Кортни Коул - Ноктэ

Деэр удерживает меня на расстоянии вытянутой руки, восстанавливая самообладание.

А затем он смотрит на меня и улыбается самой дьявольской улыбкой.

— Это то, что нужно?

Его вопрос лёгкий и игривый, но только не вложенный в него смысл.

Поскольку он в самом деле хочет знать… достаточно ли этого на сегодня? Хватит ли мне, чтобы продержаться? Достаточно, чтобы заставить меня подождать?

И ответ… я не знаю.

Не знаю, потому что если он будет ждать, пока не пройдёт самое тяжёлое моё горе, потребуется некоторое время. Горе — штука непредсказуемая, и, честно говоря, я не думаю, что оно когда-либо пройдёт по-настоящему. Полагаю, мы просто учимся с ним справляться.

И возможно, это действительно то, чего он ждёт. Чтобы я справилась с ним… со своим горем, с жизнью, с Финном. Так много всего, с чем нужно справиться. Так много препятствий.

Но когда я смотрю на него, на то, как свет превращает его тёмные глаза в янтарные, на то, как солнце заливает его золотистым светом, а связь между нами — обжигающе жаркая и опасная, я знаю одно.

Он стоит того ожидания.

Несмотря на все наши тайны.

А может, как раз благодаря им.

Я сворачиваюсь калачиком на полу своей комнаты, где в углах залегла пыль, а дождь в очередной раз заливает подоконник. Мне следует встать и закрыть окно, но я не делаю этого.

ТыНеМожешьТыНеМожешьТыНеМожешь.

Голос истошно вопит в ушах, и я прикладываю к ним ладони и крепко сжимаю, пытаясь заглушить их, что, естественно, не срабатывает. Потому что голоса доносятся изнутри.

Я слышу, как Калла заходит в дом, слышу, как она напевает в душе, счастливая от того, что я ничего не знаю, но я-то знаю.

Я знаю, это Деэр делает её счастливой.

Он даёт ей надежду, тогда как всё, что даю ей я, — отчаяние.

Я роняю голову на руки.

Ещё немного.

Ещёчутьчутьчутьчуть.

ОнаНеСтоитТойБолиНеСтоитЕёНеСтоитЕё.

Голоса настойчивы, но я знаю, что они лгут. Она стоит того. Я могу с этим справиться ради неё. Я должен, потому что она этого заслуживает.

Вести себя нормально.

Я сажусь, убирая с лица влажные волосы.

Ещё совсем немного.

Я могу это сделать. Я могу притворяться.

Ещё

Немного.

Я наблюдаю, как кружатся пылинки в лучах умирающего света, и прихлопываю их, прежде чем свернуться в клубок.

Ради Каллы.

Я сижу, уютно устроившись в кресле на заднем крыльце. Отсюда мне открывается отличный панорамный вид на океан, скалы и каскадный склон.

Я наблюдаю за тем, как Финн снова рубит дрова, его бледная кожа блестит от пота в лучах утреннего солнца. Он не ночевал со мной прошлой ночью — по-видимому, его не мучили кошмары. Но когда я встала, он рубил дрова, так что его явно что-то гложет. Финн сказал мне однажды, что это успокаивает нервы, а в последнее время он нарубил целые горы дров. Так что его нервы, должно быть, действительно расшатаны.

Помешивая кофе, я делаю глоток, а затем глубоко вдыхаю чистый горный воздух. Крематорий отца сегодня не горит, и нет никакого сизого дыма, загрязняющего воздух.

— Составить тебе компанию?

Голос Деэра раздаётся тихо с края крыльца, и он медлит на верхней ступеньке. Моё сердце совершает кульбит, как и всякий раз, когда я вижу его.

Я киваю, улыбаясь.

— Конечно. — Я выдвигаю ногой из-за стола соседний стул. — Сегодня прекрасное утро.

Он соглашается и садится, держа в руке чашку кофе.

И пока он занят разглядыванием гор, я запихиваю дневник Финна поглубже в карман. Я собиралась почитать этим утром побольше, поскольку в нашем доме редко выпадает время для уединения. Но я смогу сделать это позже. Никогда не откажусь провести время наедине с Деэром, не теперь, когда он решил, что нам следует подождать.

Уф-ф.

Я вымученно улыбаюсь, потому что эта мысль портит мне настроение.

— Ты рано, — подмечаю я.

Деэр улыбается в ответ, его глаза заспанные.

— Я не очень хорошо спал, — признаётся он. — Вот и встал пораньше на пробежку. У меня всё ещё кружится голова, и я решил зайти за кофе. Твой папа разрешил мне совершать набеги на вашу кухню.

На секунду я задумываюсь об этом. Обычно мой отец не очень общительный, несмотря на то, что ему приходится делать в силу специфики работы. Он стал профи в общении со скорбящими людьми, будучи адекватным и добрым. Но в свободное время папа, как правило, не очень социален.

— Должно быть, ты ему нравишься, — резюмирую я.

— Тебя, кажется, это удивляет, — улыбается Деэр. — Я нравлюсь людям, ты же знаешь.

— Ты говорил, что нравишься людям из-за денег отчима, — припоминаю я. — Мой папа ничего об этом не знает.

Его губы подрагивают.

— Ну, я тоже, на самом деле, могу нравиться людям. Не уверен, но думаю, я довольно-таки симпатичный.

Весьма симпатичный.

Я вспоминаю, как его бёдра прижимались к моим, и заливаюсь румянцем.

— Ты хорошенькая, когда краснеешь, — как ни в чём не бывало замечает Деэр и поглядывает на меня поверх края кружки. Я краснею ещё гуще, а он усмехается. — Хотя ты всегда хорошенькая, — поправляется он, после чего, конечно же, мои щёки начинают просто пылать.

— Ты сейчас пытаешься заставить меня краснеть, — обвиняюще говорю я. Он опять усмехается, ни капли не сожалея.

— Правда? — спрашивает он без тени раскаяния.

Я рассеяно киваю, наблюдая за Финном поверх плеча Деэра. Мой брат с удвоенной силой атакует древесину.

— Эй, — произносит Деэр, возвращая моё внимание обратно к нему. — Я хотел бы задать ещё один вопрос.

Я жду.

Он улыбается.

— Скажи мне, а почему у тебя не было парня?

Это замечание, а не вопрос. И оно, естественно, снова заставляет меня краснеть, густо малиновым цветом, который разливается подобно пламени к моей груди. Деэр качает головой.

— Не смущайся. Мне это нравится, правда. Просто мне любопытно, как ты осталась нераскрытым сокровищем.

Боже, я обожаю, как он говорит — так по-британски и так утончённо.

Я пожимаю плечами.

— Я всегда была Девушкой из похоронного дома, помнишь? Никто и никогда не хотел сблизиться достаточно, чтобы узнать меня. Самого факта, что я живу в похоронном доме с сумасшедшим братом, хватало, чтобы всех отпугнуть.

— Не может быть, — не соглашается Деэр. — Ты красивая. Мальчишки-подростки никогда не рассуждают логически. Они думают промежностью в своих штанах, а их промежности отреагировали бы на тебя. Уж поверь мне.

Ох, я верю. Особенно когда вспоминаю, как его промежность реагировала на меня вчера. Внезапно меня, словно волной, накрывает потоком женского могущества и неимоверного желания, и мне хочется вздыматься на ней вечно. Но я не делаю этого. Взамен я переключаю внимание обратно на Деэра и снова пожимаю плечами.