Райли Сейгер - Запри все двери [litres]

Я обращаю внимание на формулировку. По большей части.

– Это не очень-то успокаивает.

– Поверь мне, бояться нечего, – говорит Ник. – Бартоломью – довольно спокойное место. Тебе здесь нравится, не так ли?

– Конечно. – Я смотрю на парк, простирающийся за окном. – Здесь чудесно.

– Отлично. Пообещай мне кое-что. Если тебе станет жутко и ты захочешь уйти, поговори сначала со мной.

– Чтобы ты смог меня разубедить?

Ник скромно пожимает плечами.

– Или, по крайней мере, взять твой номер перед уходом.

Итак, мы с ним действительно флиртуем. Может быть, я не такая, какой привыкла себя считать.

– Мой номер – 12А, – говорю я с лукавой улыбкой.

Через пятнадцать минут я возвращаюсь к себе в квартиру. Ник меня не выпроваживал, но я решила, что лучше уйти пораньше. Тем более что он явно не намеревался делиться со мной секретами темного прошлого Бартоломью. Или просто не знал никаких секретов. У меня сложилось впечатление, что Ник считает Бартоломью совершенно обычным зданием, ничуть не более загадочным, чем все остальные в Верхнем Вест-Сайде.

И вот я здесь, в спальне у окна, за которым на фоне темного неба едва виднеется силуэт Джорджа. Передо мной кружка с чаем, остатки подаренной Чарли шоколадки и ноутбук, на котором я открыла присланное Хлоей письмо:

ПРОКЛЯТЬЕ БАРТОЛОМЬЮ

Если я права и Ингрид сбежала потому, что была напугана, то нужно выяснить, что же привело ее в такой ужас – и не следует ли мне тоже быть настороже.

По ссылке открывается сайт с городскими легендами. Эндрю любил читать подобные байки – про аллигаторов в канализации и людей-кротов в заброшенных тоннелях метро. Но этот сайт кажется достаточно профессиональным. Аккуратное оформление. Читабельный текст.

Моему взгляду открывается великолепный снимок Бартоломью, сделанный со стороны Центрального парка. Голубое небо. Яркое солнце. Полыхающая осенняя листва. Лучи света, играющие на крыльях Джорджа.

А вот сама статья производит крайне угнетающее впечатление.

За долгие годы своего существования Бартоломью в Нью-Йорке стал свидетелем множества трагедий. Это готическое строение, возвышающееся над Центральным парком, успело перевидать множество смертей, включая убийства, самоубийства и даже эпидемию.

Когда Бартоломью торжественно открылся в январе 1919 года, испанский грипп уже успел забрать множество жизней по всему миру. Эпидемия шла на спад, и никто не ожидал, что спустя пять месяцев болезнь придет в Бартоломью, за считаные недели погубив двадцать четыре человека. Среди жертв оказались и достаточно известные люди, такие как Эдит Хэйг, молодая жена магната Рудольфа Хэйга. Однако большинство умерших были слугами, жившими в тесноте и потому особенно уязвимыми к инфекции.

Я в замешательстве отвожу взгляд от монитора. В квартире 12А когда-то жили слуги – возможно, некоторые жертвы гриппа спали в этой самой комнате.

Или даже все, а не только некоторые.

Возможно, они умерли прямо здесь.

Ужасное чувство только усугубляется, когда я рассматриваю фотографию. На ней видны носилки – не меньше семи, – лежащие на тротуаре у выхода из Бартоломью, и на каждых носилках покоится тело. Они укутаны с головой, но их ноги торчат из-под покрывал. Семь пар босых грязных ног.

Меня пробирает дрожь, когда я думаю, что эти ноги ступали прямо здесь, где я сижу. Я ежусь, пытаясь отогнать неприятное ощущение. Но впечатление только усиливается, когда я смотрю на следующую фотографию.

На ней изображен фасад Бартоломью, на сей раз – в черно-белых тонах. Снаружи сгрудилась небольшая толпа – сплошные зонтики от солнца и шляпы-котелки. В вышине, на крыше здания, стоит мужчина в черном костюме. Одинокий силуэт на фоне неба.

Владелец здания. За считаные мгновения до самоубийства.

Текст под фотографией подтверждает мою догадку.

После детального изучения здания врачи пришли к выводу, что причиной стремительного распространения болезни послужила плохая вентиляция в комнатах для слуг. Это открытие потрясло человека, спроектировавшего здание и заплатившего за его строительство, Томаса Бартоломью, который сам был врачом. Охваченный горем, в прекрасный июльский день на глазах у более чем сотни свидетелей он спрыгнул с крыши здания, названного в его честь.

К тексту прилагается ссылка, ведущая на давнюю публикацию «Нью-Йорк Таймс» с мрачным двусмысленным заголовком:

ТРАГЕДИЯ БАРТОЛОМЬЮ

Щурясь, я просматриваю нечеткий снимок газетной страницы. Дело было в середине июля, в воскресенье, и множество ньюйоркцев спасались от жары под сенью деревьев Центрального парка. Вскоре отдыхающие заметили человека, неподвижно стоявшего на крыше Бартоломью, словно еще одна из знаменитых горгулий.

Потом он прыгнул.

Свидетели все, как один, упирали на этот факт. Падение не было случайностью.

Доктор Бартоломью покончил с собой, оставив молодую вдову, Луэллу, и семилетнего сына.

Я провожу следующие несколько часов, составляя своего рода Розеттский камень истории Бартоломью с помощью статьи, которую прислала мне Хлоя. Каждый рассказ сопровождается несколькими ссылками на Википедию, новостные сайты, форумы. Я открываю каждую из них, погружаясь все глубже в пучину слухов, страшилок и городских легенд.

Я узнаю, что после первых трагических инцидентов в истории Бартоломью наступило сравнительное затишье. В двадцатые и тридцатые годы произошла всего пара происшествий. В 1928 мужчина упал с лестницы и сломал шею. В 1932 молодая актриса скончалась от передозировки лауданумом.

Я узнаю, что на лестнице якобы видели призраков – то ли мужчину, сломавшего шею, то ли кого-то из слуг, погибших от гриппа.

Я узнаю, что в одной из квартир – номер не называется – тоже обитает призрак, предположительно уже упоминавшейся Эдит Хэйг.

И еще я узнаю, что первого ноября 1944 года, когда Вторая мировая война близилась к своему кровавому финалу, в Центральном парке нашли тело жестоко убитой девятнадцатилетней девушки, работавшей в Бартоломью.

Ее звали Руби Смит, и она была горничной Корнелии Суонсон, бывшей светской львицы. Как рассказала сама Суонсон, Руби часто гуляла в парке по утрам, прежде чем разбудить хозяйку ровно в семь часов. Когда она так и не появилась, Суонсон отправилась в парк, чтобы найти ее, и обнаружила тело среди деревьев прямо напротив Бартоломью.

Тело Руби вскрыли и выпотрошили – не было нескольких внутренних органов, включая сердце.

Орудие убийства так и не нашли. Как и внутренние органы.

Газеты тут же прозвали происшествие «рубиновым убийством».

На теле отсутствовали какие-либо следы борьбы, и следствие заключило, что Руби знала нападавшего. Вокруг тела не нашли следов крови, что навело полицейских на мысль, что несчастную горничную убили не в парке. А вот в маленькой комнатушке в квартире Корнелии Суонсон, где спала Руби, кровь была. Одно-единственное алое пятнышко прямо за дверью.