Джейн Робинс - Белые тела [litres]

На работе в книжном мне тяжело сосредоточиться, я рассеянна и постоянно захожу на controllingmen, проверяю новости, надеясь увидеть, что Джо Мэйхью осужден за умышленное убийство, а не за причинение смерти по неосторожности. Пару дней назад, когда я почти заснула под конец редкого для меня рабочего дня в пятницу, а Дафна была полностью поглощена своим романом, раздался звонок телефона, и я увидела имя Тильды на экране. Вся на нервах, я взяла трубку, но почти не расслышала ее шепота. Рваным, измученным голосом она говорила:

– Приезжай, Калли. Приезжай сейчас.

– Тильда… Что такое? Что случилось?

– Просто приезжай. Ты нужна мне. – И бросила трубку.

Меня пробрал холодный пот. Выпалив Дафне нечто невразумительное, я схватила сумку-пчелу и, выбегая из магазина на ослабших ногах, повернула налево к стоянке такси.

На Керзон-стрит я не переставая звонила в дверь, пока меня не впустили, затем взбежала наверх по лестнице и, увидев, что дверь в квартиру открыта нараспашку, в ужасе и панике зашла, предчувствуя катастрофу, однако Тильда просто лежала на диване, сонная и слегка истощенная. Середина дня, а она была в тонкой серой ночной рубашке из шелка, волосы растрепанные, немытые. В остальном она нисколько не изменилась с последней встречи. Но когда она начала говорить, стало очевидно, что она напугана.

– О, подойди ко мне… Я не могу встать.

Я опустилась на колени рядом с ней, прижалась щекой к ее щеке.

– Что случилось? Что он сделал с тобой?

– Нет, Калли, сейчас не в этом дело…

Она поднялась, так что наши лица оказались друг напротив друга.

– Боже, я так нервничаю. Я звонила Феликсу все утро, а он не отвечал. Он уехал на какую-то конференцию, я позвонила в отель, а они были такие странные… Сказали: «Мы не вправе давать комментарии относительно мистера Норберга». Я практически кричала на них – если я должна что-то знать, то пусть сообщат прямо сейчас, но они сказали, чтобы я оставалась дома и ждала, мол, «с вами свяжутся позднее». Это ведь отвратительно звучит, правда? Как будто произошло нечто жуткое?

– Да, ничего хорошего… Как давно ты с ними разговаривала?

– Очень давно, часа два назад. Это просто невыносимо, лежать здесь и представлять всякие ужасы.

Я хотела предложить ей чаю, но в ту же секунду прозвенел домофон. Мы переглянулись, одновременно прижали руки к груди, я пошла отвечать.

– Здравствуйте, это Тильда Фэрроу? – Голос женский, слегка хриплый.

– Это ее сестра… Кто это?

– Мисс Фэрроу дома?

– Да… Кто это?

– Это полиция Лондона, можно войти?

Сержант Дона Нокс была сильно простужена, но говорила вопреки боли в горле, а молодой констебль Лайрон Райт стоял позади с видом скованным и обеспокоенным. Сержант Нокс убедилась, что Тильда действительно Тильда, попросила нас обеих сесть, и мы устроились рядом, неподвижные, как две каменные статуи, тогда как она села на белое кожаное кресло, подвинув его к нам поближе и сильно наклонившись, приняв весьма неудобную позу. Я сосредоточилась на ее красном носе и сухой коже у ноздрей.

– Боюсь, у меня плохие новости, – мягко начала она. – Сегодня утром во время пребывания в отеле «Эшли Хаус» ваш муж… Феликс… Пошел на пробежку. Некоторое время спустя он был найден в своем номере… К сожалению, он умер, и похоже, у него был приступ или припадок.

Тильда со злостью прервала ее:

– Нет. Нет. Этого не может быть. У Феликса было исключительное здоровье… Он был в отличной форме. Это ошибка!

– Я вам очень соболезную. – Сержант Нокс положила ладонь на руку Тильды, но та отмахнулась, и констебль Райт сделал шаг к нам, говоря:

– Да, я тоже.

Что-то в его простецком подходе заставило Тильду вскочить и наброситься на него с криками:

– Нет! Нет! Как вы смеете, убирайтесь отсюда!

Она стала бить его кулаками, пытаясь попасть в лицо, так что ему пришлось закрыться руками, чтобы защитить голову. Мы с сержантом Нокс оттащили ее, она упала обратно на диван, обхватив голову руками. Мы не видели ее лица, оно было закрыто волосами. Констеблю Райту было явно не по себе.

– Простите, – сказала я.

– Ничего страшного, – пожал плечами он. – Это нормальная реакция.

Я села рядом с Тильдой, пытаясь уложить случившееся в голове, но у меня не получалось выстроить хоть какие-то связи, представить хоть сколько-нибудь объяснимую цепь событий.

– Что вы имеете в виду под приступом или припадком? Это невозможно. Ему тридцать два, слишком рано для сердечного приступа. Это нелепо.

– Мы не владеем всей информацией, – ответила сержант Нокс. Затем продолжила, с треском откашлявшись:

– Будет проведено вскрытие.

– Да… Будет, – говорит констебль Райт.

Тильда подняла глаза, гнев стал уступать место отчаянию.

– Я не поверю, пока не увижу его.

Затем она упала ко мне на колени, я прижала ее к себе, а сержант Нокс сказала, что родители Феликса будут извещены полицией Америки. Потом она заварила чай для всех.

Как только полицейские уехали, к дому стали прибывать репортеры. Я вышла за хлебом и молоком, а когда вернулась, обнаружила трех потрепанных журналистов, подпирающих стену у входа, и услышала обрывок их разговора.

– Ее карьера, в общем-то, разрушена, да?..

– Начальство заинтересовалось только потому, что сейчас она выглядит отстойно…

– Да… И звезды падают…

Я нажала кнопку звонка, бросив им: «Имейте совесть! Оставьте ее в покое», – что сразу заставило их схватиться за фотоаппараты и начать меня фотографировать. Мне хотелось наорать на них, но Тильда уже открыла дверь, и я улизнула оттуда, не успев все испортить.

Ее не было в гостиной и на кухне, поэтому я зашла в спальню и обнаружила ее лежащей на кровати лицом вниз под целой грудой одежды Феликса, все вперемешку: белые, розовые, голубые рубашки, темные костюмы, кашемировые свитера. Я оставила пакет с едой и забралась к ней под эту кучу, чтобы быть рядом, она повернулась ко мне: кожа пошла красными пятнами, глаза тоже покраснели.

– Пытаюсь почувствовать его запах, но не выходит! Все пахнет долбаным стиральным порошком… Я этого не вынесу.

Я тоже не чувствую запаха Феликса, только ее запах, и когда она перевернулась на другую сторону, я уткнулась лицом ей в спину, мы дышали синхронно. Мне хотелось спать, и я боролась с собой, чтобы не отключиться.

– Ох… Мне так жаль… Так жаль, что все это случилось.

В этот момент я искренне и глубоко сожалею о том, что шпионила за Тильдой, что была таким параноиком насчет Феликса, так увлеклась этим сайтом про насилие. Ощущение, что это я всему виной, что Феликс умер из-за меня.

Но вот Тильда встала с постели, направляясь в ванную, и я увидела свежие синяки на левом плече, скопление желто-фиолетовых пятен, перетекающих друг в друга. Меня резко накрыло воспоминаниями о Феликсе. И несмотря на сочувствие сестре, обезумевшей от горя, я почувствовала и значительное облегчение.