Камилла Стен - Мертвый город

– Они выглядят как следы пальцев, – добавляет он.

Глаза Роберта напоминают черно-белые стеклянные шарики. Зрачки в них не больше точек.

– Кто-то, скорее всего, сделал это, пока мы пытались забраться наверх, – продолжает Макс. – Туне… – Он облизывает губы и замолкает.

Я трясу головой, как отнекивающийся ребенок, и повторяю:

– Нет.

Роберт поворачивается ко мне. Его глаза горят; не знаю, от душевной боли или от ненависти. Пожалуй, от ненависти.

– Ты, – произносит он так яростно, что я воспринимаю это единственное слово как пощечину, – говорила, что она не буйная. Утверждала, что нам надо пойти и забрать ее и что она больна. Эмми, – его голос дрожит, – хотела остаться там, в безопасном месте. Но ты вынудила нас пойти сюда. Чтобы спасти ее.

Роберт кивает в сторону окна – ведь человек, за которым мы наблюдаем, и есть Туне, – а потом застывает, таращась на меня широко открытыми глазами, словно впал в транс.

– А сейчас Эмми лежит в коридоре, – шепчет он хрипло. – Сейчас она лежит там, на полу, и она мертва.

Его глаза сужаются; взгляд опять фокусируется на мне, обжигая как огнем.

– Не пытайся снова защищать ее, – продолжает он, ставя ударение на каждом слове. – Не вздумай повторять, что у нее нет склонности к насилию. Не говори этого.

Я стою совершенно неподвижно. Прохладный ветерок поглаживает мою кожу. Я жду, что Роберт набросится на меня, начнет бить руками и ногами, выместит на мне свою злость…

Однако, словно прочитав мои мысли, он резко поворачивается, выходит из комнаты и закрывает за собой дверь.

Я и Макс остаемся одни.

Он не смотрит на меня – уставился в окно, словно загипнотизированный.

Мои руки дрожат. Я хочу сесть, но не могу заставить собственные колени согнуться.

Все рушится.

Наверное, мне стоит поступить, как поступала бы она. Но как? Как мне выпутаться из этой ситуации? Даже если я буду рациональной и прагматичной, поможет ли это, если мир перевернулся с ног на голову и все правила прекратили действовать?

– Нам надо пойти за ним, – говорит Макс.

Я поднимаю на него глаза.

– Что?

– Если он сейчас доберется до Туне, я не знаю, чем все закончится, – говорит Макс. Лицо у него угрюмое, губы побледнели.

– О боже! – восклицаю я и устремляюсь к двери. Каждый мой шаг отзывается болью в спине.

Рывком открыв ее, я выскакиваю в коридор.

Роберт сидит на коленях у тела Эмми, склонив голову, словно в молитве. Он накрыл ее простыней, которую мы оставили рядом с ней. Эмми кажется очень маленькой под белым покрывалом, даже еще меньше, чем выглядела всегда. Наружу торчит лишь маленькая худая рука с короткими пальцами и обгрызенными ногтями. Роберт нежно и осторожно держит ее в своих ладонях, словно боится повредить.

Так продолжается еще какое-то время, словно ему понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя, а потом он медленно кладет руку Эмми на пол и закрывает ее простыней.

Мы огибаем школьное здание. У меня уходит несколько секунд, чтобы сориентироваться. Поскольку я видела нужные нам здания лишь сверху, то не совсем уверена, за каким из них прячется Туне.

– Там, – говорит Макс за моей спиной. Он произносит это недостаточно тихо – она может услышать его и испугаться.

– Никого не вижу, – шепчу я ему. Он показывает на маленький красный дом с черной крышей и черными углами; одна лишь эта цветовая гамма вызывает у меня неприятные ощущения.

– Ее там, пожалуй, уже нет, – отвечает Макс. – Думаю, она услышала, что мы приближаемся.

Он медленно делает несколько шагов вперед. Я хватаю его за руку.

– Подожди.

Поворачиваю голову и смотрю на Роберта.

– Я не причиню ей вреда, – бормочет тот.

Его лицо уже не выглядит таким мрачным, как раньше, но я не знаю, могу ли верить ему.

Я иду впереди, не позволяя никому другому возглавлять нашу маленькую колонну. Хочу, чтобы именно мое лицо она увидела первым. Надеюсь, это сможет успокоить ее.

Приближаясь к нужному зданию, сначала я направляюсь к его фасаду, а уже оказавшись около него, начинаю красться вдоль выкрашенных красной краской досок. Останавливаюсь перед углом – кровь стучит в висках, – а потом выглядываю.

Ее там нет.

Узкое, вымощенное булыжниками пространство между домами абсолютно пусто. В нем нет ничего, кроме теней и вереска.

Но затем я замечаю еле заметное движение у следующего угла.

И тогда самообладание подводит меня.

– Туне! – кричу я и делаю несколько шагов вперед. – Туне, это я, Алис!

Слишком эмоционально, чересчур громко от волнения. Неясный силуэт, краешком маячивший впереди, сразу же исчезает.

– Черт, – слышу я бормотание Макса, но у меня в крови уже слишком много адреналина, и я инстинктивно устремляюсь в ее сторону.

Стены домов находятся так близко друг к другу, что мои плечи практически скребутся об них, словно я протискиваюсь между ними; и чуть не падаю, когда вырываюсь на улицу с другой стороны. Но сейчас я вижу ее.

Она изо всех сил бежит вниз к реке, но это получается у нее не так быстро. Что-то не так с ее движениями. Она хромает. Волочит за собой одну ногу…

Ага. Стопа. Естественно.

– Туне! – снова кричу я ей вслед – не могу сдержаться, пусть даже тем самым лишь еще больше пугаю ее.

Продолжаю бежать за ней. Оказавшись в нескольких метрах позади нее, чуть сбрасываю темп. Туне запыхалась; но дыхание у нее какое-то странное – глухое и хриплое.

Слышу, как меня догоняют Роберт и Макс.

Нас разделяет всего несколько метров. Преодолев их за пару больших шагов, я хватаю Туне за руку; чувствую кожу и кости под рукавом ее грязной вязаной кофты.

Кажется, сейчас все закончится. Но ее словно охватывает приступ необузданной ярости.

Испустив истошный, явно панический крик, она вырывается и, развернувшись, бьет рукой наотмашь прямо мне в висок, от чего я падаю лицом вниз. Мне удается выбросить вперед руки и приземлиться на них, но от полученной оплеухи у меня искры сыплются из глаз, подбородок ударяется о землю, от чего я больно прикусываю губу.

Лежу несколько секунд, стараясь прийти в себя, – мне никогда не доставалось так крепко; а когда наконец переворачиваюсь на бок, вижу, что Макс и Роберт уже поймали ее.

Она отбивается как раненый зверь, лягается и пытается кусаться. Ее взгляд блуждает по сторонам, и, когда он встречается с моим, я не узнаю его. Сейчас в нем лишь безумный страх и злоба.

Волосы Туне растрепаны и торчат в разные стороны от грязи. Челка прилипла ко лбу, покрытому засохшими ссадинами. Она не может опираться на больную ногу, но, тем не менее, раз за разом пытается пинаться ею и стонет, когда у нее получается попасть Максу в бедро. Я вздрагиваю, видя, как тот от боли хватает ртом воздух и как гнется лодыжка Туне.