Светлана Логинова - Чёрная вдова

Родион прикинул, что придется раскрыть карты, но выкладывать всю информацию относительно лаборатории, он, безусловно, не собирался — только в пределах необходимого. На то — веские причины. Во-первых, чтобы друзья-конкуренты не переманили к себе изготовителей амфетамина, потому что снова шерстить по городу в поисках людей, способных взяться за изготовление фена, желания у него не было, а во-вторых, нет необходимости друзьям, какими бы они ни были надежными, знать, сколько времени уже работает лаборатория и какова ее производительность. Достаточно будет и того, что он скажет сейчас. Но для начала Шелковников спросил:

— Как выглядел этот, в ресторане, тебе сказали?

— Нет, но узнать — не проблема. Позвонить? — спросил «Мореман» и, получив согласие, тут же набрал номер телефона. После короткого разговора ответил: — Блондин, волосы полудлинные, собраны сзади в пучок. Тощий, высокий. Сказали, что стал периодически наведываться в ресторан в последнее время, так что можно узнать более подробно.

— Не надо, — поморщившись, произнес Родион, — и так ясно. Никаких непоняток нет: амфетамин мой, так что все в порядке.

И, понимая, что шила в мешке не утаить, добавил, что нашел трех ребят, сведущих в химии, а они наладили выпуск фена.

— Поэтому я сейчас и не заказываю его. Насчет количества, надеюсь, претензий ни у кого не будет? Я лично никогда никому не говорил, чтобы работали в узких рамках, и впредь не собираюсь ущемлять чьи-то интересы. Есть деньги — разворачивайся. Главное, чтоб под контролем было и про уважение к общаку не забывать. Так?

— Так-то, оно, конечно, так, — промолвил задумчиво хозяин дома. — Но если ты решил взять в свои руки весь…

— Да брось ты, право, — оборвал его Шелковников. — Пределы всегда есть. Не съесть мне весь рынок, даже если бы хотел. Да и не кретин же я, в конце концов, чтобы со своими ссориться. У меня сейчас чуть больше, чем раньше, амфетамина. И потом, кто знает, сколько продержится лаборатория. Шакалы тоже не дремлют: у них везде свои, ментовские, информаторы имеются. Так что…

Родион старался вести разговор спокойно, не торопясь, чтобы собеседники не уловили обеспокоенности. Но про себя он однозначно решил: болтовня в ресторане не пройдет безнаказанно для этого болвана Игоря.

Спустя час состоялась встреча, на которой Родион поставил перед Вальком, сопровождавшим его в Таллин в качестве шофера, задачу: связаться с «Лебедем» — Виктором Лебеденко, выполнявшим периодически поручения такого характера, — и передать приказ о ликвидации Игоря. «Урыть» последнего было велено не в городе, а где-нибудь на берегу реки или озера, чтобы можно было списать на пьянку и утопление в нетрезвом состоянии. Лебеденко — молчаливый крупный парень с совершенно незапоминающимся лицом, служивший когда-то в десантуре, умел, если шефу это надо было, обставить ликвидацию проштрафившегося члена группировки Шелковникова так, что комар носа не подточит. Никакой крови, шума. Все тихо и «по-семейному».

Через неделю из озера Консу, расположенного на северо-востоке Эстонии, извлекли утопленника — длинного светловолосого парня. Похоже, что молодой человек приехал на озеро с кем-то из приятелей, потому что продавец из маленького придорожного магазинчика припомнила, что парень, похожий на погибшего, покупал у нее две литровые бутылки водки. Она рассказала полицейским, что слышала, как он подъехал к магазину на машине, но из окна она не видела ни марку автомобиля, ни его цвет, ни напарников парня, если они были. Но, похоже, что он был не один, потому что сторож дачи, принадлежавшей некогда научно-исследовательскому горному институту, вспомнил, что в этот же день метров за сто от дачи припарковалась темная машина, из нее вышли четветро мужчин и сразу отправились на другой пляж, более удобный для загорания. Возраст и внешность этих мужчин сторож не смог описать, так как они были довольно далеко от дачи, а вот высокого белобрысого парнишку запомнил, потому что тот через час вернулся к даче и спросил, нет ли свободных комнат. Получив утвердительный ответ, молодой человек заплатил, не торгуясь, за двое суток вперед и вновь отправился к друзьям. Машина, на которой компания прибыла на берег озера, уехала, по словам сторожа, около четырех часов дня, но парень, видимо, еще остался на берегу, так как заплатил за ночевку на даче.

— Чего же не понежиться-то у воды подольше? Она к вечеру — молоко парное. А народу в тот день не было ни души, кроме этих, потому как вторник… — с явным удовольствием рассказывал старичок. — Ну а я потом, вечером-то, бутылочку раздавил и ушел в магазин, за хлебом. Ключ у парня был. Я ему не нянька и не указка — когда приходить и что делать. Дело-то, чай, молодое. Может, он и не один остался, откуда мне знать. Слышал, вроде девка какая-то смеялась у машины…

В автомобиле, который привез Игоря на последний в его жизни отдых, находился и Эдвард. Вальку было строго-настрого наказано найти любой предлог, чтобы сделать Эдварда соучастником убийства и после того, как «это» случится, объяснить Эдварду, за что Игоря «наказали». Велено было сказать об этом так, чтобы Эдварду сразу стало ясно, что любого, кто окажется столь же болтливым, как Игорь, ждет подобная участь. При этом Родион попросил посмотреть на реакцию Эдика: что и как он скажет, не задаст ли каких вопросов? Из преподанного урока Эдвард должен был уяснить себе — он маленький винтик большой мощной организации с железной дисциплиной, основанной на беспрекословом подчинении авторитету лидера, подрыв которого карается смертью. Но главное, чего добивался Шелковников, это появление у Эдварда чувства сопричастности ко всему, что делается в банде. Он должен понять, что ответственность за ликвидацию члена группировки в одинаковой степени ложится на всех, кто знает об этом. Эдвард ни в коем случае не донесет в полицию — уж в этом-то Родион был уверен на все сто процентов, а значит, перед законом он виновен не только в соучастии, но и в недонесении, что тоже является преступлением.

Цель была достигнута. Эдвард все больше и больше погружался в трясину под названием «организованная преступность». Помимо прошлых своих вояжей в Россию и нынешней деятельности в наркоцепочке, где он был возвышен до звена среднего ранга, Эдвард стал невольным свидетелем убийства Игоря — в сущности, беззлобного и невреднего парня, вся вина которого состояла в том, что он оказался в какой-то момент времени чуть более разговорчивым, чем позволялось. Как Игорь попался в ловушку группировки, Эдик не знал, но мог предположить, что решающую роль сыграла нехватка денег в семье убитого. В любом случае о материальном недостатке в семье свидетельствовала более чем скромная экипировка парня в первые недели их знакомства, состоявшая из очень чистенькой, но порядком поношенной фирменной джинсовой рубахи, таких же джинсов и стареньких кроссовок. Это уже чуть позже — когда Игорь получил свой первый, установленный Родионом Александровичем заработок — его гардероб значительно пополнился.