Андрей Пихтиенко - Циферщик.

— Привет-привет! Рада тебя видеть, Андрюша! — отложив планшет в сторону, поздоровалась Оля и встала навстречу гостю. Лёгонько оттолкнув животное ногой, она обняла старого друга.

Андрей при объятии почувствовал тот самый, пленяющий запах, которым был полностью заворожён когда-то. Но то время давно закончилось. Каким бы сладостным не был этот отголосок из прошлого.

Милый прищур, сводящая с ума улыбка одними уголками губ, нежный тихий голосок уже не выдирали кусок души, не лишали разума. «Оля — мой друг, практически, моя сестра.» — резко вспыхнула, поглощающая его полностью, спасительная мысль. За неё он цеплялся много лет. С того самого дня, когда она выбрала Виктора, а не его. А скорее, даже и раньше. Пусть так. Андрей давно в глубине души смирился с этим и после того дня, когда Ольга прошептала: «не с тобой», на его пьяное воззвание, прошло уже много лет. Теперь, это лишь отголосок прошлого, один из мостиков, ведущих их в настоящее. Ничего больше. Он и она прекрасно это понимали, и никто не хотел оспаривать давнишние решения.

— Ты, как всегда, — красотка, — шепнул ей на ухо Андрей.

— Перестань. Я правда рада тебя видеть. И он ещё больше, ты ведь сам знаешь. Нам тебя не хватало.

— Это же те самые серьги, которые я тебе подарил на день рождения? — едва задевая ушко Ольги, притронулся к украшениям Андрей. Он внимательно разглядывал серёжку, будто собираясь навсегда отложить в памяти каждую, самую мелкую и незначительную деталь.

— Ну да. Что-то не так?

— Всё так… Просто, ты не обязана была надевать их сегодня, только из-за того, что я приду.

— Вот ещё — мило фыркнула Ольга, — это очень красивые серёжки! Я их часто ношу, — ответила она, после чего тихонько рассмеялось. Тем самым смехом, от которого когда-то шли мурашки по коже, а в голове будто разливался густой, сковывающий разум туман.

— Это очень многое значит для меня… знай, Оля, я бы никогда…

— Эй, хватит ворковать, идите к столу! Ох, как же я скучал по всему этому милому пьянству!

Из кухни появился Виктор с бутылкой хорошего виски в руках. Андрей ухмыльнулся про себя от понимания того, как же давно они уже дружили. Ещё с самого детства, с того самого дня, когда они перешагнули порог школы. Два детских взгляда, вступающих в новый мир в полном одиночестве, искали вокруг хоть какую-то поддержку. И нашли, в итоге.

Оказалось, что заочно они ещё до своего попадания в первый «б» были знакомы. Их родители жили в соседних подъездах, вели знакомство друг с другом, а со знакомством и дружбой своих чад стали часто ходить друг другу в гости. Школьные годы летели чересчур быстро. Пускай, в глубине души, оба мальчика не хотели, чтобы прекрасное детство кончалось когда-нибудь, но они ясно понимали, а скорее ощущали, хрупкость их мирка.

Вокруг их дружбы строился весь класс, но немногим доводилось войти в категорию близких. Шмат времени — в который вмещалось становление личностей мальчиков, в переживании ими разных событий, ситуаций и судьбоносных выборов — назывался их детством. Кто-то выпадал навечно из их круга, кто-то старался разлучить друзей, да и между ними было полно разногласий, но так они и взрослели, набирались опыта, становясь старше, и какие бы испытания не доводились на их долю, они выдерживали их вместе, с честью понимая и дорожа самой сутью их дружбы.

Витю после девятого класса родители перевели в другую, дорогую частную школу, далеко от дома. Тем самым они надеялись, что младший сын получит лучшее образование. Смена школы не стала поводом для разрыва. Не стал поводом и последующий переезд семьи Виктора в другую, большую квартиру в новом элитном районе. Друзья продолжали общаться, несмотря ни на что. Закончили свои школы. Витя так и не стал в новом классе до конца своим. Он был не из тех, кого можно было безнаказанно обижать, но и той степени вовлеченности и родства с коллективом, родства со школой, он добиться не смог. Да и не хотел. От чего порой чувствовал себя потерянным, одиноким, отделённым и ненужным. Но стоило вернуться домой, скооперироваться с Андреем, вернуться в родной район, со всеми его неразберихами, и сразу становилось гораздо легче. Каждый из них выбирал свой путь, по которому следовать в жизни. С уважением и пониманием относясь к выбору другого.

Потом они поступили в разные университеты. Со студенчеством началась новая жизнь, в которой их детская привязанность отступила на второй план. Конечно, бывали периоды, что они долго не виделись или общались совсем не на том, полном доверия и взаимопонимания уровне. Два университета, серьёзно разнившиеся в статусе, две новые, разные компании, проявление новых стремлений и мановений ветров жизни. Новый, огромный мир открывался для них после окончания школы. С этим миром пришла и опьяняющая, кружащая голову свобода, с которой так трудно совладать и употребить её на благо. Серьёзное испытание дружбы, которое было сладко замаскировано под огромный свод новых возможностей.

Но, несмотря ни на что, они продолжали дружить, и оба очень дорожили этой дружбой, которая связывала их с прошлым, с их ушедшим детством, со многим, от чего они ушли, отказались навек.

А Ольга — ещё с первого появления этой, тогда несуразной девчонки, которой непреодолимо хотелось подставить плечо поддержки, в их дворе — сразу стала связующей нитью, живым символом прошлого; верным, мудрым спутником настоящего и непреклонным, обнадёживающим светом будущего. Да, ей пришлось выбрать только одного из них. И она сделала свой выбор, не разрушив старой дружбы, не оттеснив одного друга от другого, а наоборот, казалось, став живым символом, закрепляющим их узы в треугольник. Не тот треугольник, в котором два сердца объединены навязчивой тягой к третьему, не тот пошлый любовный треугольник, от банальности и неприменимости которого начинало мутить. Треугольник Вити, Андрея и Ольги был чем-то, вроде нерушимой связи, негласной клятвы, в которой один есть часть целого, а целое — это безграничный манифест жизни, который связует внутри своих граней прошлое, настоящее и будущее.

Андрей перевёл взгляд на друга, заметив, что Витя несколько изменился. Всегда начисто выбритый, теперь, следуя моде, отрастил внушительную растительность на лице. Андрей даже немного позавидовал тому, как органично она смотрелась на лице друга, сочетаясь со стрижкой под «ёжик». Сам Андрей обрастал неравномерно, клочками и завихрениями, ненавидя, когда у него вырастали мерзкие, по его мнению, усики и торчащая во все стороны неаккуратная борода. Поэтому не оставалось ничего иного, кроме как постоянно добросовестно начисто бриться. Виктор заметно поправился, видно не от плохой жизни и тяжкого труда. Но он был не пухлым и не толстым, а просто внезапно покрупневшим парнем двадцати пяти лет, к которому не всякий случайный проходимец рискнул бы привязаться в тёмные времена. Андрей усмехнулся про себя, вспомнив Виктора подростком: длинным, тонким, нескладным, с вечно взъерошенными волосами и обсыпавшими всё лицо прыщами.