Райли Сейгер - Моя последняя ложь [litres]

Уклон растет, и я нахожу еще пять страниц. Капитан Америка ведет меня наверх. Следующая страница – на самой вершине. На ней Капитан Америка отражает пули щитом. Над ним написана одна фраза. Я отказываюсь сдаваться.

Я останавливаюсь, чтобы осмотреться. Луч фонарика касается берез, и они светятся белым. Справа растет фикус. Я на вершине утеса, до обрыва, нависшего над озером, всего несколько метров. Я поворачиваю налево, к валунам, отмечающим еще одном возвышение.

Капитан Америка ждет меня и там, на самих валунах, придавленный камешками поменьше. Я иду по следу, а потом добираюсь до монолита. Я свечу фонариком наверх, пытаясь найти дорогу получше.

Девочек все еще не видно. И даже Капитан Америка исчез. Валуны, деревья, склон, усыпанный листьями.

Лес начинает гудеть, медленно напевать свои мотивы. Я закрываю глаза, пытаясь абстрагироваться и прислушаться.

И вот тогда мне кажется, что я слышу какой-то стук. Один раз. Два раза.

– Девочки! – кричу я, и меня оглушает эхо собственного голоса. – Это вы?

Лес замолкает, и только испуганный зверь слева спасается бегством. Благословенная тишина. Я слышу глухой ответ:

– Эмма?

Миранда, я уверена, что это она. И она находится где-то неподалеку. Это чудо, но она тут.

– Я! Ты где?

– В норе хоббита.

– Мы заперты, – говорит, кажется, Кристал.

– Скорее , – отчаянно зовет Миранда.

Я бросаюсь вперед с фонариком в руке. Прыгаю через корни, огибаю валуны. В спешке я спотыкаюсь о ветку и падаю. Приземляюсь на четвереньки. Ползу по склону, отталкиваясь ногами и цепляясь руками.

Я не замедляюсь, даже когда вижу фундамент. Я вскакиваю на ноги и бегу к двери погреба, вмурованной в землю. Старинный засов задвинут. Кто-то запер девочек внутри, да еще и подкатил огромный, высотой мне по колено, булыжник.

В дверь снова стучат. Она трясется.

– Вы здесь? – зовет Миранда. – Мы хотим наружу, блин.

– Секунду!

Я барабаню в дверь, чтобы они поняли, что я тут, и с силой толкаю засов. Он скрипит и поддается. Миранда открывает дверь, но упирается в булыжник. Я чувствую, как из погреба веет чем-то тяжелым и отвратительным. Влажная земля, пот и моча. У меня крутит желудок. Миранда пытается выглянуть в щель. Я вижу один красный глаз и опухший нос. Она жадно втягивает свежий воздух.

– Помогите нам, – выдыхает она, снова тряся дверь. – Почему вы ее не открыли?

– Тут камень. Я сейчас с ним разберусь. Как Кристал и Саша?

– Ужасно. Мы все просто ужасно себя чувствуем. Пожалуйста, выпустите нас.

– Еще минута. Обещаю.

Я встаю на колени, кладу ладони на булыжник и толкаю его. Он очень тяжелый и не двигается с места. Я пытаюсь снова. Я сжимаю зубы и рычу от натуги. Булыжник не поддается.

Я беру фонарик и смотрю на землю, надеясь найти хоть что-то. Поднимаю круглый камень, отвалившийся из кладки. Вижу толстую ветку длиной почти в мой рост. Надеюсь, она достаточно прочная. Я хочу использовать ее как рычаг.

Я подпихиваю ветку под булыжник и кладу камень снизу, а потом хватаюсь за конец и давлю вниз. Срабатывает. Булыжник откатывается. Я бросаюсь к нему и толкаю, пока он в движении. Наконец проход свободен.

– Выходите!

Дверь распахивается, и девочки бросаются наружу. Потные, грязные, они жадно глотают свежий воздух, потягиваются и затуманенным взглядом смотрят на небо. На Саше нет очков, ей приходится щуриться. Ее нос опух, он почти пурпурный. Ржавые потеки бегут по коже до самой шеи. Это засохшая кровь.

– Что, уже ночь? – спрашивает она отстраненно, как настоящий ученый.

Конечно, она в шоке. Ей хочется есть и пить. Обезвоживание налицо.

Я не обнимаю ее, ощупываю ее руки и ноги. Я ищу травмы и раны. Я чувствую себя полной идиоткой: я не привезла ни еды, ни воды, ни набора первой помощи. Я вытираю кровь с ее лица собственной футболкой.

– Сколько мы там пробыли? – спрашивает Миранда, растягиваясь на земле. Она упирается руками в бедра и вздыхает с облегчением. – Телефон сдох до полудня.

– Почти сутки.

У Кристал подгибаются ноги. Она делает пару шагов и плюхается на землю рядом с Мирандой:

– Вот же черт.

– Расскажите мне, что случилось, когда вы покинули коттедж.

– Мы приплыли сюда, чтобы найти твоих друзей, – объясняет Кристал. – Это была идея Миранды.

Та садится, слишком усталая, чтобы стесняться:

– Я просто хотела помочь. Вы так расстроились. Я решила, что вам нужно узнать, что же случилось. И вы ведь нашли дневник тут. Вот я и подумала, что можно поискать еще улики.

– Почему вы ничего не сказали?

– Мы знали, что вы нас не пустите одних.

Я наконец заканчиваю вытирать лицо Саши. Кровь оставляет темно-красное пятно на майке.

– Так вы приплыли сюда. А что случилось потом?

– Кто-то напал на нас, – говорит Миранда напуганно.

Она почти плачет.

– Кто это был?

– Мы не разглядели.

– Миранда и Кристал зашли внутрь. – Саша кивает на погреб. – Я не захотела и осталась снаружи. И тут он выскочил непонятно откуда.

Она плачет и говорит в спешке, давясь словами, совсем забыв про тон ученого:

– Он ударил меня, и с меня упали очки. Я его не разглядела. Он затолкнул меня внутрь и захлопнул дверь.

Кто-то следил за ними, напал на них, запер, но не убил. Я не вижу смысла в этих действиях.

Если только он не хотел оставить их в живых.

В таком случае этот кто-то может вернуться с минуты на минуту.

Меня пронизывает страх. Я достаю телефон, чтобы позвонить полицейским. Сигнала нет. Логично, Миранда тоже не смогла воспользоваться мобильным.

– Нам пора, – говорю я. – Прямо сейчас. Я знаю, что вы устали. Бежать сможете?

Миранда поднимается на ноги и смотрит на меня встревоженно:

– А зачем нам бежать?

– Вы… мы все еще в опасности.

В этот момент в лицо мне ударяет луч света. Я слепну и замолкаю. Закрываю лицо рукой, защищая глаза. Я вижу силуэт. Это высокий мужчина.

Свет меркнет. У меня плывет в глазах, но потом я вижу Тео. В руках он держит фонарик и делает шаг к нам.

– Эмма? Что ты здесь делаешь?

Мне кажется, что мир пошатнулся. Земля под ногами трясется. Хотя нет, трясусь я. По моему телу проходят сейсмические волны, которые я не в силах контролировать.

Потому что это не случайность.

Тео оказался здесь не просто так.

– Что происходит? – спрашивает он.

– Могу задать тот же вопрос, – с трудом произношу я. – Но уже знаю ответ.

Он вернулся за девочками. Он напал на них, запер в погребе, а потом дождался ночи и вернулся. Подозреваю, что то же случилось и пятнадцать лет назад.

Мое лживое обвинение может быть правдой. Замаскированной под ложь, но все-таки правдой.

Я не хочу так думать. Я надеялась, что хотя бы он ни при чем. Но подозрение отказывается уходить – такое же своевольное, как мое дрожащее, изможденное тело.