Адриана Мэзер - Скажи мне, кто я

Теперь я окончательно запуталась. Хочется спросить, что за политику он имеет в виду, но я не успеваю даже рта раскрыть. Коннер продолжает говорить:

– Не могу сказать точно, когда была основана эта школа, поскольку из-за окружающей ее секретности некоторые данные не были записаны, хотя многие полагают, что это произошло около тысячи пятисот лет назад, ровно через тысячу лет после создания первых трех Семей. Но точно известно, что в этом конкретном здании Академия Абскондити располагается с тысяча тринадцатого года. – Он вскидывает подбородок, как будто очень гордится этим фактом.

Снова это слово – Семьи . Когда я расспрашивала об этом Лейлу, она вела себя так, словно я намеренно пыталась довести ее до бешенства. Коннер тоже явно считает, что мне понятно, что он имеет в виду, и мне почему-то не хочется его разубеждать. Я киваю, как будто и в самом деле все понимаю.

– Основной набор занятий здесь одинаков для всех учащихся, – поясняет Коннер. – А также есть факультативы: акценты, боевые искусства, шифры, бокс, стрельба из лука и садоводство. Хотя уровень конкретных способностей у всех учеников разный, между учениками начального и продвинутого уровней существует строгое разграничение. Если ученик начального уровня не может перейти на продвинутый уровень, его отчисляют. – Он делает паузу, как будто давая мне понять, что хочет, чтобы я осознала всю серьезность его слов.

– А поскольку мне семнадцать, я, судя по всему, на третьем курсе, следовательно, ученица продвинутого уровня? – спрашиваю я.

– Верно. Нас заверили, что твоих физических способностей будет достаточно. Но основной предмет, связанный со всем, что мы здесь делаем, это история. К сожалению, ты пропустила два с половиной года занятий, на которых мы не только обсуждали истории первоначальных Семей, но и анализировали ключевые исторические события, на которые они повлияли. Именно стратегия, обсуждаемая в контексте этих исторических событий, формирует ход твоего обучения здесь. Директор Блэквуд надеется, что у тебя были достаточно хорошие преподаватели и ты не будешь тянуть назад других учеников. Как я уже говорил, превосходство – это главное.

«История – учитель жизни» – теперь я прекрасно понимаю, почему у школы такой девиз. А еще я уверена, что папа убьет меня, если сложится так, что он потратил кучу денег, чтобы спрятать меня в далекой частной школе, а я из нее вылетела, потому что завалила какой-то таинственный экзамен по истории. Я потираю одну руку о другую.

– А если я захочу позаниматься дополнительно на всякий случай, сама по себе? Есть какая-нибудь книга, которую я могла бы почитать?

Коннер так долго хмурится, что я несколько раз кашляю в надежде, что он перестанет молча таращиться на меня и ответит на мой вопрос.

– Боюсь, что, если ты не понимаешь, что этой истории не существует в письменном виде, ты не сможешь выжить здесь с другими учениками.

От слова «выжить» у меня по спине пробегает холодок. Я смеюсь. Смеюсь, потому что у меня это хорошо получается, потому что смех всегда помогает мне разрядить напряженную атмосферу и потому что мне кажется, я сейчас раскрыла карты и мне нужно прийти в себя – и побыстрее.

– Я не имела в виду книгу об истории Семей . Я говорила про книгу, которая помогла бы мне, так сказать, вникнуть в тонкости.

Он пыхтит, как будто сомневается, но в его глазах больше нет угрозы.

– Или что-то еще, что вы могли бы посоветовать? – говорю я. – Я вся внимание.

Он расслабленно откидывается на подушки.

– Что ж, в этом тебе придется разбираться самостоятельно.

Я открываю рот, чтобы ответить, но вовремя замолкаю. Ну и козел!

Доктор Коннер встает.

– А теперь идем со мной, сегодня у меня для тебя есть еще одно испытание.

Я поднимаюсь с мягкого дивана и перекидываю косу через плечо.

Коннер отодвигает от стены два стула и ставит их друг против друга. Я жду, что он сядет, но он не садится. Вместо этого разглаживает жилет и встает за спинкой стула справа.

– Прошу, займи любое место.

Если я сяду на стул, за которым он не стоит, то окажусь спиной к двери. Не знаю, связано ли это с фэншуй, но мне всегда было не по себе, если я оказывалась спиной к выходу. Но я ни за что не сяду на стул, за которым стоит он на расстоянии двух дюймов. Я осматриваюсь и вместо того, чтобы выбрать один из двух стульев, сажусь на пол и прислоняюсь к стене там, где изначально они стояли.

Я не собираюсь объяснять, почему так поступила, но он и не спрашивает. На этот раз он не говорит: «Ты должна сделать выбор». Просто делает заметки.

Через минуту Коннер дает мне лист бумаги, на котором изображены восемь цветных квадратиков.

– Пожалуйста, отметь каждый цвет баллами. Единица – самый любимый, восьмерка – тот, который нравится меньше всего. Не нужно слишком долго думать. Просто выбери, какие цвета нравятся тебе больше всего.

Я смотрю на него. Сначала все эти странные вопросы, а теперь тест на цвета?

Коннер протягивает мне ручку и карандаш на выбор.

Беру карандаш и ставлю единицу рядом с желтым квадратом и двойку рядом с зеленым. Эти цвета напоминают мне о солнце и деревьях – полной противоположности этому мрачному серому зданию. Ставлю «три» рядом с красным, и тут карандаш ломается у меня в руке. Кончик грифеля отваливается. Я поднимаю взгляд на Коннера, который внимательно смотрит на меня и вовсе не выглядит удивленным. Ручку или другой карандаш он мне не предлагает.

Может, он хочет проверить, попрошу ли я о помощи? Да пошел он… Зубами обкусываю деревянный кончик карандаша, потом отковыриваю кусочки ногтями так, чтобы наружу выступил кончик грифеля, и продолжаю отмечать цвета. Коннер пристально следит за каждым моим движением.

Закончив, я встаю и протягиваю ему лист.

Он кивает, глядя на бумагу, как будто она сообщает ему что-то, что он и так уже знает.

– Можешь идти, – бросает он через плечо, направляясь назад к столу.

– Могу я вас кое о чем спросить? – говорю я. – Завтрак, который вы мне предлагали, можно было есть?

Коннер поворачивается и достает из кармана пиджака какой-то пузырек.

– Противоядие, – с улыбкой поясняет он.

В ужасе смотрю на него. Я догадывалась, что завтрак был частью теста, но никак не думала, что человек, который должен помочь мне быстро адаптироваться, попытается меня отравить.

Он садится за стол.

– А теперь уходи, – говорит он. – У меня плотное расписание.

Я хватаюсь за щеколду и спешу покинуть кабинет.

Молча спускаясь следом за Лейлой по лестнице, трогаю кончиками пальцев холодные, шероховатые каменные стены. Я спросила ее, что означает тест с выбором стульев и карандашом, но она, ничего не объяснив, лишь поинтересовалась, что я сделала. Ее вопрос в свою очередь заставил меня задуматься, какие сведения о себе я выдам своим ответом. Поэтому предпочла промолчать.