Александра Турлякова - Мирон сын Мирона

Слуга пришёл за ней уже в сумерках, взять служанку с собой запретил ("Не велено!"). Аэлла появилась в столовой в сопровождении чужого слуги, замерла, остановившись у входа в зал. Мирон был уже здесь, повернулся к ней, и глаза их встретились, и полумрак не мешал. Аэлла отвела свои в сторону, воспользовавшись моментом, разглядела нового хозяина замка. Белоснежная рубашка с пышными свободными рукавами и чёрный узкий шарф на шее, чёрные бархатные брюки и высокие сапоги. Просто, но всё это ему здорово шло, подчёркивало рост и молодую гибкость.

— Обыскивать вас не надо? — спросил он первым.

Княжна смутилась, вспомнив об угрозе убить Мирона, улыбнулась, кивнув головой, и длинные серьги качнулись, ожгли горячую шею.

— У меня уже побывала ваша комиссия, у меня забрали почти всё ценное, кроме шпилек и пары колец с цепочками.

— Понимаю. Ваша воля незавидна, — Он тоже рассматривал её в сверкающем свете свечей. Она была в чёрном платье; на этот раз всё так, как любят в Мирополе: глухой высокий воротник, длинные узкие рукава, закрывающие даже полкисти. И волосы аккуратно и плотно собраны на голове, только шпильки сверкают. В чёрном платье угадывались золотые вставки рукодельного полотна, очень дорогое платье. Чёрный и золотой — цвета фамильного герба Райронских князей. Она даже здесь попыталась остаться на своём месте. Смело.

— Проходите, — он пригласил её, и появившийся вдруг слуга приводил её до стула,

усадил за стол. Мирон сел напротив, во главе стола осталось пусто. Аэлла отметила это и удивилась. Он даже здесь только второй, незримая тень старшего брата.

— Знаете, — она завела разговор, — я удивилась, когда получила ваше предложение. — Отпила из кубка глоток сильно разбавленного вина. — Можете поверить мне на слово, мой отец на вашем бы месте приказал вас казнить.

— Это ничего бы не изменило. По закону княжество Райрон всего лишь вассальная земля, и ваш отец — слуга моего отца, так и так, эти земли вернулись бы к хозяину, победил бы я, проиграл, убили бы вы меня или наоборот.

Княжна промолчала, несколько минут слышно было только, как звенели приборы в их руках. Аэлла опять заговорила первой:

— Отец только тридцать дней как отправил письмо в Мирополь, что хочет выйти из-под власти короля, ваша армия появилась так внезапно, вы буквально взяли нас врасплох.

Он поглядел на неё и согласно кивнул, намазывая печёночный паштет на кусочек хлеба.

— Вы же знаете про нашу конницу, она способна на большие дневные переходы, тем более отец не стал откладывать всё в долгий ящик… — Он оторвался от своего занятия и, подняв голову, в упор посмотрел в лицо собеседнице. — Если ваш отец собирался выходить из-под власти короля, он должен был догадаться или, как грамотный человек, предположить, чем всё закончится. Он даже армии не собрал толковой, одна, наспех сколоченная молодёжь, ни опыта, ни знаний, офицеров — ноль! Дисциплина — никакая! Чем вы собирались воевать? Мы только контратаковали, и ваша армия побежала в панике… — Он покачал головой, раздумывая. — Хотя, не могу не отметить мужество вашей Гвардии, она держалась до последнего, но это так и должно быть, она же Гвардия. И ваш отец… — Он дёрнул головой, будто воротник рубашки давил ему шею. — Беспримерный героизм, но это лишь одиночки, были смелые рыцари, не спорю. Но не такими силами объявляют войну…

Она резко перебила его:

— Мой отец не объявлял войну! — Она нервно бросила на столешницу мятую салфетку. — Это вы напали на нас!

— Конечно, — он терпеливо согласился, положил, наконец-то, в рот кусочек хлеба, который давно держал в руке. — Мы только к вашим границам подошли, это уже было видно. Нисколько не укрепились, гарнизонов нет, разведки нет, даже сторожевых отрядов нет — заходи, бери, что хочешь! — Он усмехнулся. — Как дом с распахнутыми настежь дверями, позор хозяину… Мы, в самом деле, взяли вас врасплох, как вы это признали.

Она заговорила поспешно, и сама возненавидела себя за свой тон, будто оправдывалась:

— Отец всё прекрасно понимал, он знал, что вы ответите войной. В последнее время он тяжело болел, и свита давила на него, они давно хотели этой войны, жаждали нажиться…

Он тоже перебил её мягко, просто заговорил, и она вынуждена была замолчать, послушать его:

— Пословицу "короля играет свита" ещё никто не отменял, я всё понимаю, — он принялся за второй кусочек хлеба и его неторопливые действия, его неспешность просто раздражали Аэллу, выводили из себя. Мирон произнёс:- Зато ваша свита, кто живым остался, почти всем составом приняли присягу новому королю, ну, за исключением некоторых и те, согласились после беседы…

Аэлла сжала кулаки, посмотрела на них, на столешнице, на белой яркой скатерти, поглядела на Мирона исподлобья. Зачем он пригласил её на ужин, чтобы издеваться? Чтобы говорить гадости об отце? Доказывать, что вокруг него были и есть одни предатели? Так это и так видно! Что он хочет?

— Зачем вы меня позвали? — он перевёл глаза на неё, и она заговорила в них, бесстрашно, упрямо поджимая губы после каждого сказанного слова:- Чтобы издеваться надо мной? Моим отцом? Моей страной? Чего вы хотите?.. Чтобы я сказала вам всё, что думаю о вас, оскорбила, а вы бы с чистой совестью отправили бы меня на эшафот? Да вы имеете полное право сделать это и так, никто вас не осудит… "Горе побеждённым!" Раз уж вы тут хозяин, то и заводите порядки по-своему, ваше право. У меня была возможность бежать, я не захотела оставлять столицу, так что… А к чему устраивать этот маскарад? Желаете доставить меня до Мирополя и там… в торжественной обстановке… Вам больше славы, но, поверьте мне, меньше чести… И…

Он перебил её тираду:

— Ну, бесчестным меня ещё никто не называл.

— А зачем тогда? — оттолкнула от себя тарелку, и вилка в ней зазвенела. — Зачем этот ужин?

— Устал от одиночества.

Его ответ заставил её замолчать и задуматься. А потом она усмехнулась пренебрежительно:

— Что, у Мирона Мирополя нет друзей? — её насмешка, злая насмешка, заставила его ответить.

— Мирону Мирополя подозрительно заводить друзей, его могут обвинить в подготовке заговора…

— Да? — она приподняла брови с улыбкой. — Незавидная же у вас доля, Мирон. Всегда на вторых ролях, рта не раскрыть, и поплакаться на груди некому… — усмехнулась. — Может, у вас и жена от Майнора достаётся?

Он побледнел и чуть сузил тёмные глаза, но моргнул спокойно, без нервов.

— Невест для сыновей выбирают отцы. Мой брат уже женат.

— Если она его не устроит, то станет вашей?

— Нет! — он повысил голос.

Она отвела глаза, пряча взгляд, но чуть заметную ухмылку в уголках губ спрятать не смогла. Она ему мстила.

— Знаете, уж лучше быть князем в Райроне, чем Мироном у вас, по крайней мере, быть в праве выбирать себе жену, любимую жену, — повторила настойчиво, глядя в его глаза, — и заводить друзей…