Камилла Гребе - Дневник моего исчезновения [litres]

– Отвечайте словами, – повторяет Сюзетта.

– Нет, не водил. Я вообще никого из них не знал.

– А зачем вы тогда за ними шпионили? – спрашивает Сванте.

Тон голоса нейтральный, вопрос задан как бы невзначай, словно Сванте не придает этому особого значения, просто ему любопытно услышать ответ.

– Я ни за кем не шпионил.

Стефан закрывает лицо руками и всхлипывает.

– Черт! – бормочет он. – Вы испортили мне жизнь! Понимаете?

Сюзетта наклоняется вперед, накрывает руку Стефана своей, словно проверяет, как долго ей удастся играть в игру «хороший-плохой полицейский», пока Стефан ее не просечет.

Стефан не реагирует.

– Стефан, – ласково говорит она, словно обращаясь к ребенку, – мы поговорили с бывшими сотрудниками приюта. Они рассказали, что поймали вас в саду осенью 1993 года. Дома у вас ружье без лицензии на его хранение. Вас и вашу машину видели рядом с местом преступления. А вчера мы у вас в прачечной нашли драную рубашку всю в крови. Все это дает нам основания подозревать вас.

Стефан прячет лицо в руках. Его трясет.

Манфред придвигает стул к окну и шепчет:

– Сейчас сознается!

Стефан рыдает. Все его тело сотрясается от рыданий, с губ срываются стоны, как у раненого животного.

Сюзетта привычным жестом придвигает коробку с салфетками, но Стефан ничего не замечает.

– Стефан, – просит она, – помогите нам понять. Расскажите, что произошло.

Стефан берет себя в руки. Выпрямляет спину, кивает, берет салфетку и сморкается.

– Это был я, – говорит он и снова плачет.

Сюзетта застывает. Они со Сванте переглядываются.

Вот он – тот момент, которого мы так все ждали.

Затаив дыхание, я смотрю на Манфреда, который тоже застыл в предвкушении.

– Это был я, – воет Стефан.

Сюзетта снова накрывает его руку своей. Зеленые ногти сверкают.

Стефан сморкается, смотрит на Сюзетту.

Та кивком просит его продолжать.

– Это я поджег кусты перед приютом, – продолжает всхлипывать Стефан. – А кровь на рубашке… это от свиной головы, которую мы с Улле подвесили на дерево позади приюта. Но мы не хотели никому навредить, мы только хотели… Показать…

Он замолкает, потом продолжает:

– Может, выпили лишнего. Я точно не помню. Но я не хочу, чтобы дети знали. Не хочу, чтобы они считали меня плохим человеком. Правда, не хочу. Пожалуйста, только ничего не говорите Джейку и Мелинде.

Голос у него срывается.

– Я раскаиваюсь, – заканчивает он и снова всхлипывает.

Сюзетта и Сванте смотрят друг на друга. Я вижу шок и изумление на их лицах.

– Что за хрень? – шепчет Манфред, оседая на стуле.

Сюзетта первой берет себя в руки.

Бросает взгляд на зеркало, прокашливается:

– Стефан, вы лгали раньше. Откуда нам знать, что на этот раз вы говорите правду?

– Спросите Улле, – всхлипывает Стефан. – Мы вместе поджигали кусты.

– Улле Эрикссона? Вашего друга из Хэгшё?

– Да, и ружье его. Я его только одолжил. Мы думали патрулировать Урмберг по вечерам. Чтобы защитить молодежь. Девушек в основном. Кто знает, на что способны эти арабы.

Манфред закрывает лицо руками, словно не в силах смотреть на происходящее.

– Черт, черт, черт, – повторяет он.

Открывается дверь, и в комнату заглядывает Малик.

Манфред выпрямляется на стуле:

– Доставьте сюда этого чертова Улле немедленно, – шипит Манфред.

– Уже в процессе, – отвечает Малик. – И еще кое-что. Мы проверили, в каких домах вблизи захоронения имеются подвалы. Согласно реестру, подвалы есть у следующих граждан: Берит Сунд, Рут и Гуннара Стенов, Маргареты Брундин.

– Берит, – шепчу я.

– Что? – спрашивает Манфред.

– Берит работала в приюте для беженцев в девяностые. И у нее были странные царапины на руках, когда мы видели ее в последний раз. Почему мы раньше об этом не подумали?

– Хм, – тянет Манфред. – Берит не подходит под описание преступника, которое нам дала Ханне.

– А что с остальными?

– Рут Стен была директором приюта в начале девяностых. Так что тут налицо связь. Ее муж в молодости привлекался к уголовной ответственности, и у них нет алиби на ночь убийства.

– Хм, – хмыкает Манфред.

– Маргарета Брундин? – спрашивает Малик.

– У нее нет подвала, – говорю я. – Я была там сотни раз, у них с Магнусом подвала нет. И у них есть алиби на день убийства. Они были в Катринехольме.

– У Маргареты есть алиби, – поправляет меня Манфред. – Она показывала чеки из ресторана и магазинов. Но это не означает, что Магнус был с ней.

– Неважно, – возражаю я. – Он и мухи не обидит. Магнус Брундин совершенно не опасен.

Я смотрю сквозь узкую щель. Она не шире сантиметра, но кухню хорошо видно.

Магнус-Мошонка стоит, широко расставив ноги, возле кухонного стола. Одной рукой он держит сотовый, второй почесывает пах. Темные редкие волосы растрепаны. Спортивные растянутые штаны висят на бедрах. Взгляд прикован к окну.

Сине-серый свет просачивается в комнату сквозь стекла.

Голова у меня болит так сильно, что, кажется, вот-вот взорвется. Я жмурю глаза и приказываю себе дышать как можно тише, вдыхать и выдыхать как можно медленнее, потому что боюсь, что выдам себя. Сердце так громко колотится в груди, что, наверно, его слышно даже в кухне.

Магнус-Мошонка. Деревенский дурачок. Дебил.

Я думал о черточках, тщательно вырезанных на мокром бетоне. О длинных седых волосах на расческе и П. в холодильнике рядом с брикетом мороженого.

Все знают, что Магнус-Мошонка недоразвитый. Когда я был помладше, мы с приятелями прятались перед домом, где он жил с Маргаретой, и швыряли в него камнями.

Папа называл Магнуса-Мошонку имбецилом, но мама за это на него злилась. Говорила, что он не виноват, что «отстаёт в умственном развитии», и что она устроит мне с Мелиндой взбучку, если узнает, что мы его дразним.

Он держал в подвале женщину?

Он убивал людей?

Невозможно представить, что вообще кто-то способен на такие вещи, не говоря уже о Магнусе, который никогда не работал, не водит машину и, по словам Мелинды, даже не умеет ни писать, ни читать.

У него должен был быть сообщник. Магнус слишком туп, чтобы сделать такое в одиночку.

Но то, что я увидел в подвале, не оставляет сомнений. И остается еще могильник.

Я знаю, почему и Нермину, и эту женщину нашли именно там.

Если бежать от дома Маргареты и Магнуса, то слева от тебя река, а справа – Змеиная гора. Дорога становится все уже и выводит на полянку с захоронением. Ты попадаешь в ловушку, как рыба в невод.

Из дома Магнуса и Маргареты есть только одна дорога – через захоронение.

Можно еще бежать по проселочной дороге. Но там тебя лучше видно. Так что это не лучший вариант, когда за тобой гонится маньяк.

Магнус хорошо это знал.