Крис Хаммер - Выстрелы на пустоши

Уинифред Барбикомб собирает документы, надевает на ручку колпачок и укладывает все в тонкий кожаный портфель. Встав, она официально пожимает руку Мартину и более тепло – Мэнди.

– Рада была познакомиться, дорогая. Для нас честь представлять ваши интересы. Если что-то понадобится, звоните. И если Харли Снауч вздумает угрожать, говорите сразу. Не успеет опомниться, как перед ним ляжет судебный запрет приближаться к вам.

Мэнди выглядит растерянной – еще не привыкла к новому статусу.

Мартин, воспользовавшись возможностью, задает вопрос:

– Слушайте, пока вы не ушли, может, ответите, откуда у Харли Снауча на руках татуировки? Они похожи на тюремные.

– Как я уже говорила, мы ведем дела семьи Снаучей много лет, – мрачно отвечает поверенная, – на адвокатскую тайну не покушается даже закон. Однако могу сообщить, что Харли Снауч никогда не судился ни за одно преступление ни в одном австралийском суде.

– Ясно, – разочарованно отвечает Мартин. – Спасибо.

– Не стоит благодарности. Вы ведь журналист? – продолжает юрист с намеком на улыбку.

– Верно.

– Есть одна увлекательная история. Вам стоило бы на нее взглянуть, когда появится время. Судебное дело. Мошенник, некто Терренс Майкл Макгилл. Когда-то этот тип получил в Западной Австралии тюремный срок, выпущен всего два года назад. – Теперь она улыбается и глазами, весело сверкающими поверх полукруглых очков. – Что ж, мне пора. Приятно было познакомиться с вами обоими.

Провожать Уинифред Барбикомб до двери приходится Мартину. Манди стоит как вкопанная, радость от неожиданного наследства ушла, на лице – мука.

Он подходит к ней. Лиам на полу вновь принимается играть со шнурками.

– Ты был прав. Я думала: наверняка где-то закралась ошибка. – Голос Мэнди дрожит. – Харли Снаучу никогда не выносили приговор. Он никогда не был в тюрьме.

– Нет. – Мартин ласково кладет руку ей на плечо. – Отсутствие записей о судимости еще не означает, что он не был в тюрьме.

– Но мама говорила, что отправила его туда за изнасилование.

В глазах Мэнди боль. Мартин знает, что она усомнилась в своей любимой матери, гадает о ее мотивах.

– Что мне делать? – спрашивает Мэнди.

– Тебе стоило бы подумать о тесте ДНК.

Мэнди ничего не отвечает, просто, наклонившись, подхватывает Лиама с пола и прижимает к себе.

– Можно воспользоваться твоим телефоном? – спрашивает Мартин.

Беттани Гласс тут же отвечает по сотовому на вызов.

– Мартин?

– Да, как дела?

– Отлично. Видел главную страницу? Мы молодцы. Начальство даже прислало мне благодарность.

– Прекрасно. Ты ее заслужила.

– У тебя появилось что-то новенькое?

– Не совсем. Вообще-то я звоню попросить об услуге.

– Конечно. Я перед тобой в огромном долгу.

– Можешь поднять ради меня архивы? Интересует некий Терренс Майкл Макгилл, был осужден в Западной Австралии на тюремное заключение лет десять назад. Два года как вышел из тюрьмы.

– Не вопрос. А кто это?

– Сам толком не знаю. Если получится история, прослежу, чтобы ты получила от нее ломтик.

– Что ж, устраивает. На какой номер тебе лучше звонить?

– Тот, что в «Черном псе». И сбрасывай на почту все газетные выдержки.

К возвращению Мартина Мэнди с Лиамом уже на кухне.

– Спасибо, Мартин. – Мэнди подходит и целует его.

– За что?

– За то, что честен со мной хотя бы наполовину.

Он в растерянности. Прежний Мартин воспользовался бы моментом, но, опять же, прежний Мартин и наполовину не был честен.

– Я решила пройти тест.

– Возможно, так будет лучше. Пожалуйста, не доверяй Харли Снаучу. Сдай анализ на ДНК, если хочешь, однако сам старик отнюдь не безобидный бродяга.

– В смысле? Что ты выяснил?

Мартин пытается подумать прежде, чем ответить. Как бы побезболезненнее сообщить ей о Джулиане Флинте, его военных преступлениях и роли Харли Снауча в разоблачении личины ее бывшего любовника? Не успевает он сформулировать ответ, как в дверь кухни кто-то сильно и настойчиво стучит.

– Черт! – вырывается у Мартина. – Наверное, какой-нибудь журналюга явился клянчить интервью.

Он приоткрывает дверь. Это не репортер, а Джек Гофинг. От подавленности не осталось и следа, агент опять полон энергии.

Агент АСБР сразу приглашает Мартина выйти на улицу, чтобы никто не подслушал разговор.

– Тут замешаны Жнецы, – с места в карьер начинает Гофинг.

– Ты о байкерах?

– Ну да. У федералов на них ничего, по крайней мере они мне не говорят. То же самое с полицией штата. Ровным счетом ничего не знают. Зато знает Австралийская комиссия по преступности [40] Австралийская комиссия по преступности – национальное агентство по расследованиям и уголовному розыску при австралийском правительстве, имеющее законные полномочия по борьбе с организованной преступностью и тяжкими преступлениями, такими как коррупция, терроризм, торговля наркотиками, наркотическая промышленность и отмывание денег. . Мне повезло, попал на правильного человека. Они вели против Жнецов долгосрочную наблюдательную операцию, прощупывали криминальное устройство группировки. Я был прав: организованная преступность.

– Но что связывает Жнецов с Риверсендом?

– Не знаю. Пока. Один из старших следователей Комиссии, некто Клаус Ванденбрак, уже на пути к нам. Вылетел чартерным рейсом в Беллингтон.

Мартин, моргая, пытается понять, что из этого следует. Такая конфиденциальная информация и столь быстро получена.

– Комиссия проводила тайную наблюдательную операцию? Внедрила крота в байкерский криминальный синдикат? И твой правильный человек рассказал тебе по телефону?

– Видишь ли, я имел допуск. Это для начала. Однако выяснилась интересная подробность: тридцать лет назад Клаус Ванденбрак и Херб Уокер вместе учились в гоулбернской полицейской академии. А позднее один у второго были свидетелями на свадьбах. Давние приятели.

– Твою мать! Думаешь, Уокер получил информацию о тех телефонных звонках у него?

– Ванденбрак ничего об этом не говорит.

– И теперь Ванденбрак чувствует себя ответственным за смерть друга? Потому и хочет помочь?

– Тоже ничего не говорит.

– Ему не обязательно. Что ж, отлично. Когда Ванденбрак сюда доберется? Когда мы сможем с ним побеседовать?

Гофинг кладет руку Мартину на плечо, словно осаживая.

– Послушай, Мартин. Тебе, пожалуй, лучше с ним не встречаться.

– Почему?

– Потому что Ванденбрак, подобно всем остальным в правоохранительных органах, считает, будто ты довел Уокера до самоубийства, а тот был его лучшим другом. К тому же ты журналист. Удивительно, как он решился довериться АСБР, хоть у меня и есть допуск. Не надейся Ванденбрак узнать что-нибудь новое, не стал бы разговаривать и со мной.