Сергей Протасов - Обязательно должна быть надежда. Следователь Токарев. История вторая

— Вы не поняли, капитан! «Будуар» — это фирма. Интим-услуги. Я сейчас!

Чаусов сорвался и исчез в комнате. До слуха Николая Ивановича долетали звуки открываемых шкафов и каких-то ящиков. Потом суета смолкла, через мгновенье квартиру наполнил низкий густой электронный бас, пронизанный острыми врезами соло-гитары.

Телефон Токарева завибрировал — звонил Кривицкий, следователь сбросил вызов.

— Вот, — Юра положил на стол желтую визитную карточку и глупо ухмыльнулся. — Тут телефон и адрес. Пашкина фирма. Удивительная гривуазность, учитывая его привязанность к дочери и жене. Он оттуда девок заказывает всегда, — в комнате что-то музыкально громыхнуло. — Слышите? Здорово? Вот сейчас будет еще момент. Мне нравится делать психоделическую музыку, не какие-нибудь «тыц-тыц-тыц».

Он с надеждой вглядывался в пустые глаза капитана. Токарев оставался безразличен и холоден.

— О том, что я приходил, — никому. Объявится Баженов — вот моя визитка, сразу звони мне.

На улице следователь перезвонил Гене.

— Николай Иванович, слава богу, дозвонился до вас, — срывающимся, ликующим голосом говорил Кривицкий. — Час назад жене Баженова позвонила его сестра. Сказала, чтобы ждала мужа сегодня ночью. Зашифровалась, конечно, но мы поняли. Товарищ капитан, сегодня ночью он придет домой. Шаров и Мещанов ждут вас в отделе для разработки плана захвата.

Чтобы не спугнуть преступника, засаду решили устроить прямо в его квартире. Подъезд взяли под наблюдение, но без привлечения большого количества сотрудников. Если он заметит, что его ждут, — уйдет, затаится, и найти его станет в разы труднее. Огромному риску подвергалась семья Баженова, но этот риск руководство посчитало допустимым и оправданным. В засаду отправили Токарева и Зайцева. Двоих с оружием должно было хватить. Жена и дочь Баженова, Валя и Лиза, Токарева знали, а Вася Зайцев выглядел достаточно молодо, чтобы не напугать женский пол.

Зайцев в подъезд вошел свободно, Баженов его не знал. Токареву же пришлось нарядиться в костюм «Горгаза» и вместе с бригадой рабочих открывать один подвал за другим, пока они не дошли до нужного подъезда, где следователь и отстал от группы.

Шел одиннадцатый час ночи. Дородная Валентина сидела на кухне в окружении милиционеров, устремив невидящие глаза в стену напротив. Время от времени она шмыгала покрасневшим носом и вытирала слезы, вытекающие бесконечной струйкой. Она молчала, хотя сотни вопросов рвались наружу. Клубок отрывчатых мыслей путался в голове, не давая сосредоточиться. Единственно, что она понимала четко, — произошла катастрофа, навсегда сломавшая ее жизнь. Все вокруг вроде оставалось таким же, как и неделю назад, но теперь все другое. Она осталась одна с малолетней дочерью на всем свете, и нет больше достатка, нет планов на будущее, нет и самого будущего. Ничего нет, кроме отчаяния, боли и страха. Огромная, непонятная, наружная жизнь, с которой раньше управлялся Паша, теперь наваливалась на нее всей своей неподъемной, неохватной массой. Валя чувствовала, что хитрый Токарев не рассказал ей всей правды. Он поведал только, что мужа хотят опросить по поводу каких-то должностных проступков, чтобы разобраться, но, поскольку он на связь не выходит, они решили подождать его здесь, поскольку узнали о его намерении сегодня посетить семью. Что ей не о чем волноваться, они поговорят и уйдут. Она не верила ему. Эти двое хотят арестовать Павла и посадить в тюрьму, перечеркнуть всю их счастливую жизнь. За что? За что ей такое горе? Или это только беспричинные страхи?

В прихожей молодой Василий Зайцев на банкетке читал книгу. Шелестели переворачиваемые страницы. Токарев, установив звук на минимум, спокойно смотрел по телевизору детективный сериал. Маленькая Лиза спала в своей комнате. На столе в виде барной стойки, с чашками и конфетницей, остывал чай. В центре стола лежал Валин телефон, на который время от времени бросал взгляд следователь.

— Николай Иванович, — тихо проговорила Валентина и повернула к нему щелки блестящих мокрых глаз. — Что случилось на самом деле? Я чувствую, вы не говорите мне всей правды. Происходит что-то ужасное. Понимаете, вы ведь совсем не знаете Пашу. Он такой, — она запнулась, припомнив сплетни о его изменах. — Он очень добрый и заботливый. Он очень любит Лизочку, балует ее, покупает ей все самое лучшее. Ничего не жалеет. Знаете, когда он меня из роддома забирал, он такой счастливый был, заказал белый лимузин, запускал салют. Никого так не встречали! — женщина сквозь слезы заулыбалась, вспоминая свой восторг. — Сделал ремонт в детской, переселил родителей в другую квартиру. Купил коляску, кроватку, одежду для дочери. И все за четыре дня!

Она замолчала, вглядываясь в реакцию милиционера. Должно же быть что-то человеческое в этом истукане?

— Я слышала мнение, что мужчины не любят маленьких детей. Начинают любить, когда детки подрастают и с ними можно говорить. А Паша сразу с рук ее не спускал, сам просыпался ночью, менял памперсы, убаюкивал. Говорил, что и грудью бы кормил, если бы мог, — она снова улыбнулась. — Странно, правда? — внезапно она задохнулась, поднялась к шкафу, достала ингалятор, встряхнула его, глубоко затянулась и замерла. Одышка прошла, Валя с облегчением заняла свой стул. — У меня астма на нервной почве, совсем тяжело. Лечусь, лечусь, а толку никакого. Врачи рекомендовали сменить климат на морской, так Пашка обещал заработать деньги и перевезти нас на юг. Мы так мечтали об этом, так хотели…

Она, не спуская глаз с Токарева, снова беззвучно заплакала, промокая глаза и нос.

— Я не могу ничего добавить к сказанному, Валя, поймите меня. Следствие идет, будем разбираться.

— А вы сами как считаете, Павел виноват в чем-то? Его могут посадить? Только честно.

«Этого следовало ожидать, — думал тем временем Николай Иванович. — Теперь она вцепится мертвой хваткой, будет крутить вокруг одного и того же. Похоже, девочка действительно не в курсе дел Баженова. Примерный муж, любящий отец, убивающий стариков, чтобы перевезти семью к морю. Разве такое бывает? Что же творится в его голове, как оно все соединяется, в какой гармонии существует?» Ему не хотелось ее обманывать, но и правды он сказать не мог.

— Валентина… — начал он и прервался.

— Николай Иванович, — перебил из прихожей Зайцев. — Смотрите, кто идет!

В кухню задним ходом продвигалась босая Лиза, мелко переставляя почти игрушечные ступни. Над розовой, усыпанной божьими коровками пижамой возвышались взбитые белые волосики. Крошечная девочка не отрываясь смотрела на Зайцева угольно-черными смышлеными глазками.

— Дядя! — громко произнесла она и зацепилась пяткой за порог.