре девушка вышла, полностью одетая. Глядя в пол, она положила свою скрипку в футляр и оставила Акселя одного.

* * *

Концертный зал был полон. Грета играла первой. Проходя мимо Акселя, она не взглянула на него, не сказала «привет». На Грете было темно-синее бархатное платье и простая подвеска-сердечко.

Алекс ждал, сидя с полузакрытыми глазами в ложе. В зале стояла тишина, только иногда что-то слабо вздыхало за пыльным пластмассовым вентилятором. В ложу вошел Роберт.

— Не с мамой сядешь? — спросил Аксель.

— Я волнуюсь… не могу смотреть, когда ты играешь. Лучше посижу тут, подожду.

— Грета уже начала?

— Да. Здорово играет.

— Какую пьесу она выбрала? Не Тартини?

— Нет, что-то из Бетховена.

— Ясно, — промямлил Аксель.

Братья замолчали. Через несколько минут в дверь постучали. Аксель поднялся и открыл женщине, которая сообщила, что скоро его очередь.

— Удачи, — пожелал Роберт.

— Спасибо. — И Аксель, взяв скрипку и смычок, пошел за женщиной по коридору.

Со стороны сцены послышались громкие аплодисменты; Аксель успел заметить, как Грета с отцом торопливо входят в свою ложу.

Коридор кончился. Теперь Аксель ждал за боковой кулисой, когда конферансье объявит его выход. Услышав свое имя, юноша вышел под свет прожекторов и улыбнулся публике. Когда он объявил, что будет играть «Цыган» Равеля, по залу прокатился вздох.

Аксель положил скрипку на плечо и поднял смычок. Заиграл печальное вступление, а потом взвинтил темп до невероятного. Публика задержала дыхание. Аксель сам слышал, что играет блестяще, но на этот раз мелодия не бурлила, как вода в источнике. Не было больше счастья; теперь он играл, как настоящий Водяной. Играл с обжигающей, лихорадочной тоской. Отыграв три минуты так, что мелодия сыпалась ночным дождем, он вдруг намеренно сбился, потерял темп, слегка сфальшивил и оборвал мелодию.

В зале воцарилась тишина.

— Прошу прощения, — прошептал Аксель и спустился со сцены.

Публика вежливо похлопала. Алиса поднялась со своего места, пошла следом за сыном и остановила его.

— Иди сюда, мой мальчик. — Она положила руки ему на плечи, погладила по щеке и сказала тепло и торопливо-взволнованно: — Невероятно. Лучшая трактовка, какую мне доводилось слышать.

— Прости, мама.

— Нет, — ответила она, повернулась и вышла из зала.

Аксель направился в ложу за одеждой, но его остановил прославленный дирижер Герберт Блумстед.

— Ты играл очень хорошо, пока не сделал вид, что сфальшивил, — вполголоса сказал он.

* * *

Когда Аксель вернулся, дом отозвался тишиной. Был уже поздний вечер. Аксель поднялся в чердачный этаж, прошел через музыкальную студию в спальню и закрыл дверь. В голове все еще звучала музыка. Аксель снова слышал, как он разложил мелодию на звуки, как внезапно потерял темп и оборвал пьесу.

Он обрывал музыку снова и снова.

Аксель лег в кровать и уснул. Рядом с ним лежал скрипичный футляр.

Утром Акселя разбудил телефонный звонок.

Кто-то прошел по столовой, пол тихо скрипнул.

Через некоторое время послышались шаги — сначала по лестнице, потом по этажу. Мать вошла к Акселю в спальню без стука и серьезно сказала:

— Сядь.

Аксель взглянул на нее и испугался. У Алисы посерело лицо, щеки были мокрыми.

— Мама, что…

— Замолчи, — тихо перебила она. — Я только что говорила с директором школы, он…

— Он меня ненавидит, потому что…

— Помолчи! — Алиса повысила голос.

Стало тихо. Мать поднесла дрожащую руку ко рту; слезы текли по щекам.

— Грета, — наконец сказала она. — Грета покончила с собой.

Аксель смотрел на мать, пытаясь понять, что она говорит.

— Но я…

— От стыда, — перебила Алиса. — Вы должны были готовиться к финалу, ты обещал, но я знала, я же знала… Лучше бы она не приходила сюда… Аксель, я не утверждаю, что ты виноват, нет. Она сама себя подвела, она просто не выдержала…

— Мама, я…

— Молчи, — снова перебила Алиса. — Теперь все кончено.

Мать вышла. В каком-то шумящем тумане Аксель встал с постели, пошатнулся, открыл скрипичный футляр, вынул изящный инструмент и с размаху швырнул его на пол. Гриф отлетел, куски деревянного корпуса посыпались вокруг развязавшихся струн. Аксель наступил на инструмент, и обломки разлетелись по комнате.

— Аксель, что ты делаешь?!

Роберт ворвался в спальню и попытался остановить брата, но Аксель оттолкнул его. Роберт ударился спиной о большой шкаф, но снова кинулся на приступ:

— Аксель ты сфальшивил, ну и что? Я слышал Грету, она тоже сыграла неверно. Со всяким может…

— Заткнись! — заорал Аксель. — И никогда больше не говори мне о ней!

Роберт посмотрел на него, потом молча развернулся и вышел. Аксель продолжал топтать обломки; вскоре уже невозможно было угадать, что когда-то они были скрипкой.

Конкурс Йохана Фредрика Бервальда выиграл Широ Сасаки из Японии. Грета выбрала несложное произведение Бетховена, но все равно сыграла неважно. Придя домой, она приняла огромную дозу снотворного, заперлась у себя в комнате и легла в постель. Девушку нашли только на следующее утро — она не спустилась к завтраку.

Воспоминание потонуло, как подводный город, в иле и водорослях, уплыло из мыслей. Аксель взглянул на Беверли, которая смотрела на него большими глазами Греты. Увидел тряпку у себя в руке, лужицу на столе, блестящую инкрустацию — женщина играет на цитре.