Эндрю Мэйн - Увеличительное стекло

На основе брошенной вскользь фразы этот человек был готов выделить практически миллион долларов на создание гаджета для поиска ДНК-маркеров, которые теоретически могли быть связаны с поведением потенциальных террористов.

Теоретически – могли. Корреляция и причинно-следственная связь – не одно и то же, хотя зачастую близки. Я пришел в ужас от идеи дать рвущемуся в бой полевому агенту ЦРУ или разведки псевдонаучный прибор, который оправдает арест любого, кто покажется подозрительным. Представил, как ДНК «пострадавших гражданских», случайно убитых в перестрелке с террористами, могут стать поводом объявить их на самом деле законной целью операции. Еще один способ занизить потери среди мирного населения в бесконечной войне с террором.

Кавено ни о чем подобном, ясное дело, не думал. Он просто хотел ловить преступников. Реальная опасность вовсе не в том, как пишут колумнисты «Атлантик» или редакторы «Нью-Йорк Таймс», что хорошие парни становятся плохими. Реальная опасность в том, что хорошие парни делают и будут делать очень плохие вещи, совершенно не думая, что это плохо. Именно поэтому люди, которые готовы снять последнюю рубашку, чтобы помочь бедным и голодным, ополчаются на генетически модифицированные овощи, даже если они могут спасти миллионы детей от слепоты или голода. Именно эти люди хотят демократии на Ближнем Востоке, но строят военные базы вместо школ и больниц.

Реальная опасность приходит тогда, когда такие, как Брюс Кавено, дают таким, как я, неограниченные бюджеты на создание гаджетов и программ, тратя время, деньги и ресурсы, которые могли бы напрямую спасать жизни. А результаты, которые мы выдаем, слишком расплывчаты и непонятны, чтобы из них можно было сделать хороший отчет для сенаторов.

С тех пор я научился не болтать в присутствии Кавено. К сожалению, Биркетт создала у него впечатление, что я – какой-то аналитический гений. В научных кругах после истории с Джо Виком меня сторонились, а вот в военной разведке стали считать эдаким Темным Рыцарем – мстителем от науки.

Джиллиан говорит, что я зря так остро реагирую, но есть вещи, о которых она никогда не узнает: например, что ракетный удар с беспилотников по Йемену, о котором только и говорят в новостях, был нанесен из-за моих слов утром. Или что на фотографии одной из жертв, которую показывают все арабские СМИ, – та самая зеленоглазая девушка, которую я видел на холодильнике Йосефа.

Потери среди гражданских.

Брюс Кавено расплывается в широкой улыбке, когда я вхожу в переговорку, которую он объявил своим штабом на время посещения OpenSkyAI. Напротив него сидят Биркетт и Тревор Парк, основатель и директор компании. До работы на правительство Парк занимался играми и системами обработки изображений. По слухам, Виртуальная Тактическая Обстановка – ВТО – была создана, когда чины в разных спецслужбах стали жаловаться на необходимость настоящей работы «в поле» и захотели, чтобы все было, «как у военных с беспилотниками». А там, как мы знаем, и пилот, и руководитель операции сидят в комнате с удобствами и кондиционером где-нибудь в Неваде, а вовсе не в зоне, где вот-вот начнут взрываться сброшенные ими бомбы.

Я-то, конечно, далек от тонкостей разведки, но мой внутренний ученый говорит, что к изучаемому предмету нужно подобраться как можно ближе. Потому что ты никогда не знаешь, какой вопрос задать, чтобы разгадать загадку, пока не столкнешься с ней лицом к лицу. Возможность перевернуть фотографию в квартире Йосефа в буквальном смысле изменила мир к лучшему или худшему. Впрочем, еще недавно никто в Разведуправлении не подпустил бы младшего аналитика, типа меня, к ВТО, только спецов с высоким допуском.

Все поменялось после того, как я принял участие в первых тестовых прогонах системы и указал буквально сорок мест, где оперативник не взял образцы, а фотограф проигнорировал кучу важных деталей, например, даже не проверил, что книги на полке в действительности те, что указаны на корешках. Встроенные алгоритмы ВТО проверяют заголовки книг на полках потенциального террориста и информируют о наличии радикализирующего содержания, а также о совпадении с книгами, имеющимися у других подозреваемых. Но они не могут предупредить, что в одной из книг вместо страниц тайник с телефоном.

Все присутствующие в переговорной выглядят весьма довольными. Я сажусь. Биркетт выжидательно смотрит на Кавено. Перед ним на столе – конверт с надписью «Секретно», который он толкает в мою сторону.

– Это от французской контрразведки. Думаю, вы имеете право знать, что сделали.

Я с опаской вытряхиваю из конверта несколько фотографий, боясь, что на них будут последствия удара. Но на фото оказывается стадион, трибуны которого заполнены людьми. Поверх одной из трибун нарисован круг, в который попадает с сотню человек.

– Примерный радиус поражения бомбы, которую мы нашли в Ницце. Была зашита в подкладку куртки, принадлежавшей товарищу Йосефа Амира. У него имелись билеты на эту игру и эту трибуну. Фотография сделана вчера непосредственно после того, как бомбу нашли у него в квартире.

Я смотрю на лица коллег и внезапно представляю, как в другой жизни читаю новость о трагедии на стадионе, трачу примерно 8 секунд на печальные размышления о ней, а потом переключаюсь на что-нибудь более позитивное… Привычка, которую я осознал, только когда Керри Сандерс указала мне на нее.

Я возвращаю фото.

– А Йемен?

– Не понял? – переспрашивает Кавено.

Парк, видимо, напрягается. Он не любит, когда я лезу в бутылку, но еще он знает, что лишь слово – и мне выделят собственную лабораторию и бюджет.

– В новостях говорили о бомбовом ударе в Йемене. Уничтожено несколько полевых командиров ИГИЛ. С семьями.

– Там уже год гражданская война. И такое случается регулярно. Не пойму, при чем здесь этот удар?

– Это сделали не правительственные войска и не повстанцы, а французские или американские военные.

Кавено поворачивается к Парку.

– Не могли бы вы с Сандерс на пару минут оставить нас с доктором Креем?

Они неуклюже выбираются из-за стола и выходят. Парк злобно оглядывается через плечо, недовольный, что из-за меня его выставляют из собственной переговорки. Кавено ждет, пока за ними закроется дверь.

– Доктор Крей, я даже вообразить себе не могу, как работают ваши мозги. Но проблема с башней из слоновой кости в том, что, сидя в ней, вы не в курсе, как делаются дела на земле.

Я в целом согласен и не хочу его прерывать.

– Был ли этот удар связан с тем, что мы выяснили в ходе вчерашней операции? Я не знаю, честно. Но знаю, что правила нашей игры несколько отличаются от того, к чему привыкли вы. Если они переносят свою войну на нашу землю, мы не можем просто отлавливать несчастных ублюдков, которых отправляют непосредственно на задание, – мы должны достать руководителей и вдохновителей. И не через недели и месяцы после того, как они сделали здесь свое грязное дело. Надо отвечать быстро и жестоко!