Мариэтт Линдстин - Секта с Туманного острова [litres]

У нее закружилось в голове.

Что это, черт возьми, такое? Роман о шмелях?

На диване лежал плед; София завернулась в него, поскольку, хотя на улице было по-прежнему тепло, в домике вдруг показалось немного сыро. Когда запись продолжилась, она начала что-то понимать, поскольку теперь голос описывал картину из прошлого, разыгрывавшуюся в знакомых ей местах.

Голос все звучал и звучал без конца, останавливаясь лишь ради пущего эффекта. Проклятый голос говорил об убийстве людей так, как говорят о приготовлении чашки кофе. Тем не менее София продолжала слушать. Интересовалась, к чему идет дело, и страшилась того, чем это закончится.

Когда запись кончилась, пришли слова.

– Черт побери, черт побери, черт побери! – громко произнесла София.

Она полежала, уставившись в потолок. Поняла, что боится. Подобного страха ей испытывать еще не доводилось. Возникло ощущение, что вот сейчас окна в домике разлетятся вдребезги, и Он внезапно окажется здесь, глядя на нее глазами убийцы…

София встала с дивана и заперла обе двери. Покопалась под раковиной, пока не нашла кусок картона, который прикрепила кнопками к разбитому окошку. На всякий случай приставила к двери стул. И принялась расхаживать по дому, не зная, что ей делать.

Что-то в записи не давало ей покоя. Что-то, казавшееся поначалу несущественным, теперь никак не отпускало ее. Она прижала ладони ко лбу. Попыталась включить мозг. И тут в голове всплыли слова:

«Скалы находятся слишком глубоко. Удариться головой под Дьяволовой скалой невозможно».

Мысль возникла, словно сильный озноб, начавшийся в мозгу и распространившийся по затылку. Она была абсурдной, идиотской и совершенно безумной. Но когда София отбрасывала ее, мысль возвращалась. Что-то свербело в подсознании. Раньше какие-то вещи не сходились. Теперь голос Освальда оживил их так, что они сливались, образуя некое невероятное целое. Дело было не только в замечании по поводу Дьяволовой скалы, но и в самом способе, каким этот Фредрик, или Освальд, или кто он там есть, сбежал с острова.

Картины становились отчетливее.

Так ловко пронзившее морскую поверхность тело…

Накатывавшие с моря волны и голова, которая должна была появиться, но так и не появилась…

Вернулись звуки того дня.

Вой моря и ветра и отдающаяся эхом тишина на скале, где он недавно стоял…

И голос его сестры в телефоне, в котором полностью отсутствовал намек на горе…

София медленно свыкалась с мыслью, что так могло быть.

Она впускала ее и выпускала наружу, как медленное дыхание, сопровождаемое мыслью.

Ведь он действительно был таким. Тогда, под конец. Закрытым и несговорчивым, и, когда все шло не так, как ему хотелось, он устранялся.

Предоставлял другим получать удары.

Более безумной мысли ее никогда не посещало.

Тем не менее, по мере того как София свыкалась с ней, ее убежденность росла. Она побежала на кухню, выхватила анонимную сим-карту и вставила в телефон вместо своей. Вытащила рюкзак и открыла зубами кармашек. Нашла то, что искала, и попыталась набрать номер, но руку словно парализовало, пальцы отказывались действовать. Когда София все-таки смогла пошевелить ими, они так сильно дрожали, что номер удалось набрать лишь с третьей попытки.

Когда знакомый теплый голос ответил ей, она, немного поколебавшись, заставила себя заговорить.

– Я знаю, что он здесь. И теперь хочу с ним поговорить.

В телефоне надолго замолчали.

– Простите, кто это звонит?

– Можешь сказать ему, что это София и что я не положу трубку, пока не поговорю с ним.

– София, это, вероятно, какая-то ошибка, он…

– Это не ошибка. Я знаю, что он здесь. И хочу поговорить с ним.

Не сдавайся! Стой на своем!

– Но ты ведь знаешь…

– Если он не поговорит со мной, я позвоню Освальду и скажу, что он жив. Так ему и передай.

– Прекрати, черт возьми! – Милый голос преобразился и стал по-настоящему злым.

– Но я не отступлюсь, вот в чем дело, – проговорила София, добавив в трубку немного отчаяния. – Понимаешь, мне требуется его помощь.

– Подожди…

Опять наступила тишина. Чересчур надолго. Сперва она подумала, что Ванья просто сбросила звонок, но тут на заднем плане послышалось слабое бормотание.

Казалось, прошла целая вечность. Рот начал заполняться неприятным привкусом желчи, в теле все трепетало и рвалось.

– София…

Голос принадлежал ему, но звучал в телефоне по-другому казался тонким и слабым. София думала, что у нее остановится сердце: это действительно его голос.

– София, ты меня слышишь?

– Черт тебя побери! Ты жив!

– Всё не так, как ты думаешь…

– Нет, на этот раз именно так я и думала! Послушай меня и не клади трубку. Ты предал меня, когда мы собирались бежать, а теперь ты предоставляешь всем думать… Черт, возьми, какая же ты лживая скотина!

Он опять замолчал. Откашлялся.

– Другого выхода не было. Я поступил так, как требовалось. Речь ведь шла о моей жизни, София.

– Покойником ты мне нравился больше.

– Не говори так.

– Это правда.

Снова тишина. Долго.

– Я читал газеты. Что ты сделала? Где ты? – произнес он наконец.

– Знаешь, сейчас дело действительно обстоит совсем не так, как ты думаешь.

– Но ты должна пойти в полицию, вернуть вещи Франца…

– Идите вы оба в жопу.

– Кончай ругаться.

– Беньямин, он убийца! Он держит Эльвиру на чердаке и душит ее ремнем.

– Что?.. Ты бредишь!

– Нет, отнюдь. У меня так много… Я не могу всего рассказать по телефону. Ты должен приехать сюда, я нуждаюсь в помощи.

– Где ты находишься?

– Если ты предашь меня еще раз…

– Не предам.

– Когда ты собирался перестать разыгрывать покойника? – Когда на Туманном острове со всем разберутся. Я собирался отсидеться, пока там не произойдет какая-то перемена.

– Почему ты не мог просто сбежать? Ты ежедневно имел такую возможность.

– Было нельзя. Он приехал бы за мной. Я слишком много знаю. Это довольно сложно, София…

– Не произноси мое имя так, будто мы друзья.

– Прости. Я приеду и помогу тебе. Где ты? Я возьму напрокат машину.

– Как это можно сделать, если человека не существует?

– Эх… придется взять машину сестры. София, я приеду, но обещай не ругаться. Мы такие разные… Когда мне больше невмоготу, я просто ухожу, а ты злишься и борешься.

– Освальд знает, что ты жив?

– Нет, черт возьми.

– Значит, он помогал с твоими похоронами и прочим?

– Можно и так сказать.

– Настоящие похороны, с гостями и прочим?

– Еще нет. Он дал нам денег. Сестра собиралась немного подождать…

София не смогла удержаться от смеха. Ощутила некоторую теплоту и беззаботность.

– Покойник и разыскиваемая беглянка… Мы, пожалуй, справимся.