Сол Лелчек - Спастись от опасных мужчин [litres с оптимизированной обложкой]

– Вы должны уйти. – Я кивнула в сторону типа с ирокезом. – Оба. Прямо сейчас.

– Да ладно тебе, Ник, – сказал Брэндон. – Что ты творишь? Их пригласил я сам. Они мои гости.

Эти слова сопровождались истечением слюны.

– Ты кто? – повторила девушка. – Ишь ты, какая настойчивая. – Она попыталась подобрать слова. – Ты не можешь просто так вломиться… вломиться сюда. И говорить нам, что делать. Какое ты имеешь право…

Я подошла к типу с ирокезом. До того как заснуть, он курил сигарету, которая, выпав из его руки, упала на пол и медленно прожигала дерево. Я раздавила ее каблуком и потрясла его за плечо:

– Эй, ты, вставай!

Никакой реакции. Я потрясла его сильнее. По-прежнему никакой реакции. Я взялась за одну из его серег. Ту, что была вставлена в верхнюю часть мочки. Это более чувствительное место. Я резко дернула серьгу вниз. Один раз, потом еще. Словно звонила в дверной колокольчик. Его глаза медленно открылись:

– Какого хрена?

– Ты! Вставай и иди вон!

– Кто ты такая, черт возьми?

– Перестань, Ник, – сказал Брэндон. – Это мои друзья.

– Ты не можешь мне приказывать, мать твою, – сказал тип с ирокезом. Он явно проснулся в плохом настроении, моргнул и злобно уставился на меня своими крошечным зрачками. – Мы его друзья. Ты слышала, он сам это сказал!

– Куда еще нам идти? – таким же глухим голосом спросила девушка. Она по-прежнему сидела на полу. Сигарета была уже докурена, но она затянулась еще раз. Интересно, каков на вкус сигаретный фильтр? – Думаешь, нам есть куда идти?

– Садитесь на обочине, – сказала я. – Точно так же, как вы сидите здесь. Только не здесь, а там.

– Ты не имеешь права так с ней говорить, – сказал ирокез.

Похоже, он прилагал усилия к тому, чтобы встать со своего кресла. Его голос звучал еще не очень агрессивно, но постепенно приближался к этому. Я отвела от него взгляд и глубоко вздохнула.

– Брэндон, – сказала я, перестав обращать внимание на типа с ирокезом и девушку. – Это двое должны уйти. Немедленно. Потому что мне уже начинает надоедать обращаться к ним вежливо.

Брэндон рассмеялся. У него был подкупающий смех, совершенно не вяжущийся с унылым видом его квартиры. Высокий, похожий на хихиканье, в конце концов перешедший в кашель курильщика со стажем.

– Теперь твой выход, – сказал он, обращаясь к «ирокезу». – Но на твоем месте я не стал бы ее сердить.

– Это ей не стоит меня сердить, – сказал тот. – Она понятия не имеет о том, на что я способен.

Брэндон опять рассмеялся.

– Если ты ее по-настоящему рассердишь, тебя ждет ба-альшой сюрприз. На твоем месте я бы ее послушал. Честное слово. – И он снова рассмеялся.

– Пошли отсюда, – сказал девушке тип с ирокезом. – Я вижу, нам тут не рады.

Я даже не удостоила его взглядом. Позволила ему остановиться прямо передо мной, закурить еще одну сигарету и выпустить дым мне в лицо. Я продолжала стоять, не двигаясь с места. Наконец они убрались. Дверь за ними захлопнулась. Шаги затихли.

– Зачем тебе было выгонять их, Ник? От них ведь не было никакого вреда.

Теперь мы остались вдвоем.

– Никакого вреда?

Я перестала глазеть на стену и перевела взгляд на него. Когда-то мой младший брат был чертовски красив. Незабываемые зеленые глаза, в которых плясали огоньки, гладкая чистая кожа. Если бы его детство прошло нормально, он бы очаровывал девушек направо и налево. Девушки бы постоянно задерживались в нашем доме, чтобы помочь ему с выполнением заданий по химии, или чтобы взять на время компакт-диск, или для чего-то еще, что обычно делают ученицы старшей школы, когда им нравится какой-то парень.

Что-то от того Брэндона в нем еще оставалось, но мне приходилось приглядываться, чтобы различить эти следы. Он был худ, но то была не жеребячья худоба подростка, а нездоровая худоба наркомана. Он был на пару дюймов выше меня, но, вероятно, весил фунтов на десять меньше. На нем была черная футболка без рукавов и грязные сетчатые спортивные шорты, его слегка веснушчатое лицо покрыто неопрятной щетиной. На его щеке красовался пластырь, темно-русые волосы были немыты. Мне хотелось плакать. Хотелось вымыть шампунем его волосы, стереть мочалкой грязь с его кожи. Зеленые глаза больше не блестели, зрачки были сужены, веки опухли.

– Ты хочешь есть? Хочешь, чтобы я что-нибудь приготовила? Может быть, омлет? Или сырные тосты?

– Я не голоден, Ник-Ник, – ответил он. – Но все равно спасибо.

Я отнесла пакеты с продуктами на кухню. Мне бы все равно не удалось всерьез заняться здесь приготовлением еды. В раковине возвышалась гора грязных тарелок и заплесневелых объедков, плита была загажена пригоревшим жиром и завалена коробками из-под пиццы и пустыми контейнерами из-под еды, проданной навынос. По кухонному столу пробежал таракан и скрылся за плитой. Я открыла холодильник: два блока по шесть бутылок пива «Бад-лайт», бутылка тайского острого соуса шрирача и гниющая головка салата. И все.

Я достала чистящие средства из-под мойки. Выбросила из холодильника гниющий салат, отчистила натекшую из него гниль и начала выгружать продукты из пакетов: свежие овощи и фрукты, мясную и сырную нарезку, яйца, хлеб, банки консервированного супа. Я соскребла с наполняющей мойку посуды пепел от курева и присохшие остатки еды и заполнила мусором два больших пластиковых мешка. Постельное белье в спальне было грязно и воняло. Я сняла его и положила в еще один пластиковый мешок для мусора, чтобы постирать, затем достала из шкафа чистое белье. Воздух здесь был спертый, затхлый, я с трудом открыла окно и тут же вздрогнула всем телом, когда с прикроватный тумбочки раздался оглушительный звонок. Старый аналоговый будильник с веселеньким изображением Микки-Мауса на ярко-желтом циферблате. Я потрясла старые часы и покрутила ручки настройки, чтобы они перестали звонить.

Брэндон лежал на диване все в той же позе, в которой я оставила его.

– Твой будильник перепугал меня до усрачки, – сказала я. – Хочешь, я куплю тебе новый, который будет звонить именно в то время, на которое ты его поставишь?

Он затряс головой.

– Его мне подарили мама и папа в тот день, когда я пошел в первый класс. Мама сказала, что теперь мне придется просыпаться самостоятельно.

– Прости, – сказала я, ощутив чувство вины. – Я это знала.

– Может быть, этот будильник и не работает как надо. Но в этом он похож на меня. Мы с ним подходим друг другу.

Я сменила тему разговора:

– Ты уверен, что не хочешь есть?

– Давай лучше выпьем.

– Выпьем? Ты это серьезно?

– Еще бы. Ведь нам обоим уже исполнился двадцать один год.

Я посмотрела на своего брата, удобно устроившегося на диване.

– Да ты прямо Обломов, да? Конечно, мы можем выпить. Почему бы и нет?