Тэйлор Адамс - Поле зрения

«Тойота» дернулась на несколько дюймов вперед.

Тэпп моргнул: что за чепуха?

Он перекатился к прицелу винтовки и навел тонкое черное перекрестье на автомобиль: кузов застыл и не двигался. Тэпп ждал, чтобы движение повторилось, и оно не заставило себя ждать. Желтая машина подпрыгнула заметнее, словно под ней невидимая линия горного разлома шевельнула почву. Багажник приподнялся, передние колеса ушли в землю, и с ветрового стекла съехала набравшаяся пыль.

«Чепуха!» Тэпп не знал, как объяснить то, что происходит.

Сватомир тоже заметил странное поведение машины и колебался. Он был в пятидесяти метрах от «тойоты», и заходящее солнце светило ему в глаза. Даже если он опустится на колено и возьмет другое обеими руками, точное попадание под большим вопросом. Тем более что он всегда пренебрегал основными принципами прицельной стрельбы. Был до мозга костей ковбоем – выгнув спину и оскалив зубы, поливал все вокруг огнем и свинцом. Пользовался автоматическими пистолетами и автоматами, палил с близкого расстояния, вдруг одна да попадет, брал не умением, а числом. Не ценил тонкостей винтовки, и Тэпп сейчас пожалел об этом.

– Сватомир, быстрее!

«Тойота» снова и снова колебалась ритмичными толчками. Три тени за ней слились в одну. Передние колеса в отчаянной борьбе с неподатливым грунтом вырывали в земле борозды, прокладывая новую колею. В поднимающемся облаке пыли мелькнули руки, ноги, пальцы на задней дверце, но ничего такого, куда можно прицелиться. Туманные картины, полупрорисованные формы, неопределенности и дразнилки. Каждое движение продвигало колеса в песке на несколько дюймов, еще, еще немного, и вдруг машина тронулась с места. Покатилась.

Они толкали автомобиль.

В его сторону.

Сердце Тэппа застыло свинцовым комом, нервы напряглись, и винтовка разрядилась без его воли.

– Забирайся внутрь, Эль!

– Уже?

– Давай в машину, а мы продолжим толкать.

Она оставила Джеймса и Роя и забежала с безопасной стороны «тойоты». Водительская дверца нелепо болталась, и выщербленные зубья стекла в окне обрамляли дальнюю стену долины. Картина была на удивление красивой: освещенные дальние отроги на фоне сереющего неба. На мгновение мелькнула грустная мысль о разбитых фотоаппаратах, выброшенном на дорогу компьютере с ее снимками, о ее неудачах.

В груди разлилась расплавленная лава, стало нечем дышать, не получалось бежать быстро, как Эль умела. Ноги подворачивались, словно спагетти, и в какое- то мгновение она едва не потеряла равновесия и не попала под заднее колесо. Ну не смехота? «Здесь покоится Эль Эверсман. Ее переехало колесо».

Она потянулась к дверце, но ручка ускользнула из-под пальцев.

Машина быстро катила рядом, цепляясь колесами за скошенный край дороги. Пугающе тихая поездка. Ни водителя, ни звука мотора, лишь ветер в ушах и шорох плотной земли под шинами. Звуки рассеивались по пустыне без эха.

– Почти быстро! – крикнул за ее спиной Джеймс.

Рой что-то ответил, но Эль не расслышала. Она снова потянулась к дверце, однако та с силой захлопнулась, и ей в лицо брызнули осколки стекла. Эль отпрянула и загородилась локтем от хрусткого крошева. Что-то ударило сзади в землю, и в спину посыпались расколотые камешки. Она опустила руку и приказала себе гнаться за дверью.

Тэпп промахнулся.

Я в порядке. Беги, не сдавайся. Эль хотела схватиться за ручку (третья попытка), но промахнулась, споткнулась и сбилась с ритма. Грудь пульсировала при каждом вздохе, отчего в голове разливалось красное марево. Господи, как же больно! Нет, она не справится.

– Набрали скорость! Все в салон! – крикнул Рой.

– Недостаточно! – отозвался Джеймс.

– Хватит!

– Нет!

Эль нырнула вниз и наконец поймала ручку. Ей казалось, будто машина несется быстро, и она нырнула внутрь, стукнувшись голенями о рамку двери и приземлившись на рычаг переключения передач. Металлический набалдашник ударил в грудь, как кинжал, и Эль охнула.

– Съезжаем с дороги! – где-то сзади, задыхаясь, прохрипел Рой. – Эль, правь!

Она втянула ноги в салон, уперлась в педали и взялась за руль. Усилитель управления не действовал, и руль едва подчинялся. Джеймс что-то крикнул, но Эль за шумом не расслышала. Впилась обеими руками в баранку, вжалась в пол и, навалившись телом, тянула изо всех сил, пока шуршание под шинами изменилось и «тойота» вернулась на дорогу сначала правыми колесами, а затем левыми.

– Молодец! – Рой открыл боковую дверцу, и машина качнулась, когда он свалился на заднее сиденье. – Отлично справилась!

– Джеймс! – Эль потеряла его из виду. – Где мой муж?

– Я… – Рой растерялся. – О черт!

– Мы что, его бросили?

– Черт! Черт!

– Ты его бросил?

– Я не…

Эль крутнулась на коленях и обернулась, вытягивая шею, стараясь заглянуть за подголовник и моргая на янтарное тепло заходящего солнца. А затем ее схватили за волосы, собрали в кулак пряди и ткнули лицом в сиденье. Зубы щелкнули об осколки стекла и пластик, и Эль услышала голос мужа. Он спокойно и требовательно говорил ей в левое ухо:

– Пригнись. Нам придется несладко.

Джеймс бежал с незащищенной стороны автомобиля, плюхнулся на пассажирское сиденье, но ноги еще волочились снаружи. Под коленом хрустнул пакет из-под «Фритос». Одна нога тянулась по дороге, подхватывая камешки, со стуком молотящие в дверцу. Он вжимал Эль в водительское кресло, рука лежала на затылке и с силой гнула – ниже, ниже, ниже – нужно забиться как можно глубже.

– Джеймс…

Даже раненный, незнакомец быстро сокращал между ними дистанцию. Добежав до левой обочины Тенистого спуска, он принял позу для стрельбы, оружие в мясистых руках, губы кривятся, штормовка развивается как накидка. Это последнее, что видел Джеймс в разбитое окно прежде, чем нырнуть на сиденье рядом с Эль, и в разгоряченном мозгу отпечатался образ человека в наползающей черно-коричневой тени. Томительное ожидание выстрелов, но царила тишина. Однако выстрелы все же прозвучали.

Грянула звонкая россыпь звуков, будто в банку из-под колы насыпали мелочь и хорошенько встряхнули. На «тойоту» над пассажирами и вокруг них налетел и принялся жалить все подряд рой – проделал в сиденьях и подголовниках пенные тоннели, продырявил коробки и полированное дерево и превратил ветровое стекло в душ осколков. Воздух загустел щепками и клочками желтой пены из сидений. Она вылетала и вылетала, словно по бесконечной лестнице спускали мебель, а пули жужжали и свистели рядом. Джеймс никогда бы не поверил, что в ручном оружии может уместиться столько патронов. Лопнуло еще одно стекло. Покоробилась и распахнулась задняя пассажирская дверца. Изборожденное трещинами зеркальце заднего обзора упало на подушку рядом с его щекой. Но в грохоте насилия Джеймс продолжал прижиматься головой к Эль – макушка к макушке, – потому что в этом раскалывающемся мире она единственное, что имело значение.