Тереза Дрисколл - Это не сон [litres]

Итак, я оставила Бена на пороге, чтобы поторопить Энтони.

– Бен, милый, постой здесь минутку. Я ненадолго.

Когда они не ответили на звонок в дверь, я не придала этому значения, потому что Хартли проповедовали теорию «открытых дверей», и я очень часто входила к ним, не пользуясь звонком. «Входите без всяких церемоний», – говорили они обычно. Я так и вошла, зовя их по именам.

Если честно, мне никогда не нравилась эта идея с «открытыми дверями». И я вечно боялась, что застану их в момент ссоры или, что еще хуже, в момент примирения. Именно поэтому я оставила Бена на пороге, прошла через кабинет в столовую и довольно громко позвала: «Энтони! Джил! Вы куда подевались? Пора начинать игру в кегли. И все хотят знать…»

А потом я увидела. Алый цвет.

Яркий и раздражающий, он был… повсюду.

Через всю стену шли капли крови, походившие на еще не высохшую абстрактную картину.

А он лежал в большой и кошмарной алой луже и смотрел в потолок невидящими глазами. Мертвый.

Возможно, инспектор была права. Любой нормальный человек на моем месте позвал бы на помощь. Закричал бы.

Но я могла думать лишь о том, что Бен не должен этого увидеть. Я зажала рот руками, крик звучал только в моем воображении.

Я даже не проверила его пульс. Просто прошла на кухню. Не знаю, почему в тот момент не подумала о мобильном, – перед глазами у меня почему-то был телефон на кухонной стене.

«Быстрее к телефону, Софи. Быстрее к телефону…» – вот и всё, о чем я в тот момент думала.

А потом… потом я увидела ее. Сидящей на полу, прислонившись спиной к буфету. Она тоже смотрела ничего не видящими глазами. Кровь лилась у нее из раны на животе и по волосам. Она повернула глаза в мою сторону. И ничего больше. Только глаза.

А кровь все продолжала течь. Густая. Теплая. Алая.

Я изо всех сил пыталась зажать рукой рану на животе. Пыталась остановить ее.

«Боже, прошу тебя, пусть она остановится».

Я слишком боялась трогать рану у нее на голове, потому что ее края очень широко разошлись – там виднелось что-то белое и отвратительное, словно ее мозг вытекал сквозь череп. А так как теперь из-за Джил я не могла дотянуться до телефона, то вспомнила о мобильном в кармане своей куртки. Я не знала номера дома, так что мне пришлось описать горшки с петуниями перед ним. «Торопитесь, вы обязаны поторопиться!» И лишь потом я позвонила Марку.

– Бен стоит на пороге. Дома Энтони и Джил. Тебе необходимо прийти, Марк. Немедленно. Это просто кошмар. Уведи его. Не позволяй ему войти в дом. Что бы ты ни делал, не позволяй ему войти.

Все остальное происходило, как в густом тумане.

Позже записи телефонных разговоров показали, что я еще дважды звонила в экстренные службы, что кто-то пытался объяснить мне, как я должна помочь Джил, но я ничего этого не помню. Всё, что мне запомнилось, – это сюрреалистическое смешение красок. Привычных и мерзких. Знакомые оранжевые кофейные чашечки, аккуратно стоявшие на полке, и тепловатая, отвратительная влажность на руках. Я всё давила и давила на рану изо всех сил.

И ждала.

И все это время Джил пристально смотрела мне в глаза.

Держа в руке большой нож.

И вот еще что…

Руки у меня были все в крови.

В недалеком прошлом

– И что ты обо всём этом думаешь? Все-таки хочешь сделать это сегодня? – По запинающемуся голосу Натана, звучавшему в трубке, Эмма поняла, что он хочет сказать что-то еще. Она смотрела, как Тео достает из зеленой коробки машины и тракторы.

– Послушай, Эмма, это насчет пятницы…

– Да всё в порядке, Натан. Ты же меня знаешь. Я не нищенствую. Так что не считай себя обязанным…

– Да нет, я о полиции, Эмма. Мне пришлось всё рассказать полиции о вечере пятницы. И мне очень жаль. Я хочу сказать, что это – частное дело и к ним оно не имеет никакого отношения. Но они загнали меня в угол, и я не знал, что делать.

– Понятно. Но не волнуйся, Натан. Правда. – В этот момент раздался дверной звонок. – Послушай, кто-то звонит в дверь. Это может быть Софи. Давай я тебе перезвоню?

– Ладно. Но ты сообщишь мне до ланча? Я имею в виду малиновку Тео. И я искренне надеюсь, что тебе не навредит то, что я им сказал.

– Да, да. Конечно. Прошу тебя, не дергайся по поводу этого своего разговора с полицией. Ты ни в чем не виноват.

Эмме было необходимо срочно обсудить случившееся с Софи, чтобы понять, какие все дают показания, поэтому она была совершенно не готова увидеть женщину в гражданском платье, сунувшую ей под нос свой жетон, еще не начав с ней говорить. Вскоре эта женщина уже шарилась по ее кухне и откровенно читала надписи на доске, как будто наличие жетона давало ей право на подобное бесцеремонное поведение. Грубое. Назойливое. Агрессивное. Эта женщина, эта детектив-инспектор Мелани Сандерс, всюду совала свой нос без всякого на то оправдания. Она задавала вопрос за вопросом не только о прошедшей пятнице, но и о Натане, который остался на ночь после обеда – как будто это имело отношение к чему-либо, – и заставила Эмму еще раз подробно описать всё, что происходило на этой дурацкой ярмарке. И повторять это снова и снова. Описывая каждого человека, которого она видела и с которым общалась в тот день. И всё то, что происходило в палатке.

«Боже, и почему я позволила Софи втянуть меня во всё это?»

– Послушайте, я не помню всего, что говорила в тот день в палатке. Как я уже вчера рассказывала, мы просто веселились. Все посетители были умиротворенные и подыгрывали мне. Большинство уже пропустили по паре стаканчиков, и все мы много смеялись. Они знали, что мои предсказания несерьезны. Что я всё выдумываю. Знаете, как это бывает: счастливые номера, счастливые цвета, высокие таинственные незнакомцы… Я вчера всё это уже объяснила полицейскому, который заходил ко мне. И вообще, это была услуга, которую я оказала подруге. Для того чтобы собрать немного денег.

– И вы не помните, что сказали Джил Хартли?

– Смутно.

– На ваш взгляд, с ней всё было в порядке?

– В одном из киосков она, как и все, выпила парочку «Пиммсов» [26] «Пиммс» – марка британского спиртного напитка, изготавливаемого на основе слабоалкогольного летнего пунша (его еще называют «фруктовой чашей»), в состав которого также входит содовая (лимонад), имбирный эль, фруктовый сок, кусочки фруктов, огурцы и пр. . В остальном же с ней всё было в порядке. Она наслаждалась происходящим.

– Просто всё складывается так, что вы, вероятно, были последней, кто ее видел.

– Что вы сказали?

Всё вокруг замерло.

– Понимаете, после того как мы свели воедино все показания, получается, что после разговора с вами она направилась прямо домой.

Несколько мгновений Эмма молчала, глядя то в пол, то на инспектора.