Майкл Смит - Те, кто приходят из темноты [litres]

Прыгая с ноги на ногу, она ждала, пока не услышала, как трубку взяли и раздался голос – и тогда она заговорила так быстро, как только могла.

Но тут глаза стала застилать темнота, и она замолчала, потеряв способность слышать собственные слова. Мэдисон боролась с обволакивающим ее мраком, как делала в офисе того мужчины вчера утром. Теперь Мэдисон приходилось постоянно преодолевать сопротивление темной тучи, которая становилась все более плотной. Туча мерцала и светилась от мыслей и воспоминаний, не имеющих смысла, но вызывавших в ней желание совершать плохие поступки. Она кричала беззвучным криком, толкая мысли все сильнее и сильнее, стараясь избавиться от них.

Но когда Мэдисон снова начала видеть окружающий мир, оказалось, что она идет прочь от сломанного телефона, листок бумаги, который она держала в руках, разорван в клочья и их уносит ветер. А еще у нее болят костяшки пальцев. Когда же она увидела на руках кровь, она вдруг с удивлением сообразила, что это ее кровь.

Она проснулась, когда услышала звук открывающейся двери.

– Боже мой, – послышалось снаружи.

Мэдисон быстро села. Она снова находилась в машине, уже совсем рассвело. Она поняла, что спала довольно долго. Ей стало немного лучше. Мысли уже не так путались.

Возле машины стоял мужчина, который уставился на нее широко раскрытыми глазами. У него была бледная кожа и волосы песочного цвета. И он смотрел не на ее лицо, а ниже. Она опустила взгляд и увидела, что обе ее руки покрыты засохшей кровью. Немного крови попало и на пальто.

– Все хорошо, – сказала она, хотя уже почувствовала, что руки болят, и довольно сильно. – Я в порядке. Просто поранилась, когда ломала телефон.

– Что ты здесь делаешь?!

– Мне нужно было где-то поспать. Вы оставили дверь открытой. Не беспокойтесь. Я ничего не украла.

– Это… послушай…

Мужчина явно не знал, что делать. Он был в костюме и галстуке, а глаза у него блестели так же, как у отца Мэдисон, когда он был настолько занят, что уже не видел ничего вокруг. Однако он явно хотел добра.

– Все нормально, – успокаивающе сказала Мэдисон. – Честно.

– Мне нужно… Я бы хотел отвести тебя в ближайший полицейский участок. Пойдем.

– В этом нет ни малейшей необходимости, – сказала Мэдисон, выскальзывая из машины и улыбаясь мужчине.

– А мне кажется, есть. Я не могу просто…

Она потрясла головой:

– Сколько сейчас времени, приятель?

– Что? Уже почти полдень. Но…

– Прекрасно, – сказала она. – Спасибо. Я буду всем рекомендовать вашу машину с самой лучшей стороны.

Она протянула ему правую руку. Мужчина автоматически взял ее и пожал. Мэдисон хорошенько потрясла его руку, кивнула и пошла прочь. Спускаясь по лестнице, она оглянулась. Мужчина стоял и смотрел на свою руку. Она знала, что он не пойдет за ней. Прежде она не осознавала, как легко иметь дело со взрослыми – ведь на самом деле они тебя попросту боятся. Конечно, мамы и папы не боятся своих дочерей или сыновей, но постоянно краем глаза наблюдают за другими детьми, словно от них можно ожидать чего угодно. Впрочем, так оно и есть. Мэдисон это знала. Маленькие девочки обладают властью и особым внутренним светом. Большинство взрослых не способны этот свет уловить, но стоит его увидеть хотя бы раз, и тебе хочется поделиться с другими. У тебя возникает желание проводить с ними больше времени, получше их узнать. Именно этого и хотел мужчина из желтой машины в Портленде, поняла вдруг Мэдисон, хотя он был любителем. Он не знал, что можно найти искру и сохранить ее. Если у нее появится возможность, она поговорит с мужчиной как следует и расскажет ему то, что знает.

Она покинула стоянку и зашагала в сторону площади с тотемным столбом и питьевым фонтанчиком. Многие вещи стали для нее более понятными, даже те части из записной книжки, которые прежде ставили в тупик.

Семь возрастов человека?

Конечно нет. Как и во всех других случаях, их девять.

К девяти годам мы должны укорениться, не предпринимая особых действий. 18 – мы можем начать вступать в дело. К 27 – следует все взять под контроль и последовательно идти к цели. В 36 – зрелость, начало истинного господства. 45 – полное вытеснение, кризисная точка. 54 – возраст могущества. 63 – мудрость. В 72 – поиски начинаются снова. 81 – время ухода: мы не умираем, как это делают другие, а потому расставание с этим местом должно находиться под нашим контролем. Сложите цифры, из которых состоят эти девять возрастов, – 3 + 6 или 7 + 2 – все они восходят к ключевому числу 9. Так это все и хранилось, спрятанное на виду у всех. Треугольник = 180° (1 + 8 + 0 = 9) – все правильные геометрические формы имеют в основе девятку. Даже 666 – стоит ли мне говорить о том, что их нужно сложить один раз, а потом повторить эту операцию?

И это не случайное совпадение. Наша математика создана, чтобы почтить могущество девяти. Могущество Девятерых. Но сейчас сами Девятеро стали слабыми, слишком возвышенными и поверили в собственную изощренную ложь. Они считают, что наше могущество следует ограничивать, что мы должны входить в жизнь как новорожденные – должны прятаться на виду у всех, как еще одно дерево в лесу.

Но все леса уже срублены.

Я не погибну вместе с ними. Кажется, Аристотель сказал: слабые стремятся к справедливости и равенству, сильные не обращают на это внимания. Что случается с теми, кто не разделяет верований Девятерых? С теми, кто осмеливается им противостоять? О! Победившие их, истинно свободные, смогут сделать себя богами, властными над нами.

Фома Аквинский сказал: душу познаешь по ее деяниям.

Ты свободен познать меня по моим деяниям.

Лихтенберг сказал: нам кажется, что мы свободны в своих действиях; так, во время сна мы полагаем, что нам знакомо место, куда мы попадаем, – в то время как мы посещаем его в первый раз.

Я то, что тебе снится.

Я всегда за тобой присматриваю.

Я веду тебя за руку.

Выйдя на площадь, Мэдисон увидела свое отражение в зеркальном стекле окна и удивилась тому, какой у нее маленький рост. Она долго смотрела на себя, вспоминая тот день, когда они с мамой купили пальто в «Нордстроме», на площади Кортхаус в Портленде. Вспомнила, как они увидели пальто в первый раз, как ходили вокруг него, понимая, что оно слишком дорогое, но обе хотели, чтобы оно появилось в их жизни. Мэдисон ничего не сказала, зная, что решение о покупке пальто ее мать приняла в результате собственных соображений. Неожиданный подарок, сделанный под действием импульса, показался матери привлекательным, и она согласилась с требованием извне – хотя оно было туманным и почти незаметным, – Мэдисон не совсем понимала, что происходит, но знала, что так будет.