Натали Дэниелс - Кукушка [litres]

– Что за таблетки? – спросила я поспешно, как утопающий, который хватается за соломинку.

– Успокаивают, как валиум и ксанакс. Из той же группы – бензодиазепины. Принимай по мере необходимости. Могу выписать зараз не больше четырнадцати.

Мы обе слушали, как принтер с астматическими хрипами выплевывает рецепт.

– Только пообещай, что лет через десять меня не засудишь! – засмеялась Рис-Эванс, что, согласитесь, из уст врача звучит довольно странно.

Я выхватила у нее бумажку.

«Необходимость» возникла в тот же вечер. Меня накрыло от мыслей о викторине со всем ее фарсом – тесными группками и заговорщицким шепотом. Я закинула в рот первую таблетку прямо перед выходом из дома. Заперла дверь. Энни побежала догонять Полли. Джош очень мило притворился, что ему хочется со мной поговорить, но сам ускорял шаг, и вскоре мы ввосьмером шли вместе, как делали на протяжении последних шести лет. Все было в точности как всегда, кроме того, что я умирала внутри. Джош и Иви в отпадных крутых шмотках держались за руки; Джош тактично пытался включить меня в беседу. Он почуял мою ранимость и старался изо всех сил. Его поддержка очень растрогала, я буквально задыхалась в приступе сумасшедшей любви. Энни и Полли убежали вперед, чтобы обводить мелом собачьи какашки. Я поравнялась с первой. «Васхитительно», – нацарапала Энни. Около следующей – «божествено». Упражняется в сарказме. Лия проверяла телефон, как обычно где-то витая, и не обращала внимания на ужимки своей бывшей. Ну и конечно, они, предатели. Я смотрела на них и ненавидела. Несс любезно изображала смущение и отводила глаза, а Карл смеялся и шагал размашистым шагом, абсолютно не сокрушаясь по поводу содеянного. Неужели они не заплатят за предательство? Я прикидывала, как пережить вечер, не набросившись на них с кулаками. Спасти меня могло только чудо.

И знаете, меня действительно спасло чудо, доктор Р.! Я почувствовала разницу, как только мы подошли к школе. Это было бесподобно, волшебно! Напряжение в теле растворялось буквально с каждой минутой. Мне на плечо легла десница Господня; его большие, крушащие мир пальцы разминали мышцы спины, глубоко массировали шею, без остатка снимая напряжение. К тому времени, как мы остановились поболтать в дверях и нам вручили по бокалу вина, мое тело стало теплым и податливым. Сев за столик, я заметила, что в голове происходит что-то прекрасное. Могу описать только так: мозг как будто положили отмокать в теплую ванну. Я сидела и ухмылялась. По-моему, я еще никогда в жизни так хорошо себя не чувствовала, хорошо на сто процентов. Такая полнота! Такой покой! Мои беды казались смешными. Зачем волноваться, когда все так здорово? Страшиться нечего, теперь мне очевидно: жизнь – это дар. Я помахала доктору Рис-Эванс и ее расчудесному идиоту-мужу. Я махала всем. Я всех любила. Школу. Карла. Несс. Я была сама любовь.

Ладно, может, во время викторины я чересчур раздухарилась, бурно соперничала со столом математика, кричала и слишком громко смеялась. Да, я видела, как смотрит на меня директор школы. Не надо было отплясывать, спотыкаться и сажать себе шишку. И вырубиться в школьном туалете рядом с ершиком для унитаза – не лучший вариант. Но! Еще никогда в жизни я не ощущала такого спокойствия и сострадания к человечеству!

Доктор Р., рай – это один миллиграмм вещества под названием лоразепам.

На следующий день голова моя была не в таком плачевном состоянии, как можно предположить, а шишка заметно спала, равно как и мое чувство всепоглощающей любви. Несс прислала сообщение, умоляя прогуляться с ней, и я милостиво согласилась. Отправила сдержанный ответ: «4.30, у тебя». Глаголами и существительными не утруждалась – она их не заслужила. Пришла с опозданием, чтобы показать, кто теперь заказывает музыку. Не хотела входить в калитку и стучаться – то, что раньше я проделывала тысячи раз, теперь было невозможно, – и потому болталась на улице. К сожалению, Иви меня заметила и открыла дверь. Я потопталась на пороге, улыбаясь и отпуская банальные шутки вроде «помаринуй Джоша как следует». Вышла Несс.

– Голова лучше? Как думаешь, пойдет дождь? – спросила она как ни в чем не бывало.

Я обрадовалась, когда небо стало на нее плеваться. Выглядела она кошмарно. И хорошо – она должна выглядеть ужасно! Я с удивлением заметила, что Несс трясет; руки дрожали, когда она одергивала свитер (мой свитер – это я подарила!), а темные глаза нервно бегали, ни на чем не задерживаясь. Я вдруг удовлетворенно осознала, что она меня боится. И правильно! Пусть трепещет! Пусть стыдится!

Я молчала – может сама говорить, мне ей сказать нечего. Миновали магазины и направились к реке. Договариваться о маршруте не требовалось, мы гуляли так сотни раз.

– Кон, – начала она, когда спускались по склону, – просто хочу сказать: я правда думала, что знаю себя… Я в шоке!

Несс, старшая сестра, ответственная, деятельная и разумная миссис Джоунс, моралистка, здравомыслящая. «Надень второй свитер, подтяни носки». Измена и предательство не вписывались в образ, и я представляла ее смятение. Дрожащими пальцами она потянула молнию на кармане и достала носовой платок. Если начнет лить слезы, пресеку. Плакать должна я. К счастью, она всего-навсего высморкалась.

– Я подошла к нему слишком близко.

– Это точно.

Мы шагали по дорожке вдоль реки. Вода сливалась с небом, пейзаж насквозь пропитался серостью.

Несс коснулась моей руки. Я остановилась как вкопанная.

– Не трогай меня!

Знаю, мелодраматично, но я не могла вынести таких вольностей. Своими поступками она пожертвовала правом на близость. Должна быть какая-то расплата, карма, назовите как хотите.

– Сколько это продолжается? – спросила я в настоящем времени, несмотря на их обещания.

Конечно, они согласовали легенду. «Буквально второй раз!» И так сразу застукали? Подозрительное невезение!

Навстречу попалась Элисон с собакой, мамаша из нашей школы. Остановились. И вот примечательный момент, доктор Р: мы смеялись и болтали, будто ничегошеньки не произошло, рассказывали забавные детско-школьно-собачьи истории, но ни словом не упоминался тот факт, что моя лучшая подруга, женщина, стоящая рядом, лесбиянка, оказалась потаскухой, трахающей чужих мужей. Если бы Элисон узнала правду – скажем, если бы через пару минут я воткнула в горло Несс ветку и Элисон пришлось бы давать показания в полиции, – для нее это стало бы полной неожиданностью. Ну не странные ли мы существа? Мы с Несс как будто играли интермедию в театральной пьесе.

Элисон попрощалась, мы зашагали дальше. Самое естественное для меня было взять Несс под руку – и я чуть это не сделала, пришлось сознательно сдерживаться. Мы помахали Элисон и вернулись ко второму акту: оскорбленная жена и кающаяся шлюха.