Андреас Грубер - Сказка о смерти [litres]

– Камеры находятся в нижней части здания, – пояснил Френк.

Они остановились на верхней ступени.

– Его кабинет в самом конце коридора, – объяснил ей Френк. – Секретаршу зовут Морла, как древнюю черепаху из «Бесконечной истории». Вы должны доложить ей о себе. Директор Холландер не такой, как прежний директор. Этот целыми днями диктует письма. Я слышал, что он идиот. – Френк пожал плечами.

– С чего вы взяли?

– Только безграмотные будут диктовать. Я…

– Большое спасибо. – Ханне не хотелось продолжать разговор. – Я найду дорогу. – Она быстро прошла по коридору и постучала в дверь. Пока ждала, заметила краем глаза, что Френк Бруно стоит на верхней ступени лестницы и наблюдает за ней.

– Войдите! – раздался женский голос.

Ханна вошла в кабинет. На вид она дала бы секретарше директора Холландера около шестидесяти: морщины и старческие пятна на шее и руках выдавали ее возраст. Стройная, черноволосая, с консервативным каре, густо нанесенной помадой и нитью жемчуга на шее. На кончике носа сидели очки. Пальцами с длинными красными ногтями она стучала по клавиатуре, потом сняла наушники.

– Меня зовут Ханна Норланд. Я подавала заявление на прохождение практики. Сегодня мой первый рабочий день. – Она протянула секретарше руку.

На запястье женщины зазвенел браслет с подвесками.

– Я видела в окно, как вы приехали. Господин директор уже ждет вас.

Ханна посмотрела на письменный стол в поисках таблички с именем, но ничего не нашла.

– Можно вас кое о чем спросить?

Секретарша возилась с наушниками.

– Только быстро.

Ханна застенчиво поморщилась.

– Морла интересное имя. Какого оно происхождения?

Женщина прищурилась так, что глаза превратились в две щелочки. С морщинами на лице она и правда напоминала древнюю черепаху.

– Это Френк вам рассказал? Он идиот. Меня зовут Морена, но для вас я секретарь господина директора Холландера.

Вот черт!

Морена нажала на кнопку, и обитая мягким материалом дверь у нее за спиной с жужжанием открылась. В следующий момент секретарша уже вставила наушники и продолжила печатать.

«Какое удачное начало».

Ханна вошла в кабинет директора. Первым делом она почувствовала терпкий запах табака и аромат свежезаваренного кофе – оба казались неотъемлемой частью помещения, как старинная облицовка стен.

Найти в Интернете фотографию директора Холландера ей не удалось. Она знала лишь, как выглядит его подпись – из письма, которым он подтвердил ей прохождение годичной практики. И, увидев его сейчас, Ханна была удивлена. Почему-то она представляла его себе иначе. Старше, солиднее, опытнее – серым кардиналом. Кто-то подобный казался ей наиболее подходящим для должности директора в «Штайнфельзе». Но Холландер выглядел на сорок пять, у него было сухощавое лицо с заостренным подбородком и удлиненные седые, слегка волнистые волосы.

Когда она закрыла за собой дверь и сделала несколько шагов по скрипящему паркету к его письменному столу, Холландер быстро взглянул на нее.

– Секундочку, пожалуйста. – В руке он держал нож, а на столе перед ним стоял поднос с кофе, стаканом томатного сока и свежеиспеченными булочками. – Я люблю намазывать масло на горячую выпечку и смотреть, как оно растекается.

– Мне зайти позже?

– Почему? Останьтесь.

Директор Холландер отложил нож в сторону, сделал глоток томатного сока, вытер рот и пальцы тканевой салфеткой и поднялся из своего хрустящего кожаного кресла. Обошел вокруг массивного стола красного дерева, на котором стояло несколько фоторамок, но Ханна видела только их оборотную сторону.

– Добро пожаловать в Алькатрас. – С улыбкой он протянул ей руку.

– Эту шутку я сегодня уже слышала.

– Видимо, от Френка. Он повторяет все, что слышит. «И то, что диктуют письма только безграмотные?»

– Он также рассказал мне, что в пятнадцать лет изнасиловал свою мать, а затем проломил ей череп, – сказала Ханна.

– Это неправда. – Холландер был гладко выбрит и благоухал одеколоном после бритья. Он закатал рукава белой рубашки. Его мускулистые руки оказались загорелыми. – Он сначала проломил ей череп, а потом надругался над трупом. И ему было только четырнадцать.

– Ой.

– Да, жуткая история. Он сидел в тюрьме для несовершеннолетних преступников, но в рамках программы ресоциализации окончил специальную коррекционную школу и уже пять лет работает здесь.

– Такая работа для человека с судимостью…

– Что, непривычно? Возможно, но это заведение – пилотный проект, и мы должны подавать пример. Френк отвечает за библиотеку и разносит почту клиентам. Правда, иногда он забывает, что давно уже не в тюрьме, и раздражается, когда ему не разрешают участвовать в сеансах терапии.

Ханна кивнула. Очевидно, клиентами Холландер называл заключенных.

– Не хотите присесть? – Холландер указал на угловой диванчик в нише.

– Спасибо. – Ханна села на кожаный стул рядом с приоткрытым окном. Между ламелей жалюзи, постукивающих на сквозняке, открывался вид до самого скалистого берега. Тем временем небо потемнело. Наверное, вечером над морем разразится гроза.

Холландер подсел к ней с кувшином и налил стакан воды.

– Мы разместили вас в квартире вашей предшественницы. Как вам комната? – спросил он.

– На окнах решетки.

– Вам придется к этому привыкнуть – как и к еде в столовой. К сожалению, в обеденный перерыв у вас не получится ездить на материк, поезд ходит лишь два раза в сутки. Утром и вечером.

– Это я уже знаю.

– Но если захотите прогуляться: есть отличный пешеходный маршрут по острову, а у железнодорожной станции находится симпатичное кафе с хорошей кухней. Правда, оно закрывается в восемь вечера. А в последнее воскресенье каждого месяца смотритель маяка готовит барбекю. Это всегда главное событие месяца. – Холландер засмеялся. – Больше никакой роскоши я вам здесь предложить не могу.

– Я ее и не ожидала, когда устраивалась на практику в тюрьму.

Холландер открыл сигарный ящик на столе.

– Гавану?

Она помотала головой.

Он потянулся к спичечному коробку.

– Вы ведь не против?

Ханна терпеть на могла суггестивных вопросов, но в первый рабочий день не хотелось производить плохое впечатление.

– Это ваш кабинет.

– Конечно – мой остров, мои правила. – Он сунул сигару в рот и выдохнул дым в потолок. – Поэтому мы не используем здесь такие понятия как тюрьма или колония . «Штайнфельз» – лечебно-исправительное заведение строгого режима, но мы называем его просто заведение . Мы особое исправительное учреждение тюремного типа. В отличие от других тюрем «Штайнфельз» находится не в земельном, а федеральном ведении. Наши сотрудники – бывшие профессиональные солдаты, которые получили психологическую подготовку и окончили школу пенитенциарной полиции. Здесь содержатся только преступники на грани невменяемости: педофилы, насильники, садисты, психопаты, все, что вашей душе угодно. В обычной тюрьме за такие наклонности их избили бы до полусмерти другие заключенные. Но насилие лишь порождает насилие. Поэтому существует этот проект.