Елена Маврина - Могрость

– Ты печешься о чужих жизнях, а им всем плевать на тебя. На других жертв. Если ты продолжишь поиски – следующая смерть будет твоей.

Речка безмятежно журчала слева, взгляд уходил в непроглядные заросли, а травное распутье шуршало под ногами. Солнце искрилось в прорезях густой кроны, но по мере продвижения к озеру, Аню одолевали дурные предчувствия. В этом лесу пропала девушка. Сутки поисков не принесли результатов. Она оглядывалась, рассматривая любую тень, боязливо надеясь, что коричневый сарафан и серая кофта послужат действенным камуфляжем. Оранжевые слипоны жгли взгляд. Босоножки запрятал Витя – «талантище»! Будто пропажа обуви равносильна клетке. Присутствие бабушки помешало брату опять подмешать ей снотворной дряни. Витя ограничился кражей обуви. Пусть! Злость на него гнала прочь страх, придавала уверенности в новом повороте. Когда она отыщет доказательства, брат признает, насколько ошибался. Он поймет, он вспомнит, что Костя Сычев – враг. Не Байчурин, не отец, не одноклассники. Сыч. Возможно, он и промыл ее брату мозги, возможно, запугал. Ей очевидно притворство. На всякую силу найдется противодействие. Пусть школьницам его угрюмость внушает сочувствие, а джип – привлекательность. Аня отлично помнила Сыча завистливым пацаном в обносках, который лупил детвору и бегал подхалимом подонков.

Постепенно заросли леса обретали узнаваемые черты: русло расширилось, истуканами выглянули валуны. Она пошла кругом мимо кривого дерева, мимо Дрем-Камня, ошибочно принимая лужи в ямах за высохшую криницу. Ноги раскидывали палые ветки, отбрасывали плоские камушки. Рыщущий взгляд пал на листья копытника. Скинув кофту, Аня опустилась на колени, робко склонилась к кринице – и дернулась как ошпаренная: с водной глади на нее пялилось безглазое существо. Она моргнула, существо моргнуло.

Аня ощупала собственное лицо, тактильно внушая себе, что она – всё еще она – молодая девушка, а не ссохшийся монстр. Преодолевая отвращение, Аня припала к роднику: костлявая культя погрузилась в ледяную воду, дыхание остановилось. Рука погружалась до плеча, и Аня забеспокоилась, что придется нырять. Пальцы увязли в слизком иле, напряженно ощупывали жижу. Что-то скользкое коснулось ее руки. Она чуть не вскрикнула, до крови прокусывая губу. Юркий обитатель дна испуганно ускользнул, а пальцы продолжили изучать дно.

Каждый год они с Диной приходили сюда: обновлять в стеклянных пузырьках на дне источника послания – записки с сокровенными мечтами для криничного чародея. Аня цеплялась за воспоминания в потоке отвращения к вязкой тине. Она каждый год просила, чтобы вернулась мама. Не плакала в телефон, а осталась жить с ней. Рядом исписывала клочок бумаги Дина – с таинственной улыбкой и озорным смешком: «Не подглядывай!» До сегодня Аня не задумывалась, что взрослая женщина тоже по-детски верила в магию криницы и светлые силы вселенной.

Пальцы зацепили округлый предмет. Аня радостно вынула руку, но в кулаке обнаружился продолговатый камень. Она со злостью бросила его в помутневшую воду криницы. Плеск стих, за спиной зашумела листва. Аня обернулась. Ветер взъерошил лохматую гриву дубравы. Сухой рукой Аня вытащила из кармана телефон: два пропущенных от Байчурина. Сегодня он приехал навестить могилы родственников. Аня торопилась в Сажной, чтобы застать его, убедить помочь. И вот, план иллюзий без подтверждений. Она нахмурила брови, напоминая себе, что брела сюда, одержимая догадками. Да, у них с Диной имелся тайник. И что? Вероятно, она не хранила здесь секреты, а попросту подыгрывала впечатлительной племяннице.

Аня вновь погрузила руку в ледяную воду. Пальцы уже онемели порядком, невосприимчиво к слизи обследуя дно. И тут мизинец провалился в углубление. Она нагнулась, щекой касаясь студеной глади. Рука обхватила шарик, магнитом застрявший в камнях, дернула на себя. Аня вытерла лицо кофтой, отмыла находку от грязи, радостно узнавая красную крышечку темного пузырька и радуясь удаче, а особенно – собственной правоте. Высушив руки и обернув крышечку льняным подолом сарафана, она с трудом, но открыла «капсулу времени». Скрученный снимок леса и древесный пепел мало выдавали местонахождение могильника. Аня озадаченно покрутила фото с тремя деревьями на переднем плане. От безнадежности распрямить снимок гладко – скрутила в трубочку и спрятала в боковой карман сарафана. Пепел на дне не вызывал ассоциаций. Она поднесла пузырек к носу, втянула воздух. Гортань ошпарило зловонием, кашель скрутил внутренности, а в голове хор голосов завыл неистовым горем.

Лес безлико плыл, ноги тонули в траве. Ополоснув лицо водой из речки, Аня присела, позволив себе отдышаться. Оглянулась. При шаткой походке пузырек выпал из рук, пепел рассыпался. Она привстала – вновь занялась кашлем, содрогаясь от позывов рвоты. Близость обморока толкнула идти, впиваться ногтями в кожу до боли, но не давать себе слабину.

Кутаясь во влажную кофту, Аня какое-то время брела наобум – пятилась от нахлынувшей горечи запахов. Постепенно камфорные эфиры сменились землистой сыростью и ядом гниения. Она озиралась, будто ее преследовали, а потом поняла, что совсем заблудилась. За дубами угадывалась хвоя. Недалеко, очевидно, озеро. Оно то мельчало, то вновь выходило из берегов. Местные называли его Брызгой, но Аня помнила, как Витя тонул там, сорвавшись с тарзанки.

В спутанных домыслах Аня пересекала низовье оврага. Редкие елочки затерялись среди дубов. Ее внимание привлекло движение. Она запрокинула голову, всматриваясь в верх оврага. Нечто израненное ползло по стволу клена к ней. Короткая морда, острые уши, выпученные глаза. Мясистая шея белела костями, когти дробили кору, а человеческие пальцы соскальзывали – тварь заваливалась на бок и агрессивно рычала. Войнуг.

Заросли лиственного молодняка хлестали по телу. Аня неслась наобум вперед, различая лишь стволы деревьев в стене зелени. Почва пружинила под ногами, ветки цеплялись за волосы. Ее преследовали три монстра. Прихрамывая в прыжках, они не хвастались скоростью, но держали след. Аня выбежала к валунам. Рассудок требовал поворачивать, идти по воде, а паника оглушительно вопила нестись до инфаркта. Аня остановилась на пригорке, выкрикивая во весь голос: «На помощь!»

Войнуги замерли, ощетинились.

Она зажмурилась, вновь надрываясь ором: «Помогите! Ау! Люди-и-и!» Глаза распахнулись. Точно в кошмаре крик уничтожил призраков – монстры исчезли.

Вооружившись палкой, Аня опасливо побрела по краю оврага. Тело пошатывало от усталости. От порывистого дыхания кружилась голова. Заросли орешника расступились, зачернела грязью тропа. Спиной к Ане стоял человек в костюме грибника.