Мирон Володин - Сорок лет назад

Максим призадумался.

— А вы не боитесь, что я открою правду вашим гостям? — спросил он вдруг.

— Какую правду? — Чан пренебрежительно пожал плечами. — Скажете им, что дядюшка убил ваших предшественников? Смешно. Вы же не сможете ничего доказать. Дневники? Вы их больше не найдете. А на слово вам никто не поверит. Они прекрасно знают, что Петр Шемейко не может убить собственное воспоминание. Вы добъетесь только того, что вам станут сочувствовать. С местной полицией вы уже познакомились. Теперь настал черед познакомиться с гостями.

— Как знать, а если мне удасться все же поколебать их уверенность?

— Не преувеличивайте свои возможности.

— Но они поверят, если я смогу объяснить им причину.

— А вам она известна?

— А вам? — тут же спросил Максим. — Черт возьми! Почему же все-таки он их убивал?

В ответ Чан задумчиво покрутил головой.

— Боюсь, этого не знает никто.

Из окон первого этажа струился яркий свет и лилась спокойная музыка Глэнна Миллера. В дядюшкиной фонотеке не было ничего более современного. На пороге Максим услыхал приглушенные голоса. Возможно, где-то в глубине души он приготовился увидеть мужчин в военных мундирах черчиллевской армии. Но тогда его ожидало бы разочарование, на самом деле все оказалось значительно проще. Человек десять гостей расположились на мягких диванах, и еще меньше разбрелось по широкой гостиной. Дядюшка сидел на краю дивана, по-светски болтая с престарелой леди. Очевидно, леди была до некоторой степени глуховатой, потому что каждую вторую фразу ему приходилось повторять дважды.

Увидев Максима, он поманил его рукой, а когда тот подошел, встал с его помощью и сказал так громко, чтобы привлечь общее внимание:

— Дамы и господа! Разрешите вам представить Петра Шемейко, моего дорогого племянника!

Гости приветливо заулыбались, кто-то произнес: «Добро пожаловать на остров Цейлон!». Максим заметил, что его пристально разглядывают. В этот момент тетушка Патриция, как всегда в трудную минуту, со своим тактом пришла ему на помощь.

— Петр, подите-ка сюда, мой милый. Джонатан, позволь мне его обнять, и пусть он побудет около меня. Я успела по нему соскучиться.

Целуя в обе щеки тетушку Патрицию, Максим в то же время успел обратить внимание, что дядюшка глазами велел Чану задержаться.

Аша разносила по гостиной мороженое в высоких вазочках из цветного стекла. Нужно было ее предупредить. Он знал только один, традиционный, способ, как это сделать. Когда она приблизилась, он снял вазочку с мороженым для миссис Хептон, и при этом со всей возможной неловкостью постарался задеть ложечки, лежавшие на подносе. Одну из них ему удалось сбросить на пол. Аша тут же стрельнула глазами по сторонам, проверяя, кто что видел.

— Ах, прошу прощения! — сказала она и потянулась за упавшей ложечкой.

Максим нагнулся одновременно с ней. Сценарий был расписан еще до них.

— Узнай, что дядюшке понадобилось от Чана, — сказал он ей полушепотом, а, выпрямившись, ответил громко, так, чтобы слышала миссис Хептон. — Не стоит извиняться. Это исключительно моя вина.

Аша нарочно замешкалась возле дядюшкиной собеседницы, тем самым отвлекая ее для него. Воспользовавшись паузой, дядюшка подозвал Чана. Тот наклонился над диваном и стал что-то объяснять.

— Спасибо, Петр, — тетушка очаровательно улыбнулась, принимая мороженое из его рук. — Это очень любезно с вашей стороны.

На лице Максима появилось загадочное выражение.

— Можно, тетушка, вас о чем-то спросить?… Вы преданы дядюшке, не так ли? Всей душой. Наверное, не задумываясь спасли бы его от тюрьмы, если бы она ему грозила, а у вас была бы такая возможность. Ради него вы готовы на все. Не отрицайте, я давно за вами наблюдаю, и успел догадаться, что вы и дядюшка…

— Петр! — укоризненно остановила его миссис Хептон. — Мы с ним как брат и сестра!

— Разве? А мне показалось, что вас связывает нечто большее.

— Исключительно романтические воспоминания, Петр, о былой юности, только и всего. К тому же, поверьте, между мной и Джонатаном никогда ничего не было.

— Тетушка! — он посмотрел на нее с упреком. — А как же «неудачное» путешествие на плоту?

Миссис Хептон зарумянилась.

— Ах, вот оно что! — протянула она после небольшой заминки. — И как же вы это определили?

— По спичкам.

Она сокрушенно качнула головой.

— Ну хорошо. Да, признаюсь, я устроила это нарочно. Незаметно перерезала веревку, связывающую плот, в результате чего мы оказались в воде. Вы правы, спички, чтобы можно было развести огонь, я заблаговременно спрятала в пластиковый пакет, в мои планы не входило стать лакомством для хищников. До сих пор не могу определенно сказать, догадался ли Джонатан, что на самом деле тогда произошло… Я была в него влюблена, это тоже правда. И хотела остаться с ним на берегу. Да вот проблема: он этого не хотел.

— Он вас не любил? — догадался Максим.

— Ну вот, слава Богу, мы все выяснили, — закончила недовольно миссис Хептон.

Он немного подождал, из уважения к ее чувствам.

— Но, во всяком случае, вы-то его любили, и, как мне кажется, остались верны этой любви по сегодняшний день. И вот что я подумал. Если бы, к примеру, вам пришлось выбирать между мной и дядюшкой, на чьей стороне вы бы оказались?

— Не понимаю, — ее брови сошлись у переносицы.

— Не понимаете? Или не хотите понять, потому что вам так же трудно сделать этот выбор, как между двадцатилетним дядюшкой и шестидесятилетним?

— Петр, Бога ради, объясните, что происходит?

— Прежде всего, я никакой не Петр…

— Что вы сказали?

— Ах, оставьте, тетушка, не делайте удивленное лицо. Когда-то вы были актрисой, и надо думать, очень неплохой. Но всему есть предел. Этот обман зашел слишком далеко.

— Дорогой мой, о чем это вы?

— Прошу вас, не надо! Вы прекрасно знаете, о чем, тетушка. И все это знали, с самого начала, — он обвел глазами гостиную. — Все, кроме меня.

Миссис Хептон поняла, что ей придется уступить.

— Да, это так. Хотя, поверьте, мне искренне жаль. Петр… ах, все равно я не могу вас иначе называть! Когда-то я просила вас не судить наше поколение уж больно строго. Вы должны понять: эти воспоминания — все, что у нас осталось. Так простите же ему эту невинную хитрость с племянником.

— Вы тоже принимали в ней участие. Ведь именно вы помогли дядюшке уговорить меня сыграть в его идиотском спектакле. Вы были с ним заодно!

— Не сердитесь, — мягко остановила его тетушка. — Я была вынуждена это сделать — для него. Еще раз прошу, не осуждайте нас.

Чан был, конечно, прав, она ему ни за что не поверит, подумал Максим.

В десяти шагах отсюда дядюшка спрашивал у Чана, и Аша все это слышала:

— Ты заглядывал к нашим питомцам?