Александр Тамоников - Чужое тело

Спотыкаясь, подошла Варвара. Она прихрамывала, икала, запахивала полы куртки, на которой ей Крапивина одним махом оборвала все пуговицы.

— Варвара Ильинична? — учтиво приветствовал ее Кривицкий. — Сегодня чудный вечерок.

— Да, ничего такой… — Варвара икнула. Она опустилась на колени перед Крапивиной, осторожно коснулась ее рукой. — Эй, под шубой…

И предусмотрительно отпрянула. Крапивина повернулась на спину, устремила на нас немигающий взгляд. В нем было что-то волчье, голодное — хотя и загнанное в клетку.

— Вадим? — проворковала она ангельским голоском. — Ты тоже здесь?

Кривицкий вздрогнул, напрягся.

— Здравствуй, родной, — засмеялась Ирина Александровна. — А помнишь, какая мягкая постель на первом этаже этой дачи? Помнишь, как нам хорошо тут было?

Роман удивленно уставился на товарища. Тот сглотнул, отвернулся. Варвара отошла в сторону, подняла с земли свою сумочку, которую зачем-то притащила из машины. Не могут женщины без своих аксессуаров!

— Где-то скотч был, сейчас найду… — И отшатнулась, когда на нее обрушился поток отборной брани.

Мы ехали колонной. Впереди полиция на «Тойоте» Кривицкого, следом наш «Террано». Всхлипывала Варвара — включила фонарик в телефоне и изучала свое отражение в маленьком зеркальце. На мой не слишком привередливый взгляд, ничего ужасного с ее отражением не случилось. В багажнике ворочалась Крапивина, мычала. Мы выехали из дачного поселка и встали вдоль обочины трассы. Я связался с Алексеем Головиным из службы безопасности — в эту ночь мне полагалось контактировать только с ним.

— Рад, Никита, что с вами все в порядке… — облегченно выдохнул Алексей. — Боялся вам звонить, пока вы не закончите… Как там полиция? Не ударила в грязь лицом… в ходе вашего незапланированного боестолкновения?

Всей полнотой информации этот парень, понятно, не владел. Но кое-что, как доверенный работник, должен был знать.

— Мы все ударили в грязь лицом, причем неоднократно, — усмехнулся я. — И даже Варвара Ильинична. У тебя есть инструкции для нас?

— Да, есть. Где вы находитесь?

— На Ордынской трассе.

— Подъезжайте к бывшему посту ГИБДД на Толмачевском шоссе и там ждите. Не волнуйтесь, пост не работает уже несколько лет; ГИБДД вы встретите где угодно, но только не там. Придется подождать минут пятнадцать. Поставьте машины так, чтобы не маячили с дороги. Подойдет черный микроавтобус «Форд». В нем трое мужчин. Вас абсолютно не волнует, кто они такие и не поддельный ли у них регистрационный знак. Они все сделают сами, вас это не касается.

Я потребовал повторить, выслушал и отключился.

— Все правильно, — прокомментировала наш разговор Варвара. — Ее нельзя ни под домашний арест, ни в камеру. Крапивина покончит с собой в камере, понимаешь? И чем это грозит, тоже представляешь. Убийца будет разгуливать на свободе, а мы потеряем женщину. Крапивиной не навредят, не волнуйся. Сделают все, как надо. Единственная проблема — как объяснить ее отсутствие на работе в последующие дни. А также успокоить дочь. Но это ведь проще, чем избавлять мир от зла?

«Посланцы светлых сил» опоздали на пятнадцать минут и даже не извинились. Очевидно, путь держали издалека. Подошел темный микроавтобус, заехал на обочину и слился с кустами. Мы стояли тесной кучкой, мрачно смотрели. На вид обычные мужики — вроде тех, что чинят электропроводку или ремонтируют лопнувшие трубы. Да еще и немые.

Подошел один, кивнул, я сказал: «В багажнике», — и сунул ключи. Мужики все сделали сами. Крапивина брыкалась, над ней склонились, что-то сделали, и она обмякла. Безвольное тело аккуратно перенесли в микроавтобус. Потом мне вернули ключи, снова кивнули и уехали.

Мы смотрели, оцепенев, как тают в пространстве габаритные огни.

— Вот и все, — выдохнула Варвара.

— Как низко я пал… — прошептал Кривицкий. — Я работаю в полиции, а чем занимаюсь? Безропотно смотрю, как неопознанные личности бросают в машину задержанную, увозят в неизвестном направлении… А я всего лишь смотрю и ничего не делаю… Роман, а ты что скажешь? — толкнул он в бок коллегу из Ярославля.

— Ничего не скажу, — буркнул Губин. — Меня здесь нет. Мой разум ушел за поллитрой.

— Приезжайте в наш город еше, Роман, — сказал я.

Субботний снег бесследно растаял. Но к Хеллоуину снова лег — теперь окончательно и бесповоротно. Его навалило столько, что не справлялись ни люди, ни техника.

Музей работал. По залам блуждали люди — поодиночке и мелкими компаниями. Лариса, пострадавшая в ходе памятного налета, встала в строй и проводила экскурсию организованной группе. Она держалась, но иногда бледнела, опиралась на закрепленные предметы. За ней приглядывал Михаил — чтобы по первому сигналу прийти на помощь и подменить.

Позвонила Римма из офиса, сказала, что очень долго меня не видела и не слышала.

— Как-то странно все складывается, — задумчиво изрекла помощница, — я тебя почти не вижу. Ты больше работаешь у Якушина, чем в собственном агентстве, и я все чаще задаюсь вопросом: не пора ли начинать процедуру импичмента? Может, заглянешь?

— Загляну, — пообещал я.

— Но только в хорошем настроении, — предупредила Римма.

— А это зачем?

— Сам знаешь. Когда начальник в хорошем настроении, он кажется нормальным человеком. — И повесила трубку, заставив меня задуматься.

Нам с Варварой пришлось бродить по залам — Сергея Борисовича завалили документацией из лаборатории танатокосметики. Все, что требовалось для посмертной обработки тел, предприятия Якушина производили сами. Излишки продавали в другие регионы. Лаборатории расширялись, линейка продукции постоянно росла. Всевозможные гели, кремы, мастики, краски, воски, парафины, грунты, эластификаторы для сохранения влаги, отдушки для устранения запаха, пудры с блеском и перламутром… Косметику Сергей Борисович разрабатывал сам, а светлые головы помогали. «Никто же этим не занимается, — сетовал Якушин, — всем безразлично. Косметику для живых применяют на мертвых, а это ужасно, она ведь для этого не предназначена…»

— Присаживайтесь. — Сергей Борисович снял очки, поморгал уставшими глазами. — Ну что, граждане титаны и стоики, — объявил он шутливо-торжественным тоном, — справились с очередной работой? Побывали уже под куполом — напитались чистой энергией? По вам не скажешь, Никита Андреевич, вид у вас довольно мятый.

— Был еще хуже, — уверил я, — до запитки.

— Ну, тогда ладно. Позвольте подвергнуть конструктивной критике? Прошло три дня, а пустые места в экспозиции не заполняются. Артефакты как бросили на даче Крапивиной, так они там и лежат. Трость Демидова сломали…

— Мы сломали? — изумился я.