Белобров-Попов - Красный Бубен

Иван повернул штурвал влево. Самолет сделал вираж, заходя на очередной круг. Перед тем, как сообщать на базу о необычном явлении, он решил как следует всё рассмотреть, чтобы не оказалось потом, что Киселев поднял шум зря. Чтобы острые на язык летчики не подняли его на смех и к нему бы не приклеилась обидная кличка Ваня Хамдэр.

И еще свечение букв напомнило Ивану его детство. Точно так же светилась фигурка фосфорного зеленого орла, который стоял у них на телевизоре в далекие семидесятые. Тогда такие орлы на телевизорах были в большой моде и дефиците. Это был символ домашнего уюта и достатка, как ковер на стене, как стенка, как хрустальная посуда, как книги классиков за макулатуру. Орел стоял на своих крепких ногах на куске скалы, высоко задрав крылья, готовый в любую секунду взмыть в небо. Наверное, этот орел и стал первой, как говорится, ласточкой, которая определила профессию Ивана Киселева. Однажды, еще в первом классе, Ванька влюбился в одноклассницу и, поддавшись внезапному импульсу, отломал у орла крыло и подарил его своей возлюбленной… Он даже не мог теперь вспомнить, как ее звали. Вот чудеса памяти! Орла он помнил отлично, а как звали ту девочку не помнил… Он помнил только, как они сидели в подъезде под лестницей и смотрели, как светится в темноте орлиное крыло. Потом Ванька нерешительно поцеловал ее в щеку и признался в любви. Девочка тоже чмокнула его в щеку, и они договорились, что когда вырастут, поженятся и он будет летчиком, а она – космонавткой. Потом Ваня пришел домой, и отец отлупил его ремнем. Родители спрашивали, как ему могло прийти такое в голову – отломить у орла крыло! А Ваня не знал что ответить. А когда родители спросили – куда он крыло дел, Ваня не признался, потому что предавать любовь западло…

Самолет подлетал к деревне. Через пару секунд он должен был снова пролететь над тем местом.

А может быть, это никакие не инопланетяне?.. Может, всё гораздо проще?.. Это американские шпионы подают сигналы своим спутникам, что неподалеку расположен русский военный аэродром. А загадочное слово ХАМДЭР, это, например, шифр… Может быть, поэтому это слово мне и не понравилось… Интуиция?..

Он снова увидел внизу светящееся слово и решил, что пора сообщать на базу.

– База, база, – сказал Иван в микрофон, – я ОРЕЛ. Как слышно? Прием.

Вместо ответа Иван услышал в наушниках какое-то шуршание и треск. Странно, обычно связь работала великолепно. Особенности здешнего климата делали ее безупречной в любую погоду и любое время суток. По вечерам Иван слушал по радиоприемнику некоторые московские радиостанции, которые, хоть и не так хорошо, но всё же ловились.

– База, база! Я ОРЕЛ! Почему молчите?!

Снова треск…

Коновалов почувствовал, что у него открылось второе дыхание. Он понял, что раз уж черти существуют, то надо им в руки не даваться. Он уж, во всяком случае, не дастся.

Мишка рванул вперед, и его ноги замелькали так, как будто это были не ноги тракториста, а колеса велосипедиста.

– Стой! Куда, гад! – услышал он позади.

Он прилично оторвался от чертей.

Церковь была уже недалеко. Каких-то четыре сотни метров осталось преодолеть, чтобы оказаться за ее спасительными дверьми.

Вот ведь как человек быстро меняет свои взгляды! Еще несколько часов назад Мишка не верил ни в черта, ни в Бога! А стоило ему убедиться в существовании чертей, и в Бога он поверил уже автоматически. Добро и Зло шагают всегда рука об руку. А если нету Добра и Зла, то что же есть?

И тут темное небо пронзил дикий рев. Мишка от неожиданности прыгнул вперед и пролетел метра два-два с половиной, как заяц. Когда он опустился на землю, он заметил, что над деревней, на необыкновенно низкой высоте, пронесся военный самолет. Все деревенские знали, что неподалеку есть секретный военный аэродром. Часто видели в небе реактивные самолеты. Но они летали очень высоко, настолько высоко, что их самих не было видно, а видны были только белые следы, которые они оставляли за собой. И из-за этого они воспринимались не как самолеты, а как часть местной природы, вроде птиц, облаков и атмосферных осадков.

Самолет сделал в небе вираж и полетел обратно. Стихший было гул вновь начал нарастать. Инстинктивно Мишка пригнулся к земле. Он бежал теперь головой вперед и размахивал руками, как конькобежец.

Демоны заулюлюкали и закричали:

– Падай! Падай!

Мишка решил, что они кричат ему. И только потом он понял, что не ему.

– А вот уж хер! – крикнул он, не оборачиваясь.

– База! База! Прием! – Иван начал нервничать. Вроде волноваться было не из-за чего. Но Иван нервничал. Это его удивило. Он не помнил, чтобы так волновался… Даже когда для этого были серьезные причины, он всегда мог собраться, спокойно оценить обстановку и найти правильное решение. Однажды во время тренировочного полета у него отказал двигатель. Другой бы на его месте сразу наложил в штаны. Но не Киселев! Иван спокойно оценил обстановку, выполнил все необходимые действия, предусмотренные инструкцией, и только после того, как убедился, что двигатель запустить не удастся, нажал на кнопку катапульты… В другой раз они с Юлей поехали отдыхать в Крым. Ехали через Москву. В Москве провели полтора дня. Сходили в Большой Театр, в Третьяковскую галерею, посидели в ресторане Седьмое Небо, а потом Юля захотела покататься на аттракционах в Парке Культуры и Отдыха. Когда они катались на Американских Горках, заело мотор, и вагонетки с отдыхающими застряли на самой верхотуре вниз головой. Немедленно началась паника. Женщины и дети завопили. Да и мужчины повели себя недостойно (что с москвичей возьмешь?). Но Иван не обосрался, как другие. Он сказал Юле «не бойся», выбрался из-под блокирующей рамы, сделал подъем переворотом, как на турнике, спрыгнул на рельсы, добежал до мотора и врезал по нему сапогом. Мотор загудел, вагонетки поехали к финишу. Чтобы сгладить неловкость, аттракционщики предложили всем прокатиться еще разок бесплатно. Но никто больше не поехал. Ивану тоже было неохота. Но он подумал, что раз все обосрались, он не обосрется! И съездил один за всех…

А тут, непонятно из-за чего, Иван вдруг так разнервничался, что едва не потерял голову и не выпустил из рук штурвала.

Ты что, Иван?! Сбрендил?! Успокойся. Возьми себя в руки.

Но руки предательски дрожали. Он покрылся холодным потом, накатила тошнота. Единственное желание, которое осталось – немедленно улететь подальше от этого места и никогда сюда больше не залетать.

– Да-да, Ваня… От тебя меня уже давно тошнит. А здесь хоть что-то новенькое. Свежая струя. А твою бородавку я видеть больше не могу!

Ивана как будто молнией прошибло. Он еще надеялся, что это глупая шутка. Но про бородавку в паху, кроме Юли, никто не знал. И она, наоборот, всегда делала вид, что бородавка ей очень даже нравится. Дрянная обманщица! Шлюха! Так меня предать! Я не могу!.. Как же после этого жить-то?! Как же жить, когда самый близкий человек так надругался над верой в него!..