Александра Турлякова - Мирон сын Мирона

Под стенами Райрона они стояли недолго, И́двар приказал идти на штурм укреплённого города. Ми́рон не хотел дожидаться, когда сын князя Райронского подведёт резервы и войдёт в тыл армии Мирополя. Самое лучшее — встретить армию в городе, а для этого его надо было сейчас взять, выбить армию старого князя. Да и можно ли те жалкие остатки, бежавшие с поля сражения, собранные впопыхах для обороны столицы, назвать армией? Конечно же, князь Райронский ждал сына, ждал как никогда, и разведка, посланная задолго вперёд, об этом доложила Мирону Идвару. И он выбрал единственно верное решение.

Штурм начался ещё вечером с массированной подготовки, стены бомбардировали с баллист, обстреливали длинными дальнобойными стрелами, мощными луками в человеческий рост. О, миропольские лучники — это отдельное слово военной техники. А вслед за стрелами на стены пошли тяжёлые рыцари и арбалетчики. Несли длинные лестницы, подсвечивали себе факелами. В стороне отдельный отряд пробивал ручным тараном ворота. Ржали лошади, кричали сверху, снизу, трещали костры, и лязгало оружие.

К утру Райрон был взят, лишь отдельные группки воинов сопротивлялись в самых дальних переулках, на окраинах города. А по стенам уже выставлялись новые караулы, с бойниц убирали тела бывших хозяев — защитников крепостных стен. Город перешёл в другие руки и сразу же превратился в новый центр обороны.

Мирон Идвар шёл по коридорам дворца Райронского князя, следом тянулись телохранители, адъютанты, старшие офицеры.

— Разведку выслали? Я хочу знать обо всём, что делается вокруг…

— Господин Мирон, воины устали, бои шли всю ночь…

— Выберите группу из резервов, найдите добровольцев, пообещайте звания и награды. Всё будет, — Офицер качнул головой и отстал, Идвар снова спросил:- Что с воротами? Чинят? Караулы выставили? Пожары?

— Тушат, господин Мирон. Караулы выставили, каменщики из местных восстанавливают стены.

— Хорошо. Князя нашли?

— Мёртвого…

Идвар резко остановился и взглянул на герцога сверху, удивлённо дрогнул бровями, переспросил озадаченно:

— Мёртвого?

— Его убили, господин Мирон, он погиб в бою, пытался остановить солдат, остался сам, почти один… его застрелили из арбалета…

— Да… — Он отвернулся, поглядел вдоль коридора, пошёл вперёд. Все — за ним. У дверей одной из комнат стояла охрана. Идвар остановился. — Кого охраняют здесь?

— Господин Мирон, здесь дочь князя. Мы хотели арестовать её, но подумали, что вы решите сами, может, и не стоит оставлять её в живых, она может стать центром притяжения сопротивления и всех недовольных сил. Это даже опасно. Ваш отец не одобрил бы этого…

Но Идвар толкнул дверь рукой и зашёл в комнату. Его встретил полумрак и тишина. Вдоль стен поднялись девушки-служанки, встали, почтительно опустив лица. Идвар пробежал по ним глазами и вперёд, по ним, в глубь комнаты. У окна он заметил её, она стояла боком и смотрела в окно, где в витраже метались огненные всполохи. Молодая княжна медленно обернулась, обернулась с достоинством, прямая, гордая, с высоко вскинутой головой. Она отличалась от других девушек, хотя и они так же были хороши. Отличалась не одеждой, и не нетронутой своеобразной красотой, что хранило первозданное девичье тело. Отличалась тем, как держала себя перед лицом смертельной опасности, участи, постигшей её, как стояла перед глазами этих опасных чужих людей, принесших в её семью смерть, а в страну — разруху и войну.

Она сама подошла поближе и спросила:

— С кем имею честь?..

Идвар ответил сам:

— Мирон Мирополя Идвар, — двинул подбородком назад, — и моя свита…

— Княжна Райронская Аэлла… — Она чуть склонила голову, и длинные серьги качнулись, касаясь высокого воротника. И только сейчас Идвар заметил, как дрожат её губы и подбородок. Она боится! Как же она боится! Пытается скрыть, а не может… — Скажите мне, Мирон Мирополя, какая участь ждёт меня и моих людей?

Идвар задумался, разглядывая её лицо, таких женщин он не видел ещё ни разу в жизни, она ждала ответа и смотрела только на него.

— До личного приказа короля Мирополя я дарую вам жизнь, княжна. Вы останетесь здесь. А Райрон теперь — мой город.

Она качнула головой и даже не поблагодарила за подаренную жизнь, а, может, сама не ожидала. Идвар развернулся идти.

— Господин Мирон? — она остановила его, не дав уйти, заставила обернуться. — Мои девушки, что ждёт их?

— Вам хватит одной служанки.

— Но вы можете пообещать мне, что ваши солдаты не надругаются над ними? Что они смогут вернуться домой?

— Прослежу лично.

И только тут она склонилась в поклоне и произнесла:

— Спасибо, господин, вы благородный человек…

Он хмыкнул и вышел, подумав вдруг: "Ты ещё не знаешь про своего отца…"

Герцог Вальден прошептал в коридоре:

— Зря…

Но Идвар уже не слушал его.

* * * * *

В течение нескольких последующих дней он практически не думал о ней, не вспоминал — было очень много работы. Разведка доложила, что молодого князя Райронского в округе нет, собирающейся армии не видно. Скорее всего, он отбыл за резервами куда-нибудь на север, собирал армию из вассалов тамошних князей и рыцарей. Так или иначе, а Райрон теперь не был его городом. Если желает восстановления прав, пусть приходит и попытается отбить, если сможет.

На улицах города быстро навели порядок, влиятельных баронов заставили принять присягу верности новому господину — королю Мирополя, отцу Идвара, Эдуору — королю. Судьба восставшего княжества теперь полностью зависела от его решения. Идвар мог только воплотить в жизнь приказы отца.

Глашатаи устно объявили жителям о переходе Райронского княжества под власть короны, о введении новых законов и новой власти. Появилась полиция и военные отряды, следившие за порядком и подавляющие любые очаги сопротивления в городе. Тех, кто соглашался принять новую власть, приводили к присяге, не желающих — арестовывали и отправляли в тюрьмы. Казнили только тех, кто сопротивлялся с оружием в руках, и подстрекателей. Об участи арестованных в тюрьмах Идвар ждал письменного приказа короля, но связь с Мирополем была нестабильной, на доставку почты, даже королевской, уходило много дней. Каждый приказ, каждое письмо проходили через руки Мирона, он составлял всё сам, каллиграфы лишь переписывали и оформляли. Секретную почту он оформлял сам, лично, и закрывал своей печатью с фамильным гербом.

О молодой княжне он вспомнил несколько раз, но воспоминания эти прошли мельком, лишь короткими обрывочными видениями, то вспоминались её огромные в полумраке глаза, то дрожащие от скрываемого страха губы и голос, голос вспоминался приятным, негромким, но сильным. Может, он и не был таким, может, это память приукрасила его. А когда Идвар сам проверил отправку личных её служанок на родину, переговорил с каждой фрейлиной княжны, он понял вдруг, что снова хочет увидеть её. И когда выдалась минута свободного времени, он пришёл. Охранник у двери пропустил в комнату и захлопнул за спиной без лишнего стука.