Говард Хайнс - Попутчик

Джим впрыгнул в кабину и стал возиться с зажиганием.

— Давай, ну давай же! — умолял он железного зверя.

Мотор взревел, и преследование началось сызнова.

Райтер уверенно гнал свой грузовик навстречу верной гибели. Осунувшийся за эти сутки, пожелтевший от придорожной пыли, он походил на сурового камикадзе, выполняющего свой последний полет. Да он, в сущности, и был им — воинствующим безумным фанатиком, бросившим вызов обществу благополучных и безмятежных обывателей. Всю свою жизнь он чувствовал себя волком, попавшим волею судьбы в овечий стан, приемлющим до поры невинные развлечения ягнят на лужайке. Можно было смиренно резвиться и слушать пастуха, поющего о демократии и стране равных возможностей. Можно было давать стричь с себя шерсть, наслаждаясь стопроцентными американскими радостями, но природа рано или поздно все равно возьмет свое, если ты волк, если чувствуешь запах крови, проливаемой теми же пастухами, когда хочется есть. Его дикая вера крепла от жертвы к жертве, как крепла она у языческих жрецов, заливавших кровью капище.

В припадке дикого веселья он включил радиоприемник. Передавали музыку Глена Миллера. При всей своей жестокости Райтер любил слушать музыку. Все ближе и ближе его «форд» был к машине Холси. В небе, как привязанный, не отставал от грузовика вертолет. Вскоре в это тройное преследование включилась одна из столкнувшихся машин патруля — та, что меньше пострадала.

Сквозь грохот бешено вращающихся лопастей прорвалась пулеметная очередь. От ужаса Нэш, видевшая взметнувшиеся неподалеку фонтанчики пыли, потеряла дар речи. Сидевший рядом Холси проявлял чудеса вождения. Их машина и машина убийцы шли колесо в колесо — разделяла только полоса кустарника. Было ясно, что преступник прикрывается ими, но затормозить не было никакой возможности. Сзади наседал покалеченный патруль.

Внезапно Райтер высунулся из окна кабины и выстрелил вверх, целясь по вертолету. Из вертолета последовала еще одна очередь. Холси слышал по звуку, что Райтер пользовался могучим полицейским дробовиком. Пальба перемежалась музыкальными тактами из «Серенады Солнечной долины», рвавшейся из кабины «форда». Убийца вел огонь до тех пор, пока вертолет не рухнул на землю, сбитый удачным выстрелом. Разбрасывая металлические обломки, винтокрылая машина несколько раз перевернулась на шоссе и взорвалась, погребая под собой патруль полицейских.

Наш и Холси снова остались один на один с преступником. Юноша еще раз пожалел, что связался с девчонкой. За день он успел привыкнуть к смерти, как старый солдат, но ему не хотелось, чтобы из-за какой-то случайной глупости погибла эта симпатичная девушка.

Райтер, ломая кусты, вывел машину на проезжую часть и заглянул в кабину. Нэш, перехватив взгляд его прозрачно-водянистых глаз, содрогнулась. «Этот может все», — решила она и стала молиться. Убийца молча покачал головой и почти в упор выстрелил по колесу. Разделавшись таким образом со всеми покрышками, он погнал свою машину вперед, исчезая в туманной дымке горизонта. Какое-то время Холси пытался ехать на ободах, но оставил безуспешные попытки. Для него и Нэш погоня была закончена.

Бросив автомобиль, они вместе подались в горы. У Нэш начиналась истерика:

— Ну почему он нас не убил?

Джим, имевший с убийцей дело раньше, уже не задавался подобным вопросом и молчал. Он думал о том, что из него не получился голливудский герой. Было что-то унизительное в том, что Райтер всякий раз оставлял его живым. Сам того не сознавая, Джим Холси разжигал в себе неутолимый огонь ненависти под воздействием непреклонной воли убийцы.

Жизненный путь Холси состоял из многих «нельзя», которых придерживались окружавшие его люди. Это общество поддерживало сложившийся порядок вещей, не объясняя другим и не спрашивая самих себя, ради чего существуют иные запреты. «Так принято» или «так не принято» — две эти магические фразы служили ответом на многие вопросы. В штате Техас, например, было принято убивать чаще, чем в других местах страны. Иначе быть не могло в стране, где свобода декларировалась в отрыве от закона, порождая многочисленные оговорки, поправки, выхолащиваясь в обыденные предрассудки и противоречия, подменившие саму суть этого понятия. Кичливое экспортирование идеи свободы для других не оставляло и тени ее для самих американцев. Только теперь Холси осознал, что жить под воздействием подобного мифа — это огромный риск. Противоречие заключалось в том, что Райтер брал всю ответственность на себя, тогда как люди, пытавшиеся его остановить, делили это право на всех, поэтому от него ничего не оставалось.

Нэш, как и Холси, впервые столкнулась сегодня с неприкрытым ужасом смерти. Ей верилось и не верилось, что все уже позади. Так хотелось встретить новый день и забыть зловещие видения последних суток.

Когда Холси появился в ее баре, сладкая боль в сердце напомнила, что ей восемнадцать и она так и не успела никого полюбить, но то, что принес с собой юноша, едва ли служило сюжетом для романтической истории. Дорога подобно морскому приливу выносила на размеренную поверхность ее жизни разные диковины, но беда стучалась в двери не часто. Когда смотришь сводку новостей или хронику происшествий, всегда думаешь, что все это так далеко, но приходит минута, и судьба требует проявить все лучшее, на что ты способен, не спрашивая, что ты успел.

Примерно так думал и Холси, когда настигал своего врага, не задаваясь вопросом, каков будет исход.

Тревожные мысли путников соответствовали зыбкой красоте наступившего вечера, разливавшегося над бескрайним простором Техаса. Духота летнего дня сменялась прохладой, дул легкий ветерок, и заходящее солнце золотило верхушки скал. Сумрачные волны воздуха разносили тоскливый лающий плач койота. Земля, расставаясь с теплом, готовилась встретить ночь, но двоим, бредущим в неизвестном направлении, было не до природы.

Райтер кружил по каменистой долине в нескольких милях от городка, пытаясь дать выход накопившейся за день энергии. Грузовик бешено ревел и прыгал по ухабам, распугивая светом фар случайно попадающихся птиц и мелких зверьков.

Это была его последняя ночь, когда он решился на то, к чему давно себя готовил.

Долина была полна неуловимых простым слухом вибраций, подсказывавших Райтеру, что круг поиска полицейских суживался час за часом. С восходом солнца его обнаружит вертолет или случайный патруль, и все будет кончено.

Если его убьют в перестрелке, смерть опустится ему на грудь и запустит когти в его катуальке, вырывая его из тела. Вместе они отправятся в дальний перелет к обители Предка предков. Если Райтер удержит в руках оружие, то он превратится в воина верхних земель, отвечающего за все стычки и сражения внизу.