Джон Гришэм - Серая гора

Саманта едва не расплакалась. Но тут же одернула себя и приказала: «Ты просто слушай. Ему надо выговориться».

— Я найду этих людей, Саманта, ты меня слышишь? Даже если придется потратить все до последнего цента. А если потрачу и не хватит — пойду и украду. Я выслежу их и отомщу. Донован не боялся умереть, я тоже не боюсь. Надеюсь, что и они тоже.

— Кто у тебя подозреваемый номер один?

— Ну, думаю, что «Крулл майнинг».

— И все это из-за документов, да?

Он обернулся, взглянул на нее.

— А ты откуда знаешь о документах?

— Как-то в субботу летала вместе с Донованом в долину Хаммер. А потом мы встретились с Виком и вместе пообедали в Роквилле. Они говорили о «Крулл майнинг», ну и проболтались.

— Просто удивительно. Обычно Донован очень осторожен.

— Так в «Крулл майнинг» знают об этих документах?

— Знают, что они пропали, и подозревают, что они у нас. Эти документы смертельно опасны для них и настоящий козырь для нас.

— Ты их видел?

Он поколебался несколько секунд, потом ответил:

— Да, видел и знаю, где они находятся. Ты глазам своим не поверишь, прочитав, что в них. Да никто бы не поверил. — Словно спохватившись, он сделал паузу, но ему, видно, хотелось выговориться. Уж если Донован так ей доверял, то и он тоже, наверное, может. И Джефф продолжил: — Там есть докладная записка от исполнительного директора в Питсбурге, направлена в их штаб-квартиру в Лондоне. И в этой записке стоимость регенерации горы Пек оценивается приблизительно в 80 миллионов долларов. А сумма компенсационных выплат по судебным искам нескольким семьям, пострадавшим от раковых заболеваний, — всего в десять миллионов максимум. И это, разумеется, вопиющая несправедливость. Причем эти иски о возмещении ущерба так и не были поданы в свое время, и нет никакой уверенности, что их когда-либо подадут. Потому что куда дешевле и выгоднее позволять людям пить зараженную воду, умирать от рака — кинуть им кость в виде нескольких лишних баксов, вместо того чтобы остановить утечку из хранилищ вредных отходов.

— И где же находится эта докладная?

— Вместе с остальными бумагами. Двадцать тысяч документов в четырех коробках, и все спрятаны в надежном месте.

— Где-то поблизости?

— Ну, недалеко отсюда. Не могу тебе сказать, слишком опасно.

— И не говори. Я и без того знаю теперь больше, чем хотела бы.

Он отпустил ее руку, отодвинул столик для пикника. Потом отошел, наклонился, взял пригоршню камушков и принялся бросать их вниз, в пропасть, бормоча что-то нечленораздельное. Наклонился, набрал еще одну пригоршню, потом — третью и продолжал бросать камни в пустоту. Стемнело, в небе сгущались облака.

Джефф вернулся к столу, остановился рядом с ней и сказал:

— Ты должна это знать. Возможно, тебя прослушивают. Твой телефон в офисе, ну и еще пара «жучков» в квартире. На прошлой неделе мы с Донованом пригласили одного парня проверить наш офис, ну и, само собой, повсюду были «жучки». Будь осторожна, не болтай лишнего, потому что тебя могут подслушивать.

— Ты ведь шутишь, верно?

— По какой-то непонятной причине мне сегодня совсем не до шуток, Саманта.

— Да, конечно, я поняла, ты прав. Но зачем им подслушивать меня?

— Они всегда очень пристально следили за нами, особенно за Донованом. Вот уже несколько лет он живет с ощущением, что его прослушивают. Возможно, именно поэтому и полетел вчера в Чарлстон — встретиться со своими юристами с глазу на глаз. Они проводили эти встречи в разных номерах отеля, чтобы сбить с толку слежку. А эти твари, убийцы, видели тебя в нашей компании. Денег у них куры не клюют, могут позволить себе наблюдать за перемещениями людей, особенно юристов, недавно появившихся в нашем городе.

— Прямо не знаю, что и сказать. Сегодня весь день говорила с отцом об этой авиакатастрофе.

— С какого телефона?

— Ну, из офиса и по мобильному.

— С телефоном в конторе поосторожнее. Лучше пользоваться мобильным. Возможно, скоро придется перейти к одноразовым, с предоплаченной картой.

— Просто не верится.

Он сел рядом с ней, взял за руку, приподнял воротник куртки. Солнце садилось за горные хребты, холодный ветер усилился. Ладонью левой руки он смахнул слезу, ползущую по щеке. А когда заговорил, голос его звучал сдавленно и хрипло:

— Помню, когда умерла мама, я плакал и никак не мог остановиться.

— Ты поплачь, поплачь, Джефф.

— Не могу. Раз уж не могу плакать из-за брата, то, наверное, уже никогда не получится.

— А ты попробуй. Сразу станет легче.

Он тихо и неподвижно сидел несколько минут, слез видно не было. Тьма сгущалась, ветер налетал порывами, они еще теснее прижались друг к другу. После паузы Саманта сказала:

— А знаешь, я сегодня говорила с отцом. Он, понятное дело, страшно расстроен. Ведь они с Донованом сдружились за последние несколько месяцев, и папа им просто восхищался. Он знает нужных людей, сумеет найти толковых экспертов, которые смогут установить причину катастрофы. Сказал, что ему за долгие годы доводилось расследовать множество катастроф с участием маленьких самолетов.

— И специально подстроенных тоже?

— Да, бывало и такое. Помню два случая. Один разбился в Айдахо, другой — в Колумбии. Я хорошо знаю отца, он наверняка уже висит на телефоне и сидит за компьютером, ищет экспертов, специализирующихся на авариях с маленькими «сесснами». Он сказал, главное — это убедиться, что самолет был исправен.

— Он был исправен.

— Как бы там ни было, но Маршал Кофер к нашим услугам.

— Спасибо. Мне нравится твой отец.

— Мне тоже, ну, почти всегда.

— Я замерз. А тебе холодно?

— Да.

— И мы, наверное, должны заглянуть к Мэтти?

— Думаю, да.

Поскольку от семьи Грей почти никого не осталось, а дом их был разрушен еще много лет тому назад, выпечка и прочие блюда доставлялись из разных мест, и Мэтти не сомневалась, что люди помогут. Еду начали приносить к концу дня, и каждый, внесший свою лепту и что-то приготовивший, оставался в доме. Сколько слез было пролито, сколько соболезнований высказано, сколько дано обещаний помочь всеми силами и сделать все возможное. И что самое главное, обсуждались детали и подробности. Мужчины толпились на веранде и у гаража, курили и гадали, чем была вызвана катастрофа. Мотор отказал? А может, пилот сбился с курса? Кто-то заметил, что Донован не посылал сигнал «Мэйдэй» — международно принятый призыв о помощи, знак, что на борту не все в порядке. И что это могло означать? Большинство собравшихся мужчин летали только раз или два в своей жизни, а некоторые — вообще никогда, но это вовсе не мешало им со знанием дела обсуждать случившееся. В доме женщины накрывали на стол, время от времени торопливо пробуя новые блюда, выражали соболезнования Мэтти, обсуждали брак Донована и Джуди, хорошенькой молодой женщины, которая так и не прижилась в их городе, но о которой они теперь вспоминали со всей теплотой и не без осуждения.