Тэйлор Адамс - Поле зрения

Незнакомец под прицелом двух стволов покорно схватил свое оружие и мгновенно разобрал его на две части, затем на три, вытащил паромасляную пружину, и частей получилось четыре. Морщась, он размахнулся, запустил детали высоко в небо, и они бесшумно приземлились в жесткой траве далеко к востоку.

Джеймс заметил лишь одно место падения, да и то – не самой детали, понял по дрогнувшей потревоженной растительности. Почувствовал пусть небольшое, но облегчение: все стволы выведены за скобки уравнения (кроме одного, самого главного, в миле от них). Он потянулся за рацией – замотанной изолентой потрепанной двусторонней «Мотороле». Корпус был горячим, влажным и отдавал солодом, похожим на запах свежей краски. Перевернув аппарат, Джеймс нашел сверху справа встроенную в рамку квадратную клавишу с надписью «Передача». Надавил большим пальцем и услышал потрескивание.

Эль и Рой смотрели на него, незнакомец не сводил сердитых глаз с дула револьвера.

– С кем… – Джеймс запнулся, но только на мгновение, и поднес рацию ближе к губам. – С кем я говорю?

Тэпп колебался.

Голос мужа, робкий, но набирающий уверенность, долетел через пространство и показался скользнувшим за шиворот кубиком льда. Тэппа накрыла паническая тень, словно на него внезапно напали. Он распластался, ощущая по бокам стебли сухой травы и джута. Хотелось расплавиться и пролиться сквозь землю чем-то жидким, раствориться в ней и не существовать.

Что-нибудь говори!

Даже в реальном мире Тэпп говорить не любил. Разговоры – сплошная фальшь. Если тебя спрашивают, как у тебя дела, это не означает, что от тебя хотят услышать, вышел или нет у тебя камень из почки (вот и нечего распространяться о почечных камнях). Каждая официантка, парикмахер, чиновник спешат сообщить детали и маленькие драмы своих жизней, будто от известия о плохом глушителе у нового «бьюика» отца приятеля какой-нибудь девушки у Тэппа загорятся глаза. Порой он чувствовал себя человеком, которого посадили есть суп, но дали только вилку.

Говори же что-нибудь!

В прицел Тэпп видел лишь верхнюю часть Сватомира в нескольких шагах от «тойоты» – тот молча стоял под дулом револьвера. Будет ему уроком. Его же предупреждали о возможном оружии, но он не устоял перед соблазном похвастаться своей личной картинной галереей.

В этом был весь Сватомир. Чувствительный дылда, склонный к необъяснимым приступам ярости. Он бил камнями стекла автомобилей, стрелял на дороге броненосцев, однажды плюнул на хот-доги на бензоколонке за то, что старик попытался прогнать его после того, как Сватомир притащил в их туалет порнографические картинки. Он споткнулся на грязном уступе, заработал сотрясение мозга и стал еще чуднее. Рисунки становились хуже, он меньше говорил. Перестал усваивать новые английские слова. С каждым годом управлять им становилось сложнее, как взрослеющим детенышем гориллы.

«Убили бы они его, – подумал Тэпп. – Было бы даже хорошо».

Он со звуком расстегиваемой «липучки» отпустил приклад винтовки – пот и усилие склеили пальцы, превращая приятный на ощупь полимер в липкую, словно летней ночью, постель. Пощелкал костяшками пальцев одной руки – пять коротких влажных залпов – и снова принял позу стрелка.

Ничто не изменилось. Тэпп понимал, что, несмотря на неожиданное осложнение, исход остается прежним. Убийство Сватомира их не спасет. Если они побегут за его джипом, я их убью. Если останутся за «тойотой», поменяю позицию и тоже убью. Вопрос лишь в том, сколько дополнительных минут эти трое останутся самими собой. Схватка восхитительно будоражила, однако оставалась гарантированно управляемой, потому что он знал, чем она закончится. Это как с леденцом во рту наслаждаться захватывающим блокбастером – какими бы страшными ни были динозавры, заранее известно, что они не проглотят детей.

Муж повторил попытку:

– Привет.

Тэпп притворился, будто не слышит. Он не желал отвечать и превращать их отношения в личные, поскольку ничего личного в них не было. Им не о чем говорить.

Я убиваю людей. Но люди также погибают в дорожных авариях. Я безликая сила. Как происшествие на шоссе. Что бы сказала дорожная авария, если бы умела говорить?

Сгущались облака и, как серые щупальца, поднялись над линией горизонта. Гроза гнала их с запада быстрее, чем предсказывали в прогнозе погоды. Воздух, перемешиваясь над кратером, стал разряженнее, и Тэппу почудилось, что он слышит, как в предвкушении стонут и скрипят тектонические плиты. Момент казался чрезвычайно значительным, хотя на то не было никаких причин.

Что бы ответила опухоль мозга, если бы ее спросили, кто она такая? Или почему убила своего хозяина?

– Уильям Тэпп.

Джеймс не представлял, что подобное зло носит столь обыденное имя, как Уильям, или Уилл, или Уилли, или Билл. Невероятно, что человек по другую сторону оптики мог не только отрывать ноги девятнадцатилетним девушкам, но и отвлекаться на такие мирские дела, как поедание бутерброда, заполнение формуляра о перемене адреса и посещение туалета. Этот Тэпп должен иметь номер карточки социального страхования, водительские права и повседневную работу. Друзей, семью, планы на выходные. Наверное, платит налоги.

Невидимый убийца – обычный человек, напомнил себе Джеймс. Человеку свойственно ошибаться. Человека можно урезонить. И если потребуется – убить.

– Джеймс Эверсман, – произнес он в микрофон.

Ломкая связь между их мирами казалась настолько хрупкой и непрочной, что речь громче шепота могла разрушить ее. Его не просили представиться, но инстинкт продавца подтолкнул назвать имя.

Снайпер молчал.

Эль перехватила удобнее револьвер, и он покачивался в ее руках. Незнакомец не сводил с него взгляда. Кожа у него вокруг глаз распухла и стала красной, как свекла. То ли он сильно тер ее, то ли от раздражения.

– Так вот, Уильям… предлагаю сделку. – Джеймс с размаху привалился к водительской дверце «тойоты» и чуть не выколол себе глаз резиновой антенной рации. Никто не видел, кроме незнакомца. Тот усмехнулся. – Твой дружок, вонючка одинокий ковбой, у нас на мушке. Стоит ему дернуться, и он умрет.

Он дал снайперу время на ответ. Однако тот по-прежнему молчал.

– Такие дела… у тебя две минуты.

Джеймс разжал Эль пальцы и взял револьвер. Она не возражала. Он навел его на незнакомца, держа указательный палец не на спуске, а вытянутым вперед и стараясь обращаться с оружием так, словно оно заряжено. Наставлять револьвер на человека было неловко, и он немного стеснялся, будто решил поиграть в крутого: Джеймс Эверсман – на полной ставке сотрудник рекламного агентства, по совместительству отморозок.

Неприветливые глаза мужчины следили за револьвером.