Карин Жибель - Всего лишь тень [litres]

Часто ужасающей.

Человеку, который уж точно обладает чем-то необычайным, чему Маяр всегда завидовал.

Свирепой волей к свободе.

– Ты звонила на работу? – спрашивает Бертран.

– Да. Сказала, что сегодня утром не приду.

– Я тоже позвоню боссу. Лучше мне остаться с тобой.

Он отпивает глоток кофе, берется за мобильник. Хлоя слушает, как он рассказывает выдуманную историю своему патрону. С каждым днем она находит его все привлекательней. Как если бы каждая проведенная с ней ночь добавляла ему очарования. Ей нравится думать, что это она делает его красивее, что он расцветает от соприкосновения с ней. Что она тоже для него вроде наркотика. Только с положительным эффектом, разумеется.

– Как ты себя чувствуешь? – беспокоится Бертран.

– Нормально, – заверяет Хлоя.

Он берет ее за руку, она избегает его магнетического, но невероятно нежного взгляда.

– Ты правда думаешь, что у меня галлюцинации?

– Скажем, ты очень испугалась в тот день, и это вызывает странные проявления… думаю, тебе нужно обратиться за помощью.

– Хочешь отправить меня к психиатру, да? – говорит Хлоя, поднимая голову.

– Тебе было бы полезно поговорить об этом со специалистом.

– Я не сумасшедшая!

– Перестань, Хлоя. Не начинай по новой, пожалуйста. Я никогда не думал, что ты сумасшедшая. Ничего подобного. Но ты перенесла травму и…

– Не было у меня никакой травмы! – взвивается Хлоя. – Я испугалась, вот и все. Для травмы мне требуется нечто большее!

Бертран выпускает ее руку, выходит из-за стола.

– Я пошел, – говорит он просто.

Хлоя колеблется, в конце концов перехватывает его у двери.

– Не уходи! – приказывает она.

– Мне не нравится, когда ты говоришь со мной в таком тоне. Лучше я вернусь к себе.

Хлоя обвивает руками его шею:

– Не уходи, пожалуйста. Останься со мной.

Он не отвечает, по всей видимости не желая идти у нее на поводу.

– Я вся на нервах, – добавляет Хлоя. – Прости меня. Я отпросилась на это утро, и ты тоже, будет глупо, если мы разойдемся каждый в свой угол, верно?

Она снимает с него пальто, он не сопротивляется. Взяв его за руку, она приводит его обратно на кухню. Он послушно садится, но молчит. Наверно, чувствует себя задетым.

Превратившись в милую девчушку, Хлоя делает ему новый кофе.

– Прости меня, – повторяет она, – думаю, мне неприятно говорить об этом, потому что… Потому что мне стыдно так реагировать, всего бояться. Видеть повсюду этого типа.

– От стыда никакого толка не будет. А вот поговорить, напротив…

– И речи быть не может, – прерывает его Хлоя, не повышая голоса. – Я возьму себя в руки, все пройдет.

Она целует его, он тает, как снег под солнцем.

– Голова больше не болит? – интересуется он.

– Нет. Только синяк на плече. Ничего серьезного.

Она убирает со стола, он не сводит с нее глаз.

– А ты приняла таблетки? – внезапно спрашивает он.

– Нет, забыла…

Хлоя открывает ящик над раковиной, достает флакон с желатиновыми капсулами, глотает две, запивая большим стаканом воды.

– А что это за лекарство, которое ты пьешь каждое утро?

Он впервые задает ей вопрос. В легком затруднении Хлоя пожимает плечами:

– Небольшие проблемы с сердцем, ничего серьезного. Это для профилактики.

– Ничего серьезного, уверена?

Она склоняется к его лицу, шепчет:

– У меня ведь каменное сердце, не забывай.

Бертран улыбается:

– Я геолог, дорогая. Не забывай. Исследование скал – моя профессия. От самых хрупких до самых твердых – ни одна передо мной не устоит.

Держа в руке стаканчик остывшего кофе, Гомес открыл дверь в кабинет своей бригады.

– Здравствуйте, шеф! – бросил Лаваль.

– А тебе разве не положено дрыхнуть сегодня утром?

– Положено, но мне так вас не хватало. Я не смог устоять перед желанием оказаться к вам поближе.

Гомес спрятал улыбку, приканчивая свое мерзкое пойло.

– Где остальные?

– В соседнем баре, наверное, – ответил Лаваль.

– У тебя пять минут, чтобы привести их сюда.

– Я не муди.

– Ты не кто?!

– Не пастушья собака.

– Однако иногда, когда ты на меня смотришь, впечатление у меня именно такое, – не остался в долгу Гомес.

– Это потому, что в моем взгляде светится все восхищение, которое я к вам испытываю, шеф.

– Кончай свои клоунские штучки и приведи сюда эту банду олухов, которую мне втюхали вместо команды.

Ровно в тот момент, когда Гомес заканчивал свою тираду, в помещение вошли трое мужчин.

– Привет, патрон. Банда олухов по вашему приказанию явилась!

Они пожали друг другу руки, капитан Вийяр первым.

– Ну, – начал Вийяр, – похоже, ты поимел сегодня ночью группу из девяносто первой бригады?

– Я всего лишь провел бесплатный урок пилотажа, – ответил Гомес. – Зато они теперь могут не ходить на стажировку по скоростному вождению! И хватит об этом.

– Во всяком случае, в конторе с утра только об этом и говорят! – донес до него текущую информацию Вийяр.

– Правда? Я наконец понял, почему в домах больше нет консьержей: они все перебрались сюда… Может, все-таки возьмемся за работу?

Пардье не дал себе труда постучать, прежде чем зайти в кабинет. Филипп Мартен поднял нос от своих папок и улыбнулся президенту.

– Мне надо с вами поговорить, Филипп.

Старик тщательно прикрыл за собой дверь, прежде чем усесться напротив своего сотрудника.

– Я хотел бы знать, что вы думаете о Хлое, – сразу перешел он к делу.

Мартен был удивлен и не сумел этого скрыть.

– В каком смысле? – спросил он, чтобы выиграть время.

– Во всех смыслах.

Филипп машинально расслабил узел галстука. Пардье внимательно оглядел его своими маленькими насмешливыми глазками. На лице, разрушенном течением лет, молодые, почти детские глаза. Взгляд, никогда не менявшийся в зависимости от настроения. Невычислимый.

Мартен наконец решился:

– Она умная девушка и очень талантливая.

– А еще?

– Она труженица, никогда не жалеет своего времени.

– Выкладывайте, Филипп! – велел Пардье с легким смешком.

Мартен поудобнее устроился в кресле.

– Лучше скажите мне, что вы желаете услышать!

– Какое чувство, настоящее чувство вызывает у вас мадемуазель Хлоя. Что вы действительно о ней думаете, без околичностей.

– Я восхищаюсь ею, – признался Мартен. – Она одарена, у нее богатое воображение. У нее всегда наготове решение, меткое замечание. Она блистательна. Она никогда не сдается. Мне редко встречались люди с такой силой воли.

– Продолжайте, – подбодрил Пардье.

Мартен заколебался, по-прежнему не зная, к чему клонит Старик.

– Я восхищаюсь ею, да, – повторил он. – Но… не хотел бы я быть на ее месте, потому что она наверняка испытывает мучительные ощущения.