Джоди Пиколт - Второй взгляд

Он протянул свою молочно-белую руку. Люси, поколебавшись мгновение, вложила в нее свою ладошку. Скрепив договор рукопожатием, дети друг за другом полезли в темный проем окна. Никому из них не хотелось упускать возможность стать другим человеком.

Сидя на берегу озера Шамплейн, Эз Томпсон вспоминал тот день, когда его дочь Лия приехала в лагерь джипси вместе с какой-то не в меру любопытной дамочкой, социальным работником. Тогда он научил Лию произносить несколько слов на языке абенаки. Сказать, что он ее отец, Эз в тот день не решился. Он лишь наблюдал, как она глотает слова его родного языка и они пускают корни у нее внутри, окружая пышными зарослями дитя, которое она носила.

Слова, хотя они невидимы и неосязаемы, обладают великой силой. Они могут быть неприступны, как стены замка, и остры, как отточенное лезвие. Они могут уничтожить, сбить с ног, нанести рану. Но, в отличие от дел, слова не способны оказать человеку реальную помощь. Никого и никогда не защищали пустые посулы; лишь выполнив свои обещания, мы можем кого-либо спасти.

Эз не сомневался: события, произошедшие недавно, — следствие того, что было написано и сказано в далеком прошлом. Он бросил взгляд на коробку с документами и родословными таблицами, стоявшую на берегу рядом с ним. Проникнуть в архив городского управления оказалось делом несложным. В Вермонте никто не держит окна подвальных этажей запертыми. Оказавшись в подвале, Эз забрал все документы, возвращенные в архив сестрой Росса Уэйкмана. Все, что осталось от проекта, который должен был избавить человечество от дурной наследственности. Проекта, жертвами которого стали многие люди.

Эз знал, что единственный способ лишить слова силы — уничтожить их. Конечно, если слово уже вошло в мир, его невозможно поймать. Но ему можно помешать размножаться, распространяться по миру, привлекая новых слушателей и отравляя новые души. Эз вытащил из кармана скотч, купленный в магазине на автозаправке, и прикрепил конец к своей рубашке, прямо под мышкой. Взяв одну из бумаг, он положил ее себе на грудь и примотал к телу клейкой лентой.

Ему пришлось немало повозиться, прежде чем он прикрепил к своему худому телу все документы, извлеченные из коробки. Эзу вновь вспоминалась дочь. Он представил себе ее глаза, которые загорались радостью, стоило ей встретить его взгляд. Ее руки, гладившие живот, где ждала своего часа крохотная девочка, его внучка. Здесь, в лагере джипси, Лия казалась орхидеей, цветущей среди маргариток. Но орхидея, которую пересадили в другую почву, способна прижиться и расти дальше. Нужно только проявить к ней побольше внимания и заботы.

Он мысленно устремился в давнее прошлое, в тот день, когда он впервые встретил свою прекрасную Лили. Он в первый раз вышел на работу в поле, принадлежавшее ее отцу. А по пути домой увидел ее на крыльце дома — светловолосая, белокожая, она что-то негромко пела и танцевала. Пальцы ее лежали на плечах воображаемого партнера, она вальсировала, представляя, что ее ведет надежная мужская рука. Лили даже не взглянула в его сторону, а у Эза перехватило дыхание. Этой девушке нужен мужчина, подумал он. С этого момента все и началось.

Интересно, успела ли Мередит поговорить с Уинксом о судьбе земельного участка. Честно говоря, Эз отнюдь не был уверен, что она когда-нибудь вернется в Комтусук, как обещала. Он знал свою правнучку не настолько хорошо, чтобы читать в ее душе, как в открытой книге. Иногда перед сном он представлял себе ее лицо, и оно сливалось с лицом Лии. Конечно, они очень похожи, но дело не только в этом… О, как жаль, что Лия не может увидеть свою внучку! Наверняка она гордилась бы ею.

Прикрепив клейкой лентой последний лист, Эз вошел в воду. Даже в августе она была такой холодной, что у него свело лодыжки. Он сделал несколько шагов, ощущая, как бумага пропитывается влагой. Становится все тяжелее, увлекая его на илистое дно.

Эз вдохнул воздух полной грудью. В следующее мгновение голова его скрылась под водой. Он двигался по дну озера, задевая ногами камни, раковины и затонувшие сокровища. Когда последний пузырек воздуха вырвался из его легких, он растянулся на дне, подобно старому кораблю, затонувшему под грузом истории.

— Мне очень жаль, что так получилось, — в сотый раз сказал Илай, открывая дверь своего дома и отмахиваясь от бурных приветствий одуревшего от одиночества Ватсона.

— Ты ни в чем не виноват, — успокаивала его Шелби.

После того как Илай смог наконец покинуть место происшествия, выяснилось, что ехать в ресторан уже поздно. В два часа ночи им не удалось бы найти даже открытый «Макдоналдс». Илай бросил ключи на кухонную столешницу и скользнул тоскливым взглядом по трем подгнившим бананам, лежащим на тарелке.

— Удачное получилось свидание, ничего не скажешь, — пробормотал он, обозревая содержимое холодильника. — У меня, похоже, есть только хлеб и горчица, — сокрушенно сообщил он. — Так что приготовить что-нибудь не получится.

Внезапно руки Шелби легли ему на плечи.

— Илай, я вовсе не голодна, — прошептала она.

— Правда?

Она ослабила узел его галстука. Сбросила туфли на каблуке. Босоногая, она показалась Илаю неожиданно маленькой и хрупкой, как снежинка, что может растаять в мгновение ока.

— Правда, — кивнула Шелби. — Но мне немного жарко.

Неужели сейчас все произойдет, подумал Илай. То, на что он не смел надеяться.

Шелби повернулась к нему спиной и подняла вверх волосы:

— Будь добр, расстегни молнию.

Илай медленно потянул металлический язычок вниз. Нервы едва не звенели от напряжения. Никогда и ни у кого он не видел такой белой, такой чистой кожи. Еще несколько зубчиков разошлись, и его взору открылась застежка черного бра.

Илай отступил на шаг, чувствуя, что больше он не вынесет…

— Ты… ты хочешь переодеться? — пробормотал он.

— Ох, я, кажется, забыла захватить с собой пижаму, — вздохнула Шелби. — Ладно, так обойдусь.

Она завела руки за спину, расстегнула молнию до конца, и платье упало к ее ногам. Она перешагнула через него и предстала перед Илаем — чудное видение из плоти, крови и кружев. Улыбнулась и направилась к лестнице. Ватсон увязался следом.

Стряхнув оцепенение, Илай приступил к решительным действиям. Отключил пейджер, мобильник, трубку домашнего телефона. Поступать так категорически запрещено должностной инструкцией, но он никому не позволит беспокоить его этой ночью. Пусть мир катится в тартарары, наплевать. В спальне его ждет Шелби.

Мередит просмотрела все каталоги, которые Шелби получила за последний месяц, и, отложив последний, поняла: происходит нечто странное. Странность заключалась в том, что никто не отвлек ее от этого занятия. Ей всегда казалось, что в голову ее дочери вмонтирован специальный радар, благодаря которому Люси безошибочно знала, когда мама уселась на диване с книгой. Считая подобное времяпрепровождение непозволительной роскошью, Люси мчалась к матери, чтобы осыпать ее градом чрезвычайно важных вопросов. Например, почему у людей красные губы. Или почему Мередит до сих пор не завела собаку. Но сегодня Люси не видно и не слышно. Так же, как и Итана. Двое детей, которым нет еще десяти лет, не побеспокоившие взрослого в течение нескольких часов, — явление из разряда невероятных.