Райли Сейгер - Моя последняя ложь [litres]

Совсем скоро мы оказываемся наверху. Я вижу небо, деревья, вторую моторку лагеря в нескольких метрах. В ней стоит детектив Флинн. Его пистолет направлен на Чета, уронившего весло.

Я вижу Тео. Он совсем рядом. Он держит меня за талию, а вода плещется у его подбородка.

– Ты в порядке?

Я думаю о Вивиан, Натали и Эллисон, лежащих прямо под нами.

Я думаю обо всех этих годах, что они провели там в ожидании меня.

Тео переспрашивает, и тогда я киваю и не могу больше сдерживать слез.

Я сижу на переднем сиденье служебной машины Флинна. Больница остается позади. В итоге оказалось, что у меня куда больше повреждений, чем я думала. Диагноз ошеломляет. Сотрясение от весла. Растянутая лодыжка из-за падения. Порезы, обезвоживание, постоянная головная боль.

Я пролежала в больнице два дня. Девочки провели там день. Я была в одной палате с Мирандой. Мы жаловались друг другу, хихикали над безумием происходящего и обсуждали красивого медбрата, работавшего в утреннюю смену.

Навещали нас постоянно. Саша и Кристал, лежавшие в палате напротив. Бабушка Миранды – яростная католичка и чемпион мира по удушающим объятьям. Бекка принесла книгу фотографий Анселя Адамса. Кейси долго извинялась за свои подозрения. Марк привез стопку «желтых» журналов и новость, что они с Билли снова вместе. Даже родители прилетели из Флориды. Это меня тронуло сильнее, чем я ожидала.

Мы планируем уехать на Манхэттен чуть позже. Марк собирается с нами. Поездка обещает быть интересной.

Но пока что мне нужно кое-что завершить, о чем мне напоминает детектив Флинн.

– Вот что, по всей видимости, случилось. Судя по записям в дневнике, – говорит он, – Вивиан решила, что в лечебнице «Тихая долина» происходило нечто неслыханное. Что Бьюканан Харрис и Чарльз Катлер – преступники. Она нашла, где находится лечебница, и взяла с собой Натали и Эллисон. Девочки хотели доказать, что она существует. Из ваших слов понятно, что там легко заблудиться. Они погрузились под воду, поплавали по останкам и так и не всплыли. Трагическая случайность.

Я предположила то же самое. Но легче мне не стало. Теперь я знаю, что Вивиан погибла той же смертью, что и ее сестра. Огромная трагедия, которую сложно осмыслить.

– То есть нет никаких доказательств, что Чет убил их? – Я и сама знаю, что это невозможно.

Флинн мотает головой:

– Он клянется, что не делал этого. У меня нет причин ему не верить. Ему было десять лет. Да и костей там многовато. Нам потребуется время, чтобы найти все. Пока мы не можем быть уверены в том, что это ваши друзья.

Но я уверена. На дне озера лежали Вивиан, Натали и Эллисон. Мне хватило подвески. Одна мысль об этом заставляет сердце наполниться горем. А думаю я про них часто.

– Теперь про вторую группу. Чет сказал, что не хотел им вредить. Мне кажется, он так до конца и не определился. Он действовал в ярости и не думал о последствиях.

– Где он?

– Пока что в окружной тюрьме. Он планирует признать вину по всем статьям. Оттуда его, вероятно, переведут в психиатрическую лечебницу на неопределенный срок.

Я вздыхаю с облегчением. Я хочу, чтобы Чету оказали необходимую помощь. Я знаю кое-что о мести. Я чувствовала желание отомстить, оно горело внутри меня. Оно отравило нас обоих.

Но я исцелилась. Не до конца, но все-таки.

– А еще я должен извиниться, – говорит Флинн. – За то, что не верил вам.

– Вы делали свое дело.

– Мне следовало прислушиваться к вам. Я решил, что вы виноваты, потому что это был очевидный вариант. Простите.

– Я принимаю ваши извинения.

Мы едем в тишине до самых кованых ворот лагеря «Соловей». Я выпрямляю спину, и Флинн спрашивает:

– Вы нервничаете?

Лагерь вызывает массу эмоций. Грусть, сожаление, любовь, отвращение. А еще – облегчение. Такое можно испытать, только узнав правду. Вскрыв измену мужа. Услышав официальный диагноз. Вы знаете истину, а значит, она больше над вами не властна.

Флинн заводит машину в самый центр. Тут пусто и тихо – совсем как утром того дня, когда девочки пропали из «Кизила». На этот раз на то есть причины: все преподаватели, вожатые и девочки отправлены домой. Лагерь «Соловей» закрылся ранее намеченного. Теперь уже навсегда.

Я знаю, что это к лучшему, хотя и печально. В этом месте произошло слишком много трагедий. У Френни и без того проблем хватает.

Лотти ждет меня снаружи. Машина наконец подъезжает к Особняку. От обезболивающих у меня кружится голова, а лодыжка обмотана километром эластичных бинтов. Лотти помогает мне выбраться из машины и ласково сжимает руку, давая понять, что она не сердится на мои слова. Я благодарна, что она готова прощать.

Флинн сигналит и машет мне рукой, после чего уезжает. Лотти ведет меня в Особняк. Внутри нет Минди. Я не удивлена. Кейси злорадно упомянула, что та вернулась на ферму – будто Минди получила по заслугам. Я вкладываю в это совсем другой смысл. Быть на ферме куда лучше, чем быть с Четом, так что Минди действительно это заслужила.

– Я боюсь, у нас мало времени. У Френни есть лишь пара минут. Нам уже пора. Служащие тюрьмы очень строго относятся к часам посещения.

– Я понимаю.

Лотти ведет меня на террасу. Френни сидит в кресле «Адирондак» и смотрит на солнце. Она тепло приветствует меня, жмет руку и улыбается. Такое впечатление, что годы обвинений и взаимных ошибок прошли бесследно. Возможно, все так и обстоит. Возможно, теперь мы квиты.

– Милая Эмма, я так рада, что ты идешь на поправку. – Френни показывает на пол, где стоит мой чемодан и коробка с кистями. – Все на месте. Лотти собрала вещи. Полиция забрала дневник Вивиан. А фотографию из Особняка забрала Лотти. Она должна остаться у нее. Ты не против?

– Я полностью за.

– Нам точно не нужно проверить «Кизил»? Вдруг что-то упустили.

– Точно. Все в порядке.

Я не хочу туда возвращаться. Там куча воспоминаний – хороших и плохих. Я пережила и знаю столько, что пока не готова с ними столкнуться. Мне кажется, один только взгляд на вырезанные на ящиках имена, один только скрип третьей половицы способны меня убить.

Френни понимающе смотрит на меня.

– Прошу прощения, что не приехала в больницу. В данных обстоятельствах я решила тебя не тревожить.

– Вам не за что извиняться, – совершенно искренне говорю я.

– Это неправда. Чет совершил ужасный, непростительный поступок. Я чувствую себя ужасно. Я сожалею, что он причинил всем столько боли. Что он навредил тебе и девочкам из «Кизила». Поверь мне, я не знала о его планах. Иначе я бы никогда не пригласила тебя.

– Я верю. Я прощаю вас. Вы не сделали ничего плохого. Вы были добры ко мне, Френни. Это я должна молить вас о прощении.

– Я простила тебя давным-давно.

– Но я не заслужила этого.