Адриана Мэзер - Скажи мне, кто я

– Мне еще не доводилось встречать кого-то, кто не хотел бы здесь оказаться, кто не считал бы это честью.

Я усмехаюсь.

– Трудно в это поверить. Здесь никто не смеется. Нет легких приятельских отношений. Нет веселья .

– О, здесь полно веселья. Я просто не уверен, что тебе так покажется. Или что ты сумеешь за нами угнаться.

Секунду изучаю его.

– Давай проверим.

Он задумывается.

– Посмотрим. По пятницам и субботам комендантский час начинается после полуночи. А с двенадцати до двенадцати десяти происходит смена караула, так что на дежурстве остается примерно треть охранников. Если думаешь, что справишься, давай встретимся завтра ночью у лиан.

Я разглядываю его лицо. Он приглашает меня тайно полазать по деревьям? Он попал в точку. Лейла, наверное, рассказала ему, в каком восторге я была от того внутреннего двора.

– Или нет? – улыбаясь, продолжает он.

Изо всех сил пытаюсь скрыть, насколько меня воодушевляет эта идея.

– С чего вдруг я должна тебе доверять?

– Ты и не должна.

Я фыркаю.

– Но я думаю, – продолжает он, – что раз тебя не подготовили к приезду сюда, у тебя, верно, имеются вопросы.

Косо смотрю на него. Черт побери, а он симпатичный…

– Хочешь сказать, что ответишь на мои вопросы?

Скрипит дверь, и в комнату бесшумно и грациозно входит Лейла.

Я едва успеваю моргнуть, как поведение Эша меняется. Он отдаляется от меня и лениво прислоняется к окну, как будто мы только что ни о чем не говорили.

– Привет, Эш, – говорит Лейла и показывает ему косичку из сосновых иголок. – Один – ноль.

Я лежу на кровати и тереблю кончик косы. Пламя свечи на прикроватном столике подрагивает, отчего тени на потолке напоминают мультяшных привидений.

– Абсурд какой-то, – повторяю я в пустоту уже второй раз.

Наверняка папа знал об этой школе, потому что, как мне представляется, ты либо в курсе здешних дел, либо вообще ничего не знаешь. Каким-то образом ему удалось пристроить меня сюда, хотя в семнадцать лет, как выяснилось, в эту школу уже не принимают. И неспроста он выбрал для меня именно это место на то время, пока будет заниматься делами тети Джо.

Он сказал: Клянусь тебе: ты знаешь ровно столько, сколько нужно для твоей безопасности. Может, я знаю что-то, о чем, как мне кажется, сама не подозреваю? Возможно, все это – лишь тест, расширенная версия наших стратегических игр на свежем воздухе, однако я не могу отделаться от ощущения, что у меня есть повод для беспокойства – о тете Джо, о папе и, вполне вероятно, о том, что я здесь.

Перекатываюсь на бок. Когда Блэквуд у себя в кабинете вскользь упомянула о том, что папа когда-то здесь учился, я для себя решила, что вряд ли такое возможно, но теперь уже ни в чем не уверена. А если он здесь учился, это значит, что все его истории о детстве в штате Мэн и о том, что он – обычный деревенский парень, на самом деле вранье? Неужели папа обманывал меня всю жизнь? От этой мысли у меня сводит живот. Но если все, что он сказал мне о тете Джо, правда, я готова простить ему ложь про Мэн. Я много с чем могу смириться, но только не с тем, что мои родные в серьезной опасности, а я не могу быстро до них добраться.

Встаю с кровати и открываю дверь. Лейла сидит, поджав ноги, на светло-сером бархатном диване и читает книгу. Бросив взгляд на часы, которые показывают одиннадцать пятьдесят, направляюсь к двери. Если завтра ночью я собираюсь тайно выскользнуть из комнаты, надо бы посмотреть, какие препятствия могут возникнуть у меня на пути.

Я касаюсь рукой железной щеколды. Лейла отрывается от книги в потертой тканевой обложке и с выцветшим золотым заглавием.

– Сейчас комендантский час.

– Я просто хочу выйти в коридор.

Лейла качает головой. Ее волосы колышутся, словно чернильная вода.

– Ну, если хочешь получить метку…

– Метку?

– За то, что вышла во время комендантского часа, за попытку открыть замок в запретной зоне, за то, что открываешь шторы ночью так, что видно свет, и тому подобное. Получишь три таких метки, и тебя накажут по усмотрению персонала.

– Например, как?

– Зависит от человека. Но наказания всегда страшные.

Так и хочется сказать ей, что ее брат предложил мне встретиться в саду с лианами во время комендантского часа, а за это, наверное, полагается целых двадцать меток.

– Лейла…

Она закладывает страницу пальцем.

– Да?

Стараюсь аккуратно подбирать слова.

– Если я спрашиваю о чем-то, о чем не должна, можешь не отвечать. Но ты была права насчет Аарьи. Я ошиблась. И не хочу снова оступиться.

От нее уже не так веет холодом.

Делаю глубокий вдох, стараясь не торопиться.

– Я никогда раньше не встречала никого из… Семьи Шакалов и… ну… Даже не знаю, как лучше это сформулировать… Ты можешь что-нибудь мне рассказать?

Она поджимает губы и разглядывает меня, как будто пытается принять решение.

– Только то, что истории о них – в основном правда. Мы на девяносто процентов уверены, что Семья Шакалов в ответе за то, что кучер Франца Фердинанда повернул не туда в тысяча девятьсот четырнадцатом, из-за чего эрцгерцог и его жена были убиты и началась Первая мировая война. Мы также не сомневаемся в их причастности к тому, что в тысяча четыреста пятьдесят третьем в Константинополе «случайно» оказались открыты ворота, что привело к падению города и гибели императора Константина. Не говоря уж о «случайном» пожаре в лондонской пекарне в тысяча шестьсот шестьдесят шестом, который уничтожил более тысячи трехсот домов, и других инцидентах. Я не говорю, что Шакалы вызывают сплошной хаос, ты ведь сама знаешь, ни одна Семья не совершенна. У всех нас за спиной имеется длинный список ошибок. Но я точно могу сказать, что Шакалы, скорее, служат самим себе, нежели Совету Семей. А поскольку они живут во многих странах, их гораздо сложнее вычислить. Они говорят на всех языках и везде выглядят своими. Они больше всех остальных Семей соответствуют своей характеристике. Лживые. Изобретательные. Хитрые. И при первой же возможности они причинят тебе вред.

Я замираю, но не потому что Лейла намекнула, что родственники Аарьи развязали Первую мировую, а потому что характеристика, которую она им дала, колоколом звонит у меня в голове. Лживые. Изобретательные. Хитрые. И теперь я вспомнила, откуда мне известно о Семье Шакалов. От мамы.

Щеколда двигается под моей рукой, и я отскакиваю назад. Дверь распахивается, на пороге стоит охранник с крестообразным шрамом над бровью. Увидев меня, он едва заметно щурится. Секунду мы смотрим друг на друга, но как только я раскрываю рот, чтобы спросить, в чем дело, он уходит, не проронив ни слова.

Вопросительно смотрю на Лейлу. Она уже встала с дивана и мечется по комнате.