Кара Томас - Где скрывается правда

– И зачем тебе газеты?

Я пожимаю плечами.

– Ищу кое-что.

– Как и все мы. – Дариус щелкает выключателем и, развернувшись, начинает подниматься обратно по лестнице. Флуоресцентные лампы над головой жужжат, как будто в них роится тысяча пчел. Я хочу крикнуть Дариусу, что он так и не показал мне, где лежат газеты, но тут замечаю длинные ряды картонных коробок с датами, написанными снаружи маркером. Местечко чуть получше гаража Декера.

Я замечаю надпись «2004» на коробке, погребенной под еще двумя, и думаю, что мне чертовски не везет. Мне их ни за что не сдвинуть. Я все равно пробую – и облегченно вздыхаю, понимая, что они не слишком тяжелые. Расставляю коробки вокруг себя как крепость и сажусь на пол между ними скрестив ноги.

«Ведомости» Фейетта выходят каждую пятницу по утрам. Лори убили поздно вечером в четверг, тело нашли в пятницу ночью, поэтому ее фото нет на передовой странице. Вместо этого там история о взорвавшемся доме в Арнольде, городке к югу от Фейетта. Кто-то варил в лесу мет и облажался.

Я откладываю газету и придерживаю пальцем нужное место, извлекая следующий выпуск, датированный двумя неделями после смерти Лори.

Центральное место на передовой странице занимает фото Лори под заголовком «СТУДЕНТКУ ДРЕКСЕЛЬСКОГО УНИВЕРСИТЕТА ПРОВОДИЛИ В ПОСЛЕДНИЙ ПУТЬ», автор – Шейна Розенберг.

В Честертауне прошла похоронная служба по 19-летней Лори Мишель Коули. Мисс Коули навещала тетю и дядю в Фейетте, они и сообщили о пропаже племянницы в четверг, поздно вечером.

Отец жертвы, Джеймс Дэниел Коули, погиб в аварии во время моторалли в прошлом году. Последним его подарком дочери стало серебряное ожерелье с ее именем. Ее похоронили с этим ожерельем на шее и в мотоциклетной куртке покойного мистера Коули.

Уполномоченные органы считают, что мисс Коули – новая жертва «огайского речного монстра», серийного убийцы, преследующего женщин в районе Фейетта и Уэстморленда. Принимая во внимание то, что «монстр» избегает поимки вот уже четыре года, полиция на этой неделе заявила о прорыве в деле. В связи с убийствами на реке Огайо арестован 24-летний житель Фейетта по имени Уайатт Пол Стоукс. Остальные предполагаемые жертвы убийцы – 17-летняя Мариса Перез, 20-летняя Рей Фелис и 19-летняя Кристал Девис.

Интересно, как Шейна Розенберг выведала подробности об именном ожерелье Лори. Перед похоронами Мэгги волновалась, что появится пресса, несмотря на то что она находилась за сто миль от Фейетта, в родном городе Лори. Местная полиция пообещала не пускать репортеров. Видимо, Шейна Розенберг соврала, чтобы попасть внутрь. А возможно, она поджидала снаружи, у церкви, и убедила кого-то из присутствовавших на похоронах поговорить с ней.

Столько стараний ради одной незначительной детали.

То есть незначительной для Шейны Розенберг.

В памяти всплывает размытый образ: Лори выныривает из-под воды и тянет руку к шее, чтобы проверить, что именное ожерелье еще на месте. Она редко разговаривала о погибшем отце, но ожерелье не снимала никогда.

Если Лори похоронили с ожерельем, значит, убийца его не крал.

Черт.

Я сворачиваю газету и засовываю ее в штанину, чтобы никто не увидел, что я ее забрала.

Это очень плохо.

В суде не говорили об украденных драгоценностях. Во-первых, полиция не обнаружила в трейлере Уайатта никаких вещей, принадлежавших жертвам. Тот факт, что «монстр» снимал с жертв украшения, всплыл намного позже: его стали часто упоминать в детективных документалках и книжках нон-фикшн для людей, получающих удовольствие от историй о серийных убийцах.

Люди, знакомые с Марисой Перез и Кристал Девис, утверждали, что на их телах не хватало украшений. Впрочем, было известно, что Кристал закладывала вещи, чтобы платить за наркотики. Никто не мог доказать, что «монстру» вообще было что у нее красть.

Подробности о пропаже украшений были раскрыты широкой публике только спустя несколько лет после заключения Стоукса в тюрьму, когда мать Рей Фелис сказала, что на теле ее дочери не было золотого кулона, который принадлежал еще ее прапрабабушке. Она пересмотрела всю коробку с вещами Рей в ее квартире и не нашла кулона. Но к тому времени это было уже неважно.

Просто строчка в захолустной местной газете, вырванная из контекста: «Ее похоронили с этим ожерельем на шее» . Шейна Розенберг вряд ли понимала, что всего одна строчка ее заметки может стать доказательством того, что Лори Коули убил не «огайский речной монстр», а кто-то другой.

Кто-то не взял ожерелье, потому что не знал, что это надо сделать, чтобы подделать почерк «монстра».

Адвокатам Стоукса необходимо об этом узнать. Уж тогда они докопаются до донышка этого дела, прошерстят каждую его деталь, лишь бы придумать, как бросить тень на прокурорскую версию событий.

Малейший шанс того, что Лори Коули убил не «речной монстр», перевернул бы все дело вверх дном. Если в то время орудовало двое убийц, то как можно иметь уверенность, что Уайатт Стоукс вообще был одним из них?

Может, новая улика – это найденное ожерелье? Или же у них есть бомба покрупнее, которая докажет, что Стоукс не убивал Лори Коули, и это даже посерьезнее ДНК.

По спине стекает капля пота.

Двое убийц. И если Стоукс и правда невиновен , они оба до сих пор на свободе. Вместо того чтобы уйти из библиотеки, я возвращаюсь к компьютеру, которым до этого пользовалась, и снова подключаюсь к Интернету.

Открываю свою почту и начинаю сочинять послание в окружную тюрьму Фейетта.

Я возвращаюсь домой к ужину, что несказанно радует Мэгги. Она сует мне под нос тарелку с жареной курицей. Никто не комментирует мое появление, но я замечаю, как Кэлли морщит нос, занимая стул рядом со мной.

– Где тебя носит постоянно? – спрашивает Мэгги, передавая мне тарелку с горошком. – Надеюсь, ты не забываешь пить воду в такую жару?

Кэлли глядит на меня поверх края стеклянного стакана. Ей интересно, как я выкручусь.

Я пожимаю плечами.

– Я и забыла, как мне нравилось ездить на велосипеде. Во Флориде для этого слишком душно.

– Да и у нас тоже становится ужасно, – говорит Мэгги, поворачиваясь к Рику. – Неплохо бы поставить кондиционер в гостевую комнату, чтобы Тесса не мучилась.

Рик бормочет что-то нечленораздельное. И тут Кэлли стукает меня под столом коленкой.

«В мою комнату, – произносит она одними губами, – после ужина».

Я начинаю потеть, но не оттого, что поездила на велосипеде. Не знаю, как долго у меня получится держать все в себе. Кэлли бывает непреклонной. В детстве она всегда заставляла меня в чем-нибудь признаваться. Например, когда нам было по восемь, она впервые влюбилась в мальчика, Эвана Мерилла. Тогда она была уверена, что мне в классе тоже кто-то нравится, и доставала меня, пока я не выпалила первое пришедшее в голову имя.